Герой Веков - Брендон Сандерсон

Бельде выглядела удивленной.

– Еще я знаю, – продолжал Призрак, – что твой брат – алломант. Он стрелок, и я почувствовал его алломантические толчки. В тот день, в Рыночной яме.

Девушка по-прежнему молчала и казалась такой красивой, что с ней не сравнился бы ни один прекрасный сад. Разглядев наконец своего невидимого собеседника, она невольно подалась назад.

– Потом я подумал, что ошибаюсь: никто не станет оплакивать так долго обычный сад. Даже если он был очень милым. В конце концов я решил, ты печалишься из-за того, что брат не разрешает тебе принимать участие в своих собраниях. Уж я-то знаю, каково это – быть бесполезным среди важных людей, которые не обращают на тебя внимания.

Призрак сделал еще один шаг вперед. Под ногами была вскопанная, покрытая дюймовым слоем пепла земля – жалкие остатки некогда плодородной почвы. Справа находился одинокий куст, которым часто любовалась Бельдре. Но молодой человек сейчас не смотрел по сторонам – его взгляд был прикован к ней.

– Я оказался не прав. Запрет посещать собрания, которые проводит твой брат, мог вызвать раздражение, но не такую сильную боль. Не такое сожаление. Теперь я все понимаю. Сегодня я впервые совершил убийство. Я помог разрушить империю, а потом помог построить новую, но я ни разу не убивал. До сегодняшнего дня. Да, мне знакома эта печаль. Только я не понимаю, почему ее ощущаешь ты.

Бельдре отвернулась:

– Уходи, охранники смотрят…

– Нет. Уже нет. Квеллион послал слишком многих в город: он боится революции вроде той, что произошла в Лютадели. Или той, которую он сам тут устроил, чтобы захватить власть. Его опасения небеспочвенны, однако не стоило из-за них оставлять свой собственный дворец почти без охраны.

– Убей его, – прошептал Кельсер. – Квеллион внутри; это великолепная возможность. Он этого заслуживает, ты же сам знаешь.

«Нет, – подумал Призрак. – Не сегодня. Не у нее на глазах».

Взгляд Бельдре посуровел.

– Зачем ты пришел? Чтобы насмехаться надо мной?

– Чтобы сказать, что я понимаю.

– Как ты можешь такое говорить? – возмутилась девушка. – Ты не понимаешь меня – ты совсем меня не знаешь.

– Думаю, что знаю. Я видел, каким взглядом ты следила за людьми, которых вели на смерть. Ты чувствуешь себя виноватой. Виноватой за те преступления, что совершает твой брат. И печалишься, потому что считаешь, будто должна его остановить. – Призрак сделал еще шаг. – Власть испортила его. Возможно, когда-то Квеллион был хорошим человеком, но это уже в прошлом. Ты понимаешь, что он делает? Твой брат убивает людей, просто чтобы получить алломантов. Он берет их в плен, а потом угрожает расправиться с их семьями, если они не станут исполнять его приказы. Разве хороший человек может так поступать?

– Ты глупец, который пытается все упростить, – прошептала Бельдре, не осмеливаясь взглянуть ему в глаза.

– Знаю, что ты имеешь в виду, – кивнул Призрак. – Разве безопасность целого королевства не стоит нескольких смертей? – Он помедлил, потом покачал головой. – Он убивает детей, Бельдре. И он это делает, просто чтобы никто не понял, что ему нужны алломанты.

Некоторое время девушка молчала.

– Уходи, – наконец сказала она.

– Я хочу, чтобы ты ушла вместе со мной.

Бельдре не ответила.

– Я собираюсь свергнуть твоего брата. Я был среди друзей Кельсера. По сравнению со Вседержителем Квеллион едва ли будет для нас серьезным противником. Тебе не стоит находиться здесь, когда он проиграет битву.

Бельдре несмешливо фыркнула.

– Дело не только в твоей безопасности, – не отставал Призрак. – Если ты присоединишься к нам, это будет сильным ударом для твоего брата. Возможно, это убедит его, что он не прав. Быть может, еще удастся все уладить мирным путем.

– Через три удара сердца я закричу, – предупредила Бельдре.

– Я не боюсь твоих охранников.

– В этом я не сомневаюсь, но, если они появятся, тебе снова придется убивать.

Призрак ощутил нерешительность. Но подумал, что она блефует, и остался на месте.

Бельде закричала.

– Иди и убей его! – перекрывая ее крики, велел Кельсер. – Сейчас, пока еще не слишком поздно! Стражники, которых ты убил, просто исполняли приказы. Квеллион – вот кто настоящее чудовище.

Досадливо стиснув зубы, Призрак наконец-то побежал, оставив вопящую Бельдре, оставив Квеллиона в живых.

По крайней мере, пока.

