Каштаны на память - Павел Автомонов

— Выполняйте! — коротко приказал Вассерман командиру карательного батальона и кивнул Перелетному: — Ведите заложницу.

— Не пойду! Убейте и меня тут, в родной хате! Не пойду! — выкрикнула Надя.

В хату вскочили два солдата, облили керосином пол, стол, стены. Эсэсовцы подхватили Надю под руки и вытащили из хаты.

Калина в последний раз оглянулась на родную хату, из окна которой уже вырывались зловещие языки пламени, на два клена, печально склонившихся над пылающей крышей.

Солдаты втолкнули ее в легковую машину и связали ей руки.

Машина уже двинулась, когда огонь перебросился на испуганно затрепетавшие листья кленов…

Штурмбаннфюрер всю дорогу хмурился: так и не удалось развязать язык Калины. Анализируя ее поведение, он пришел к выводу, что эта молодая женщина не знает, где сейчас отряд «Пятая застава», который вот уже столько времени не дает покоя Вассерману. Так же назывался и отряд Ивана Опенкина. От воспоминаний об Опенкине настроение у штурмбаннфюрера еще больше испортилось. Еще бы, ведь выпустил из рук комиссара этого отряда Рубена, а вместе с ним надежду на успешные розыски драгоценной сабли… Неужели эта старая фанатичка Шаблий забрала тайну с собой в могилу?.. Нет, вряд ли. Такая не может жить одним днем. Она патриотка. Возможно, что тайну казацкой сабли знал Артур Рубен?.. Если это так, то его бегство — непоправимая утрата! А может, Перелетный небезосновательно стал показывать на Терентия Живицу?.. Тогда о сабле должна знать и Калина!

Вассерман немного успокоился. Автомобиль ехал дорогой, пролегавшей через кустарник, переходивший в в лес.

Заметив легковую машину, Галина спряталась за куст боярышника, росшего над самой дорогой. Автомобиль приближался. Галина уже видела шофера, какого-то офицера рядом. А за другим боковым стеклом… Там с разметавшимися волосами сидела Надя Калина, словно тисками зажатая с одной стороны Перелетным, а с другой — эсэсовцем.

А из села ветер доносил запах горелого, над полем нависла черная туча дыма…

Куда же теперь?..

Словно высеченная из камня, стояла молодая мать, прислушиваясь к биению изболевшегося сердца, которое вместило сейчас и ненависть к врагу, и тревогу за Надю. Из села еще доносились одиночные выстрелы — каратели заканчивали свою кровавую расправу. Галина крепче прижала к груди свое дитя: «Надо жить, сын!..»

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ТРЕТЬЕ ЛЕТО

1

С беспросветного серого неба косыми потоками лил дождь, до краев наполняя водой ручьи, полесские речки, болота и луга, расквасив лесные дороги. Было начало июня 1943 года, а партизанам казалось, что это осенний дождь: люди в непрерывном походе не могли спрятаться от него, на них не было сухой нитки. Даже плащ-палатки не защищали бойцов, холодная влага процеживалась сквозь брезент и плотную материю, отчего все тело зудело, будто по нему ползали пиявки. Уже с неделю партизаны не могли разбить лагерь, развести костры, высушить одежду. Сорокатысячная армия карателей неотступно преследовала их. Враги стремились разгромить в северных районах Ровенщины и Житомирщины партизанские соединения и отряды, их аэродром, на который с первых дней июня каждую ночь с Большой земли прилетало по семь-десять транспортных самолетов.

На лесных дорогах появлялись взводы и роты фашистских солдат, посланных в разведку, над лесами, лугами и селами летали «рамы». То в той, то в другой стороне громыхали артиллерийские залпы, не смолкала пулеметная пальба, взрывались мины, оставляемые партизанами на путях своего отступления.

В эти недели так было не только на Полесье и на западе от Днепра, но и в лесах Белоруссии, в междуречье Днепра и Десны, на Сумщине, в Брянском лесу. Всюду фашистское командование посылало свои регулярные войска против партизан, готовясь к новой битве с Красной Армией на Курской дуге. Операция эта имела кодовое название «Цитадель». Гитлер и его генералы были убеждены, что победа в «Цитадели» станет реваншем за недавнее сокрушительное поражение под Сталинградом. Основные ударные силы в предстоящей операции — новые танки «тигры» и «пантеры», самоходки «фердинанд» и авиация. Уже в подготовке к битве на Курской дуге немцы особое значение придавали коммуникациям, питавшим техникой, горючим, людьми Белгородско-Харьковский плацдарм их войск. Коммуникации эти протянулись от Харькова и Белгорода до Германии. Вот потому-то еще в июне, за месяц до начала своего наступления на Курской дуге, гитлеровцы и начали невиданно крупномасштабную операцию против партизан от бывшей советско-польской границы на западе до Богодухова и Ахтырки на востоке. Вражеское командование стремилось любой ценой обеспечить спокойствие в своем тылу и особенно на главных магистралях, ведущих к Харькову, Белгороду и Орлу.

