Будни и праздники - Николай Бондаренко

Райцентровский аэровокзал размещался в небольшом деревянном домике, но чуть в стороне возвышались бетонные столбы — молодой город обзаводился современными «воздушными воротами». На летном поле стояли в ряд с полдюжины «Аннушек». На их фоне ЯК выглядел этаким авиагигантом.

Дул горячий, с запахом пыли ветер.

На привокзальной площади фыркал автобус, урчали автомашины.

Кайтанов направился к «газику», возле которого приветливо улыбался усатый, бритоголовый, могучего сложения каракалпак.

— Салам, Борис-ака. Как съездили, все хорошо?

— Спасибо, Турдымурат. Как сам? Что участок? Надеюсь, никаких ЧП?

— Все хорошо, слава аллаху.

Машина помчалась по неширокой бетонке. Низкие окошки не давали Дмитрию возможности разглядывать местные достопримечательности, а могучая спина шофера ограничивала обзор впереди. Он видел только сухую траву вдоль пыльной обочины, уголки каких-то строений.

Наконец, «газик» затормозил. Дмитрий и без того чувствовал, что они въехали в жилую зону, но сейчас, выйдя из машины, не мог сдержать возгласа удивления. Словно и не было полуторачасового перелета, и он оказался в каком-нибудь уголке Чиланзара. Вдоль прямой улицы высились четырех-пятиэтажные панельные дома; молодые, но крепкие деревца поднимались до второго этажа.

— Общежитие «Гидростроя», — кивнул Кайтанов на подъезд. — Чтобы не тянуть, я вчера вечером звякнул одной местной шишке. Так что место за тобой уже забронировано.

— Вот это оперативность!

Они вошли в холл. За перегородкой дремала пожилая рыхлая женщина в белом халате.

— Здравствуйте, тетя Валя!

— Боренька, голубчик, приехал…

Кайтанов достал из портфеля небольшой сверток и протянул ей.

— Вот то, что вы просили, тетя Валя.

Она всплеснула руками.

— Не забыли? Ах, как я вам благодарна, Боренька! Сколько я вам должна?

— Нисколько. Это подарок от нашего коллектива за то хорошее, что вы для нас делали и еще сделаете.

— Ну, спасибо… спасибо…

— Кстати, как там мои орлы? Не фокусничают?

— Грех жаловаться, хорошие у вас ребята, особенно эти — из Ташкента.

— Вот и ладно. Если что, тетя Валя, не поднимайте лишнего шума, а сообщите мне. Любой конфликт улажу. А теперь знакомьтесь — это Дмитрий Денисович Папышев — наш новый прораб. Человек он культурный, к тому же дел у него будет по горло. Надо бы подобрать что-нибудь получше, поспокойнее, а, тетя Валя?

Комендантша некоторое время как бы оценивающе смотрела на Дмитрия — выражение глаз было благожелательным.

— Есть одна хорошая комната, — медленно произнесла она, наконец.

— Раз вы говорите хорошая, значит, отличная, — улыбнулся Борис. — Давайте нам ключ, мы сами устроимся. И еще, тетя Валя, у Дмитрия Денисовича такие же права, как и у меня, он мой товарищ, смело обращайтесь к нему, если что.

Поднимаясь по лестнице, он говорил Дмитрию:

— Хорошая старушенция, а главное — нужная. Будь с ней поласковее. У нее только один недостаток — любит иной раз посюсюкать о прошлом. Но всю строительную братию держит в руках. Местные алкаши ее боятся как огня.

На площадке второго этажа он остановился, на лице появилась лукавая улыбка:

— Здесь женская половина. Хорошеньких — я тебе уже говорил — хватает. Осмотришься со временем.

Они поднялись на четвертый этаж, прошли в самый конец к угловой комнате.

— Привилегированный этаж, — продолжал пояснять Кайтанов. — Кстати, угловые комнаты считаются номерами-люкс. Во-первых, одноместные, во-вторых, в каждой отдельный умывальник. Цени расположение тети Вали.

Он открыл ключом дверь. Обычная комната с инвентарными стульями, столом, тумбочкой, шкафом и кроватью. Сбоку — небольшая кабинка с умывальником. Обнаружилось еще одно достоинство — крохотный балкончик, куда они и вышли вдвоем.

Здание стояло на плоской макушке пологого холма, так что вся округа была как на ладони.

Борис давал пояснения:

— Здесь, как видишь, вполне современный город. Эта часть, где мы сейчас находимся, все эти пятиэтажки, кинотеатр, торговый центр, стадион — называется Новыми домами. Есть даже ресторан. Днем там свободно, но по вечерам не пробьешься. Оркестр играет, танцы. Если захочешь кутнуть, скажи мне — столик будет обеспечен. Готовят средне, зато престиж! — он иронически улыбнулся. — А вот там розовеет пятиэтажка — моя обитель. Заходи в любой момент — днем, ночью, все равно. Я бы пригласил тебя жить со мной, но понимаешь… — он смутился, — у меня ведь бывает Наташа…

— Брось ты извиняться. Мне и здесь будет превосходно. Я комфортом не избалован. Студенческие годы провел в общаге.

