Дракула, любовь моя - Сири Джеймс

— Ах, Николае!

— Теперь ты меня ненавидишь? — Он посмотрел мне в глаза — открыто, тоскливо, уязвимо.

Выражение его лица разрывало мне душу. Я отогнала свои страхи, сказав себе, что злобное существо, которым он оказался в ту ночь, никогда не вернется. То было помрачение рассудка, порожденное кровью брата, с тех пор прошло четыре сотни лет.

Дрожа, я подошла к Николае, стоявшему у камина, заключила его в объятия и сказала:

— Я не способна тебя ненавидеть.

Он вздохнул с огромным облегчением и крепко сжал меня, как будто черпал утешение в нашей близости. Некоторое время мы стояли молча, затем он пробормотал мне в волосы:

— После этого меня охватили отчаяние и жалость к себе. Я тосковал по жене и сыну с неослабевающей болью, презирал себя за то, что сделал. Меня пугала ненасытная жажда крови. Сестры вели себя самым разнузданным образом, но я поклялся, что никогда больше не стану убивать. Я хотел покончить с жизнью, но не находил способа. Наконец я понял, что есть лишь одно место на свете, где я смогу узнать, что же со мной случилось, и научиться жить с этим. Я отправился на поиски Сколоманс.

— Ты нашел ее? — едва дыша, спросила я.

Он отступил на пару шагов и ответил:

— Да. Это было волшебное, целительное место. Я провел в нем пятьдесят лет.

— Пятьдесят лет!

— Соломон не мог вновь сделать меня смертным, но он был и, полагаю, остается великим учителем. Именно в образовании я нуждался, чтобы жить вечно.

— Так значит, это правда. Не все вампиры столь могущественны, как ты?

— Нет. Я встречал не много себе подобных, только горстку соломонаров. Еще во время своих путешествий видел пару десятков вампиров, которых, по-видимому, инициировали ученики Соломона.

— Каким он был?

— Обаятельным, мудрым и непростым стариком, волшебником со сверхъестественными способностями и добрым сердцем. Под опекой мне стало легче. Я следовал его советам в надежде потратить принадлежащую мне вечность на самосовершенствование.

— Что случилось после того, как ты покинул Сколоманс?

— Я вернулся домой, жил, вернее, существовал в том проклятом замке со своими ненавистными сестрами и смотрел, как столетия текут мимо. Чума положила конец феодализму, но замок Дракулы и его земли оставались моими. Доход я получал с крестьян, которые обрабатывали мою землю. Мы с сестрами старели очень медленно, для каждого очередного поколения принимали новый облик. Я путешествовал по свету, не бывал дома слишком долго. В мое отсутствие сестры становились все сильнее и невыносимее. Благоразумие было им чуждо. Вскоре местные жители стали бояться и сторониться нас.

— Боже! Поверить не могу. Возможно, в исторических трудах упоминается о тебе? Я так хочу обелить твое имя!

— Обо мне нет даже примечаний. Я забытый сын. Зато все знают о зверствах, которые творил Влад Цепеш. Он — Дракула, вошедший в историю.

ГЛАВА 19

Дракула вернул меня в лечебницу, но сон не шел, поскольку голова гудела от всего, что я узнала. Полагаю, я как раз начала засыпать, когда меня разбудил Джонатан, которому не терпелось приступить к насущным делам.

Несмотря на мои попытки участвовать в дружеском утреннем подшучивании за завтраком, я неоднократно подавляла зевки и пару раз чуть не уснула. Тревожные взгляды мужчин постоянно возвращались к шраму на моем лбу. Доктор Ван Хельсинг велел мне возвращаться в кровать, уверяя, что мое здоровье важнее любых сегодняшних обсуждений. Я послушалась, но спала плохо. Меня преследовали страшные сны о войне, вампирах, убийствах, крови и демонах.

Проснулась я около четырех часов вечера, спустилась по лестнице и услышала голоса, доносившиеся из кабинета. Речь держал доктор Ван Хельсинг:

— Джек, нам нужно кое-что обсудить наедине, по крайней мере пока. Мадам Мина, наша бедная дорогая мадам Мина меняется.

Я замерла у двери, прислушиваясь.

— Я и сам заметил, — согласился доктор Сьюард.

— Помните, как вчера мадам Мина защищала графа с такой страстью?

— Вероятно, начинает действовать ужасный яд, который проник в ее вены, — предположил доктор Сьюард.

— Да, — согласился доктор Ван Хельсинг. — Помня о печальной судьбе мисс Люси, на этот раз мы должны обеспокоиться прежде, чем все зайдет слишком далеко. Я вижу, как мадам Мина постепенно превращается в вампира. Пока что очень медленно, но совершенно несомненно для наблюдательного человека. Ее зубы немного заострились, а взгляд временами становится жестким.

«Ах! — с негодованием подумала я. — Какая чепуха! Да, я пыталась отговорить их от погони за Дракулой, но мои зубы точно такие же, как прежде. Я ничуть не изменилась физически — с чего бы мне меняться, — но, разумеется, они об этом не знают».

— Это еще не все, — продолжил профессор. — Она стала молчалива, подобно мисс Люси.

— Я тоже заметил за завтраком, — ответил доктор Сьюард. — Миссис Харкер едва ли проронила хоть слово. Можно подумать, что ее язык таинственным образом скован. Мне ненавистно бесчестить столь благородную женщину, но я знаю, что она всегда делает собственные выводы обо всем, что происходит. По прошлому опыту мне остается лишь догадываться, насколько блестящи и точны ее мысли. Но почему-то она больше не может или не хочет ими делиться.

«Идиоты, — подумала я. — Я молчала за завтраком, потому что устала!»

— Я вот чего боюсь, — начал доктор Ван Хельсинг страдальческим тоном. — Поскольку она в состоянии гипнотического транса способна рассказать нам, что граф слышит и видит, разве не может столь могущественное существо вынудить ее разум открыть ему свои секреты?

— Вы хотите сказать, что он читает ее мысли?

— Именно.

— В таком случае он знает обо всем, что мы думаем и планируем.

— Это необходимо предотвратить. Мы должны держать ее в неведении о своих планах. Это столь мучительная задача, что у меня разрывается сердце при одной только мысли о ней, но решить ее необходимо. Когда мы сегодня встретимся, я должен сказать мадам Мине, что по причине, о которой мы не будем говорить, мы прекратим с ней советоваться, но станем просто охранять.

— Надо рассказать Харкеру. Ему это не понравится.

Я была не в силах слушать дальше. Все это слишком нелепо. Я решила опередить их.

После ужина, когда мы с Джонатаном приводили себя в порядок в своей спальне, я сказала мужу, что не стану участвовать в сегодняшней встрече.

— Но почему? — удивленно и тревожно спросил он. — Ты неважно себя чувствуешь?

— Все хорошо, не волнуйся. — Я поправила его галстук и воротник. — Но я вижу, как все на меня смотрят. Мне кажется, вам лучше обсуждать свои действия без моего присутствия, которое вам мешает.