Это были чрезвычайно тяжелые, а кое-где даже трагичные дни в истории партизанского движения на Украине. Из Москвы партизанский штаб прислал тревожную радиограмму в отряды, дислоцирующиеся на северо-запад от Днепра, о том, что сумские, орловские и курские партизаны в Брянском лесу понесли большие потери, вступив в неравный бой с вооруженными до зубов карателями. Именно такого открытого боя и ожидали фашисты от отрядов на севере Киевской, Житомирской и Ровенской областей. Принять такой бой, потерять большинство людей — значит сорвать выполнение боевых задач, поставленных перед украинскими отрядами Ставкой Верховного Главнокомандования на период весенне-летней кампании 1943 года, сорвать партизанскую войну на рельсах противника.

Во время прорыва кольца карателей каждый отряд по совету генерала Шаблия выделял небольшие, хорошо вооруженные пулеметами, автоматами и минами группы-заслоны, которые и сдерживали фашистские военные части на переправах, в балках у дорог, на лесных завалах.

Тяжело быть окруженным. Весь свет кажется серым, как и фашистские мундиры.

От дождя, невероятной усталости, взрывов бомб и беспрерывной стрельбы тревожно на душе у каждого. Как на беду, у генерала Шаблия появился еще один враг — малярия. Много лет она не напоминала о себе… Семена Кондратьевича лихорадило даже во время дождя, и Максим Колотуха с Андреем Стоколосом, шедшие рядом, не могли разобрать: то ли дождевые капли, то ли обильный пот покрывает лоб генерала.

За два года войны Шаблий попадал в подобную ситуацию второй раз. В сентябре и октябре сорок первого он прошел по оккупированной фашистами Киевщине, Черниговщине, Сумщине и Орловщине километров семьсот. Как и тысячи бойцов Красной Армии, отрезанных фашистскими войсками от основных сил на востоке, выходил он из киевского окружения. А месяц назад генерал прилетел в партизанскую зону транспортным самолетом из Москвы вместе с полковником Веденским и группой офицеров штаба, чтобы выполнить те планы, о которых он докладывал на заседании Государственного Комитета Обороны, и принять участие в совещании партизанских командиров. Кому же, как не начштаба, нужно было разработать на месте план действий партизанских отрядов на лето 1943 года и направить их в боевые рейды на важнейшие железнодорожные узлы Украины?

Генерал Шаблий побывал во многих партизанских отрядах, как депутат Верховного Совета СССР вручил лучшим партизанам и командирам правительственные награды, уточнил план будущих операций.

— Лекарство б достать да отоспаться тебе, отец! — сказал озабоченным голосом Андрей, заглядывая в глаза Шаблия. — Надо было лететь вместе с Сергеевичем (это был секретарь ЦК КП(б) Украины) и Ильей Григорьевичем.

— Ты же знаешь, проводил совещание командиров, а потом немцы начали обстрел аэродрома. Хорошо, успели хоть погрузить раненых на самолет. А вообще-то нам не о чем горевать. За пять недель сделали почти все, что я планировал в Москве! — Голос Шаблия зазвучал уверенно, даже бодро, словно болезнь в эту минуту отступила. Да так оно и было, потому что чувство удовлетворения от сделанного им, Шаблием, лично и работниками штаба было нынче самым лучшим лекарством. Генерал имел право гордиться работой штаба, особенно его инженерным (диверсионным) отделом. Условия для диверсионной работы в сорок третьем не те, что год-полтора назад. Каждая вылазка минеров требует больших жертв. В этих условиях самое эффективное оружие — мины замедленного действия, МЗД-5. Конечно, «эмзедушка», которая была испытана в отряде «ЗСТ-5» Опенкина и Рубена и в других диверсионных формированиях, требует подготовленных минеров. Поэтому она трудно приживалась во многих отрядах. Многие руководители стояли за «простоту» в минно-подрывных операциях. Однако эта простота становится призрачной, если на линию, чтобы обеспечить работу минеров, нужно посылать целые отряды. Полковник Веденский всюду и всем доказывал, что поражающий эффект «эмзедушек» в том, что они могут взрываться под любым эшелоном на протяжении сорока дней без присутствия минеров. Самое трудное и главное — поставить эти мины, целесообразно даже на одном участке, и побеспокоиться, чтобы они не были обнаружены немецкими саперами. Свыше шести тысяч таких мин доставлено в украинские партизанские отряды. Во вражеском тылу организованы и курсы минеров, на которых воспитанники Ильи Гавриловича и сам он подготовили пять тысяч минеров высшей квалификации. Теперь минеры пошли в рейды вместе с отрядами и полетели десантами из советского тыла.