— Ну, ладно, — Кайтанов продолжал пояснять. — А там, видишь, глинобитные кибитки? Пять-шесть лег назад, кроме них, вокруг ничего не было. Мы их прозвали Старым городом. А сбоку — гляди — вагончики. Поначалу, покуда не было Новых домов, там жили приезжие. Потом началось строительство, а с ним и пертурбация. В конце концов в каждом вагончике осталось по одному хозяину. Огороды развели, птицу, даже коров некоторые держат. Позже подвели воду и газ. Так что сейчас из этих вагончиков никого и не выгонишь. Ничего, там уютно. Но название осталось старое — Шанхай.

А теперь посмотри туда, — Борис показал в просвет между Шанхаем и Старым городом. Там тянулись, уходя за горизонт, бесчисленные вышки, трубы, опоры, мачты, производственные корпуса. От жилых строений их отделяла полоска какого-то диковинного, словно высохшего на корню леса.

— Что там за древостой? — спросил Дмитрий.

— А! Это и есть Сухой Парк. Сразу же за ним — наш участок.

— Странное название…

— Понимаешь, хотели здесь заложить большой парк. Навезли саженцев, провели воду, несколько субботников организовали… Но соль оказалась сильнее. В первый же год все саженцы погибли. Выкорчевали их, еще раз промыли землю, посадили другие деревца, самые неприхотливые. Те чуть подросли, но вскоре опять начали сохнуть. Соль-то наступает. Весной, правда, Сухой Парк стоит зеленый, но чуть солнце начнет припекать, зелень опять сохнет, листья опадают. Возятся с этим парком, как с дитем, а он — Сухой… Хотя, знаешь, — тут Кайтанов как бы и сам удивился: — деревца все же подрастают. Удивительно… — он закурил и, протянув Дмитрию сигареты, еще раз кивнул в сторону Сухого Парка: — Между прочим, любимое место алкашей. — Он вздохнул. — Вот тебе парадокс жизни. Стремились к красоте, а получилось… Ну, ладно, располагайся пока, отдыхай. А я на участок.

— Наотдыхался я уже досыта. С удовольствием поехал бы прямо сейчас на трассу.

— Если есть такое желание… — Кайтанов развел руками. — Пошли. Машину я, правда, отпустил. Прогуляемся пешком. Тут недалеко.

— Воспользуемся добрым примером Пулата Гулямовича?

— А что? Он мужик хитрый. Эти пешие прогулки имеют смысл. Когда идешь пешком и ничто не отвлекает — можно собраться с мыслями, настроиться на весь день…

Через десять минут они уже шли по широкой дорожке, пересекавшей Сухой Парк.

Вблизи Сухой Парк производил все же не такое удручающее впечатление. Высохшими были только верхние ветви деревьев, нижние же покрывала бледно-салатная, болезненного вида листва. Между сухими стволами то тут, то там поднимались молодые деревца.

Поглядывая вокруг, Дмитрий думал о том, что вот сейчас начнется его знакомство с новыми людьми, начнется новая глава его жизни…

Миновав Сухой Парк, они вышли к большой пыльной улице, вернее, дороге, вдоль которой тянулся бесконечный ряд предприятий средней руки. Один за другим в обоих направлениях проносились автомобили всех марок.

— Днем здесь движение, как в столице, — сказал Борис. — Стройка! — он указал рукой на дощатый выбеленный забор с металлическими воротами посередине: — А вот и наша с тобой база, Дмитрий Денисович. Девяносто шансов из ста, что Самусенко и Сумароков сошлись в данный момент в рукопашной. Хоть не уезжай из Райцентра!

VII

Александр Иванович Самусенко, временно исполняющий обязанности начальника участка, пришел на работу задолго до восьми. Он невысокий, рыжий, голова запрокинута, как у драчливого петуха, а движения порывистые, как у пассажира, опаздывающего на поезд.

Самусенко осмотрел двор, заглянул в кузницу, гараж, мастерские, потом открыл кабинет и опустился в кресло.

Бездельники! С какими людьми приходится работать! Вчера отлучился на полдня, так, наверняка, никто палец о палец не ударил. Могилов с Сумароковым, конечно же, торчали в пивной, сварщик Авторучкин мастерил калитки на продажу, а остальные слонялись из угла в угол. Как малые дети! Пока не накажешь примерно — не поймут. А наказывать надо. Надо!

Он посмотрел на часы. Три минуты девятого. Пора. Вышел из кабинета во двор.