Тяжелые звезды - Анатолий Куликов

Как оказалось впоследствии, у одного из бандитов не выдержали нервы и он открыл огонь в вертолете. Офицер из «Веги», майор, находившийся в готовности к штурму, услышав выстрел и крики, понял ситуацию так, что преступники начинают расправу с заложниками. В подобных случаях, по всем правилам, необходимо принять меры к тому, чтобы погибло как можно меньше людей — то есть сходу атаковать террористов. Что и было незамедлительно сделано: были вскрыты створки вертолета и «Вега» рванула вперед.

Все, что происходило дальше, уложилось в доли секунды и подчинялось только логике короткого, яростного боя, в котором одни ложились костьми за заложников, а другие — дорого продавали собственную жизнь.

Один из террористов успел-таки бросить гранату, которая, вероятно, находилась у него в руках, либо без чеки, либо в таком положении, что достаточно было мгновения, чтобы рвануть ее из запала.

Граната взорвалась, разметывая тела по вертолету: были убиты три заложника. Но и в этой суматохе отчаянной свалки не растерялся пилот: из пистолета, который был заложен в тайник, он уничтожил одного из бандитов — именно того, который первым открыл огонь и застрелил заложницу.

Остальные двое были задержаны, но от этого было не легче. Как мы ни старались, жертв среди заложников избежать не удалось. В дальнейшем этот эпизод станет поводом для различных спекуляций: дескать, неизвестно от чьих гранат и пуль погибли мирные люди… Я думаю, только наивный человек может полагать, что захват заложников и последующая операция по их освобождению — это что-то вроде аттракциона или компьютерной игры, где все опасности эфемерны, а человеческое ожесточение — только одна из иллюзий. Всегда учитывается вероятность того, что террористы — либо для устрашения, либо из чувства обреченности — начнут убивать заложников. На этот случай и припасено золотое правило: как только заложники начинают гибнуть, антитеррористическая группа начинает действовать немедленно. Для того, чтобы любой ценой спасти остальных. В этом есть и прагматический расчет: хоть кто-то останется жив. В этом жесткий и поучительный урок тем, кто вознамерится в будущем брать заложников по каким-либо причинам. Их жестокость не сломит нашей воли!

Но это не означает, что кому-то придет охота устраивать показательные кровопролитные штурмы. По-человечески хочется, чтобы все обошлось и чтобы в конце концов кто-то радостно выдохнул: «Все живы…Все нормально…»

Но, к сожалению, ощущение беды уже не покидало, как только раздались первые выстрелы и взрыв, оказавшийся взрывом боевой гранаты в замкнутом пространстве вертолета. И быстрее, чем могла бы дойти до нас, находящихся на командном пункте, взрывная волна, ощущение неудачи будто прошелестело в рядах разнообразных советчиков и тех официальных лиц, которые примчались в минераловодский аэропорт, чтобы отбыть повинность… И я буквально спиной почувствовал, как быстро начали исчезать, растворяться в пространстве некоторые из этих людей, так как хорошо известно, что у победы бывает много родителей, а поражение, напротив — всегда сирота… Кому ж охота числиться участником неудачной операции? Особенно если есть человеческие жертвы?

Понимая, что все это мне придется долго и подробно рассказывать очень серьезным и несентиментальным людям, сразу после завершения операции я попросил работников прокуратуры очень тщательно исследовать обстоятельства штурма. Картина происшествия, восстановленная буквально по секундам, не оставляла сомнений в правильности принятого решения: причиной немедленной реакции спецназа стал расстрел заложников. Была убита женщина, и ничего другого, кроме как броситься в бой, не оставалось.

При этом надо учитывать, что в оружейных магазинах штурмовой группы были холостые патроны, создающие имитацию огня лишь для того, чтобы сломить волю террористов к сопротивлению, а детальная экспертиза, даже растянувшись на годы, была очень точна в выводах: часть людей погибла от взрыва гранаты, а женщина — от пули бандита. Во время штурма никто из заложников не стал жертвой ошибки «Веги», никто не погиб от ее огня.

Об итогах операции в минераловодском аэропорту я подробно проинформировал первого заместителя министра внутренних дел генерала Егорова, а также генерала Абрамова, в тот момент остававшегося за министра. Но не прошло и суток, как мне позвонил один из высокопоставленных чиновников российского правительства и попросил срочно прибыть в Москву для участия в совещании. Не оставалось сомнений, что предстоит детальный разбор операции и, возможно, суровые оргвыводы в отношении моей персоны.

Уже в Москве, куда я вылетел в твердой уверенности, что мне раскаиваться не в чем, из окружения генерального прокурора до меня донеслось известие, что сам генеральный прокурор Ильюшенко вроде как высказывал идею привлечь Куликова, либо кого-то иного из руководителей операции, либо всех вместе к ответственности, которая, если о ней говорят так откровенно, означает уголовную ответственность, чреватую тюремной отсидкой.

Так это было на самом деле или иначе — обсуждать не берусь, но градус общественного внимания к произошедшему в Минводах был действительно повышен за счет сообщений российских и зарубежных СМИ. Поэтому именно через средства массовой информации пришлось объясняться в свою очередь и мне уже на следующий день после доклада в Доме правительства. И там меня поняли. Российской прессе оказалось достаточно моего искреннего рассказа, подкрепленного видеосъемкой, которая беспристрастно фиксировала все детали операции, включая ее драматическую развязку.

После этого все встало на свои места. Даже самые далекие от чеченской тематики люди поняли, что независимость Ичкерии в дудаевской версии означает одно: отсутствие зависимости бандитов от каких-либо моральных принципов. Все остальное — просто риторика, которая к середине 1994 года многими кавказскими народами, соседями Чечни, воспринималась уже не так, как в самом начале 90-х годов, когда эти идеи звучали свежо, остро и, казалось бы, не были замешаны на людской крови.

От президента Кабардино-Балкарии Валерия Мухамедовича Кокова, с которым мы после известных событий в Нальчике по-человечески подружились, мне была известна одна поучительная история, случившаяся в Дагестане на дне рождения замечательного и всем известного поэта Расула Гамзатова. Как гость прибыл на нее и Джохар Дудаев. Как кавказец произнес уважительный тост в честь юбиляра, значительная часть которого, правда, опять-таки посвящалась независимости Чечни, а подарком стал какой-то очень дорогой автомобиль белого цвета — должно быть, он символизировал результаты экономической деятельности жителей этой республики.