Дракула, любовь моя - Сири Джеймс

— Однажды ночью мне явился мой брат Влад. Я был потрясен, считал, что он давно мертв и погребен. Собравшись с мыслями, я спросил его, где он провел последние пять лет. С леденящим смехом Влад ответил, что путешествовал. Много лет назад, сидя в тюрьме, он узнал от старого монаха, что высоко в горах Трансильвании есть тайная школа Сколоманс, где сам дьявол учит избранных своему порочному ремеслу. Инсценировав смерть, Влад воспользовался подсказками старого монаха и отправился на поиски Сколоманс. Наконец он нашел ее. Однако школой управлял вовсе не дьявол, а очень старый, мудрый и искусный вампир по имени Соломон.

— Соломон? Как в Библии?

— Я думаю, это он сам и был.

Я уставилась на него и спросила:

— Хочешь сказать, что царь Соломон был вампиром?

— Он стал им.

Я знала историю Соломона. Он был мудрейшим царем своего времени, но имел порочные, извращенные, ненасытные аппетиты. Против воли Господа он собирал огромные налоги, снабдил свою армию лошадьми и колесницами, грешил идолопоклонством, держал тысячу жен и наложниц, в том числе чужестранок.

— Господь отвернулся от Соломона за его грехи и расколол царство надвое.

— Да. Поэтому Соломон решил найти другой способ вечного блаженства. У него было волшебное небесное кольцо, которое даровало ему власть как над добрыми духами, так и над демонами. С помощью этого кольца он изучил искусство магии, чтобы отыскать путь к бессмертию, и преуспел, хотя эксперимент пошел не так, как задумывалось. Соломон добился вечной жизни, но крайне дорогой ценой.

— Значит, он был первым вампиром?

— Возможно. Трудно сказать. Я знаю только, что он привык к своему новому облику и больше тысячи лет странствовал по миру, повсюду порождая легенды о странном существе, которое спит в холодной земле и питается кровью живых. Соломон постиг все тайны природы и погоды, изучил язык животных, все мыслимые заклятия и наконец обосновался на вершине горы в Трансильвании, где раскрывал свои секреты немногочисленным ученикам. Эти люди стали странствующими колдунами-вампирами, известными как соломонары, или сыны Соломона.

— Я читала о соломонарах, но думала, что это миф, порождение румынского фольклора!

— Они совершенно реальны.

— Соломон взял твоего брата в ученики?

— Нет. Он увидел, что у Влада черное сердце, что тот применит полученные навыки во зло. Но мой брат был полон решимости стать вампиром. Он убил молодого соломонара, выпил его кровь до капли и добился своего. В новом облике вампира его природная кровожадность лишь усилилась. Со временем Влад решил вернуться домой.

— Так значит, ваш собственный брат изменил тебя и сестер? — в ужасе спросила я.

— Да. Они были прелестными молодыми женщинами, пока не попали в руки к Владу. У двух из них росли маленькие дети. Однажды ночью я вошел в комнату и увидел, что брат впился в горло моей сестры Луизы. Она была бледной и бездыханной. Его глаза пылали адским пламенем. Рты у обоих оказались перемазаны кровью. Я бросился на Влада, пытаясь спасти Луизу, но было уже поздно. Он отшвырнул ее и с ревом вонзил зубы мне в горло. Брат обладал силой двадцати мужчин. У меня не было ни единого шанса спастись. Жизнь утекала вместе с кровью. Когда я очутился на краю гибели, Влад решил со мной поиграть. Он спросил, не хочу ли я стать нежитью, подобно ему, предложил бессмертие или же гибель на месте. Я не понимал, между чем выбираю, знал только, что не хочу покидать эту землю, оставлять жену и ребенка. С последним вздохом я ответил: «Да. Пожалуйста. Спаси меня. Не дай мне умереть».

— Ах! — в муке воскликнула я.

Глаза Николае вспыхивали то синим, то алым. Все его тело дрожало от едва сдерживаемой ненависти.

— Брат вспорол себе запястье и заставил меня отведать его крови. Затем он завершил начатое: осушил меня до дна. Через два дня я проснулся в семейном склепе, рядом с телами сестер, и поднялся в полном недоумении. Кем я стал? Мои чувства изменились, внутри подымалась странная злоба. Я вышел из склепа, вернулся в замок, чтобы отыскать свою жену, прошел мимо слуги, который в ужасе отпрянул от меня. Я чуял запах его крови и изнемогал от жажды, взглянул в зеркало и не увидел своего отражения! Моя голова шла кругом от страха. Я превращался в нечто омерзительное и злобное, но не мог себя увидеть. Я нашел Сабину. При виде меня она завопила от страха, прижимая нашего плачущего сына к груди. — Внезапно, к моему ужасу, Николае превратился в то бледное чудовище с красными глазами, которое я видела несколько ночей назад в своей спальне, и жутким голосом произнес: — Она назвала меня призраком, демоном, монстром!

Я завопила, вскочила и отпрянула в страхе. Николае взглянул на меня, как будто не ожидал здесь увидеть. Повисла ужасная пауза. Я вспомнила, как он сказал, что в припадке ярости верх берет его темная сторона. С громадным усилием вампир подавил свою ярость и вновь принял тот облик, который я знала и любила. Вот только его синие глаза оставались холодными и равнодушными. Он ничего не сказал об этой поразительной перемене, только продолжил мертвенно-спокойным голосом:

— И я убил их.

— Ты… убил свою жену и ребенка? — Я недоверчиво уставилась на него.

Он кивнул и продолжил:

— Я сошел с ума, убил не только их, но и все живое в замке, от детей и слуг до стариков и скота, пока не остались только реки крови в каждом коридоре и на всех лестницах… да мы с сестрами. Вскоре я обнаружил, что они изменились, подобно мне. — Я лишилась дара речи, а Дракула в гневе расхаживал рядом и говорил: — Когда я пришел в себя и увидел, что натворил, меня охватили отвращение, сожаление и ужас. Влад нашел меня и засмеялся. Захохотал! Затем он обнял меня и произнес: «Ты превзошел себя, брат. Наконец ты понял, как приятно убивать. Такова страсть, которая двигала мной столько лет». Я взглянул на него. Меч все еще был в моей руке. Полагаю, лишь тогда Влад понял, какой ужасный промах совершил. Ведь я стал таким же сильным, как он. Брат был превосходным фехтовальщиком, но я — новообращенным вампиром, полным ненависти и ярости. Поэтому я бросился на него и отправил прямо в ад, где ему самое место. Позже я обнаружил, что улицы деревни завалены трупами — брат покутил напоследок. Все смерти в деревне и замке были приписаны чуме.

Я содрогнулась и с трудом сглотнула. От потрясения и отвращения слова не шли мне на ум.

— Мне очень-очень жаль, — наконец тихо пробормотала я.

— Мне тоже. — Николае смотрел на меня, его глаза были полны глубокого, мучительного раскаяния. — Четыре века я пытался искупить свои преступления, совершенные той ночью, но так и не смог простить себя. Вина и боль не утихают никогда.