Тяжелые звезды - Анатолий Куликов

Пытаясь самостоятельно разобраться в отличиях и оттенках народившихся в Чечне оппозиционных формирований, я пригласил к себе для беседы одного известного в Чечне человека, некогда бывшего моим сослуживцем в одной из дивизий внутренних войск. Хотел узнать его мнение. Посмотреть его глазами на обстановку внутри Чечни. На мой вопрос, сможет ли он, если понадобится, оказать профессиональную помощь этим людям, мой собеседник без всякой охоты ответил: «Конечно, помогу. Но если хочешь знать мое мнение, это никакие не оппозиционеры. Это такие же моджахеды…»

Догадываясь, что основные ставки сделаны именно на антидудаевскую оппозицию, я счел необходимым по собственной инициативе встретиться с самыми значительными ее представителями. Кого-то их них знал раньше, с кем-то познакомился впервые. По моему убеждению, именами Саламбека Хаджиева, Доку Завгаева и, может быть, Магомеда Магомадова список серьезных политических фигур и представителей настоящей чеченской оппозиции исчерпывался полностью. Хаджиев, например, человек очень серьезный и искренний, в тот срок, что был отпущен ему впоследствии для руководства освобожденной Чечней, работал с душой и сделал немало доброго. Некоторые обвиняли его в излишней эмоциональности, но, на мой взгляд, это ничуть не мешало делу. С Доку Завгаевым я тоже был знаком несколько раньше, и наши отношения отличались взаимным человеческим интересом и уважением.

Не скрою, мне всегда хотелось услышать от него объективную и, возможно, самокритичную оценку его действий на посту руководителя Верховного Совета Чечено-Ингушетии в 1991 году, но в этом крылся чисто профессиональный интерес, помогающий вскрывать ошибки и заблуждения прошлых лет. Очень долго у меня не проходило ощущение, что Доку Гапурович Завгаев в те времена очень рискованно кинулся в бурные воды суверенности и ему было трудно уберечь республику от надвигающейся волны сепаратизма.

Фамилия Автурханова впервые была упомянута на июльском совещании в Жуковке в контексте тревожного сообщения: «Автурханов в Знаменском просит о помощи!..» Или что-то в этом роде.

Познакомился я с ним в апреле 1993 года, когда по моей просьбе Автурханов приехал в Моздок. Один из запомнившихся эпизодов этой встречи я уже описал ранее, но стоило бы добавить еще несколько характеризующих этого человека деталей, выясненных мной заранее: Автурханов, как и я, окончил Владикавказское училище внутренних войск, но в 1968 году. Последним местом его службы, если не изменяет память, был специальный моторизованный батальон ВВ в Сухуми. Вот только уволился он из войск как-то не по-хорошему, оставив за собой шлейф недомолвок о совершенном преступлении, о возбужденном по этому поводу уголовном деле… Так и не знаю, были ли в его судьбе суд, обвинение и наказание, но, разговаривая с ним, не смог скрыть некоторой настороженности.

Что же касалось тех оппозиционных формирований в Надтеречном районе, которые и возглавлял лидер местного тейпа Автурханов, у меня сложилось стойкое убеждение, что эта оппозиция взошла на почве родовой неприязни и может претендовать на влияние только в том районе, где имеются ее исторические корни. Сомнительными казались и уверения, что в их рядах тысячи бойцов и все, что им нужно для победы — это только оружие. Как оказалось впоследствии, возможности оппозиции были сильно преувеличены, что обернулось подлинной трагедией во время так называемого «добровольческого штурма» 26 ноября 1994 года.

Подчеркну еще раз: командование внутренних войск в истинный замысел этой операции, где главная роль в свержении режима Дудаева отводилась антидудаевской оппозиции, официально не посвящалось. Конечно, мы чувствовали активность людей из ведомства Сергея Степашина, в котором за это направление работы отвечал начальник московского Управления ФСБ Евгений Савостьянов. От имени правительства полномочиями в этой операции был наделен Александр Котенков, которого я неплохо знал по совместной работе в зоне осетино-ингушского конфликта, и некогда даже принимал участие в офицерском «обмывании» его генерал-майорской звезды.

В конце октября 1994 года я снова полетел на Кавказ, чтобы заняться текущими делами войск: в Моздоке шло развертывание батальона, надо было посмотреть, как несут службу наши военнослужащие на КПП, как помогают милиции в приграничье. Обычная командировка командующего, который должен знать обстановку и чувствовать нерв времени. Перед самым вылетом мне позвонил Сергей Степашин и попросил взять с собой Савостьянова. Вместе отправились в путь, но в Моздоке каждый из нас занимался своими делами. Я работал с Анатолием Романовым, который незадолго до этого принял в Моздоке командование над нашей войсковой оперативной группой, но наши заботы никак не касались той очевидной суеты спецслужб, для которых Моздок и его военный аэродром представляли собой удобную базу для переброски в Чечню людей, техники и оружия.

В ту пору от Савостьянова и Котенкова я узнал о существовании закрытых решений правительства об оказании помощи оппозиции, но об этом можно было догадаться и по присутствию на одном из совещаний Бислана Гантамирова, отряд которого действовал против Дудаева. Бойцы этого полевого командира еще 24 августа колонной на БТРах пытался прорваться к Грозному, но в районе Черноречья были остановлены танками Шалинского полка и отступили. Гантамиров в ту пору был на слуху, и с его именем, насколько мне известно, были связаны кое-какие надежды. Его появление в Моздоке было признаком, что подготовительные мероприятия, целью которых было освобождение республики силами оппозиции, шли полным ходом. Еще одно свидетельство этому я получил от Степашина, когда на одном из совещаний он неожиданно заявил, что выделит ВВ «часть денег», хотя мы сами ничего не просили. Семь миллиардов рублей и впрямь были получены и пошли на содержание и подготовку частей внутренних войск, находящихся в этом регионе. В денежном выражении — я это прекрасно знаю от следователей военной прокуратуры — вся эта сутолока обошлась в несколько десятков миллиардов рублей, хвосты которых российская прокуратура разыскивала вплоть до 1998 года, а может быть, делает это и сегодня.

Что касается технической стороны дела, накануне событий, в соответствии с постановлением правительства России, внутренние войска начали принимать от Министерства обороны оружие и технику, предназначенную для передачи силам оппозиции. Формально это осуществлялось через батальон ВВ в Моздоке, а практически уже на территории Чечни, куда отправились несколько наших специалистов, наблюдавших за тем, что все передается в исправном состоянии и в заранее согласованном количестве.