Кольца, серьги, браслеты и другие металлические предметы лежали кучей на столе, мерцая, словно сокровища из легенды. Впрочем, сделаны они были из обычных металлов: железа, стали, олова, меди. Никакого золота или атиума.

Но для ферухимика эти украшения стоили больше, чем за них могли бы заплатить. Они являлись резервуарами, сосудами, которые можно наполнять, а потом осушать. В пьютерный резервуар, к примеру, помещали силу. Заполняя его, ферухимик на некоторое время становился слабым и с трудом справлялся даже с простыми делами, но такую цену стоило заплатить. Ведь отложенную про запас силу можно было использовать в нужный момент.

Бо́льшая часть лежавшей на столе перед Сэйзедом метапамяти сейчас пустовала. В последний раз он воспользовался ею больше года назад, во время ужасной битвы в Лютадели. Та битва во многих смыслах иссушила его. Десять колец, разложенных в стороне от общей кучи, едва не лишили террисийца жизни. Марш выстрелил в него этими кольцами, как монетами, и они, пронзив кожу, впились в тело. Это, однако, позволило Сэйзеду воспользоваться хранившейся в них силой и исцелиться от ран.

Самыми ценными в коллекции были четыре наруча из полированной меди, которые следовало носить на плечах или предплечьях. Они предназначались для хранения воспоминаний. Ферухимик мог извлечь из своего сознания образы, мысли или звуки и поместить их в медную метапамять, где они, в отличие от обычных воспоминаний, оставались неизменными и неподвластными течению времени.

Когда Сэйзед был молод, пожилой ферухимик прочитал ему вслух все содержание своей метапамяти. Эти знания Сэйзед перенес в собственные медные наручи. Вседержитель приложил все усилия, чтобы стереть память о прошлом. Хранители занимались противоположным – собирали истории о том, каким был мир до пеплопада. Они помнили названия городов и королевств, берегли утерянную мудрость.

Запрещенные Вседержителем религии они тоже сохранили. Ради того дня, когда их можно будет снова проповедовать. Правда, была у хранителей-ферухимиков и еще одна цель – отыскать утраченную религию террисийцев. Поиски затянулись на века, однако обнаружить ее так и не удалось.

«Интересно, чем бы все обернулось, если бы мы ее нашли. – Сэйзед машинально взял в руки стальную метапамять и начал ее тихонько полировать. – Вероятно, ничего бы не изменилось».

Оставалось еще пятьдесят религий. Зачем обманывать себя, надеясь обнаружить в них больше правды, чем в предыдущих двухстах пятидесяти? Ни одна из религий не выжила. Может, пора оставить их в покое? Просматривая листочки из папки, Сэйзед не мог отделаться от мысли, что видит перед собой одно из величайших заблуждений всех хранителей. Они боролись за память о верованиях, которые самим своим исчезновением доказали, что помнить о них не стоит. Так зачем же их воскрешать? В этом было не больше смысла, чем в выхаживании хилого зверька, который обречен стать добычей хищников.

Продолжая полировать метапамять, Сэйзед краем глаза видел наблюдавшего за ним Бриза. Гасильщик заглянул в «комнату» террисийца, пожаловаться на бессонницу, причиной которой стал так и не появившийся Призрак. Сэйзед кивал, не переставая полировать. Он не хотел ни с кем беседовать, он мечтал побыть в одиночестве.

К несчастью, гасильщик поднялся и подошел ближе:

– Иногда я тебя не понимаю, Сэйзед.

– Сомневаюсь, что я столь уж загадочен, лорд Бриз, – возразил хранитель, принимаясь за полировку маленького бронзового кольца.

– Зачем ты это делаешь? Ты ведь больше их не носишь. Я бы даже сказал, ты их презираешь.

– Я их не презираю, лорд Бриз. В каком-то смысле в моей жизни не осталось ничего святого, кроме них.

– Но ты же их не носишь.

– Нет. Не ношу.

– Но почему? Думаешь, она бы этого хотела? Она тоже была хранителем. Думаешь, ей бы понравилось, что ты отказался от метапамяти?

– Причина моего поведения никак не связана с Тиндвил.

– Разве? – Гасильщик со вздохом присел за стол. – И с чем тогда? По правде говоря, Сэйзед, ты ставишь меня в затруднительное положение. Обычно я понимаю людей, но ты для меня загадка, и это очень беспокоит.

– Помните, чем я занялся после смерти Вседержителя?

– Ты отправился учить людей Последней империи. Нести им забытые знания.

– А я рассказывал, что из этого получилось?

Бриз покачал головой.

– Ничего хорошего. – Террисиец взял очередное кольцо. – Им было, в общем-то, все равно. Религии былых веков их не интересовали. А разве должно быть иначе? Зачем поклоняться богам, которых забыли?