Прозревшие в преисподней - Игорь Владимирович Огай

«…– Возможно, брат. Но теперь эти люди в руках Господа, как и мы сами. Боевой разворот «все вдруг»! Орудия изготовить, цель захватить!..»

«…– Отче, звено дронов чи-при курсом на перехват!..»

«…– Отче, прицельная серия с «Адмирала Нельсона»! Восемь снарядов! Время накрытия… »

«…– Молитесь братья. Работайте и молитесь, ибо осталось у нас еще одно дело!..»

«…– Какое же, отче? Ведь время накрытия…»

«…– Достойно умереть за веру нашу! Примите сею участь с гордостью и смирением!.. Господи Единый наш, по неисповедимым судьбам твоим, овому посылаеши Ангела смерти под кровом его, овому на мори, овому на поле брани, овому же в пространстви бесконечном от оружий бранных, изрыгающих страшныя и смертоносныя силы…»)

***

Ему приснилось, что он в море. Что ему пятнадцать лет, и он еще не разошелся с отцом во взглядах на свою судьбу, соглашаясь когда-нибудь в будущем стать третьим промышленником в списке New Forbs. И что на кипрском берегу в ста шагах позади его покорно ждут пара телохранителей и гувернантка с пушистым полотенцем. А вокруг – только вода…

В которой совершенно не чувствуется вес своего тела, в которой легко и приятно… Приятно и прохладно… Но главное – легко…

Потому что собственные 90 килограмм, не умноженные больше на 20g кажутся просто пушинкой…

Семен открыл глаза. Сморщился, мотнул головой, снова закрыл.

– Не может быть… – прошептал он. – Какого черта?..

– Может, рыцарь, – произнесла в ответ Жустин. – Здесь, наверное, еще и не то может быть.

– Где это – здесь?

Через стекло рубки смотреть не хотелось. Совсем. И он не смотрел.

– В гостях у прозревших, где еще? Потому что либо это так, либо мы одинаково сошли с ума.

– Одно другого не исключает… Ты тоже его видишь?

– Это он? Тот корабль, на котором ты умирал?

Он все же открыл глаза. Так, на всякий случай, убедиться, что не приснилось.

– Не может быть, – повторил он. – Топки не могут гореть так долго. Даже в режиме генерации.

Они горели. Сопла трех двигателей из восьми (совсем как тогда!) все еще светились слабым багровым отсветом пирокинетика, питающего лишь турбины энергосистемы. И турбины все еще давали электричество. По истечении трех лет на отрезанной лерским лазером кормовой части погибшего крейсера, все еще светились уцелевшие бортовые огни, иллюминаторы и даже кое-где освещение на открытых в вакуум, перерезанных палубах обрубленного торца.

– Прозревшие, – туманно напомнила Жустин. – Думаю нам нужно швартоваться.

Семен привстал с кресла, заглядывая за край остекления. Позади корвета непроглядно темнела все та же ватная пелена, снова отрезая половину небосвода, но теперь уже нижнюю. Впереди – медленно поворачивался обломок корабля, ставшего братской могилой для уцелевших в «Безудержном порыве».

– Прозревшие, – безнадежно согласился он. – Ты как, Тина, кости целы? Нигде не болит?

– Спохватился! Опять небось вся рожа сеточкой, а так – не болит.

– Нормальная у тебя рожа. Извини, «трешечку» я выжму, иначе еще пару часов пилить. Потерпишь? Нет?

Она вздохнула. Глубоко, словно пробуя легкие на эластичность.

– Да хоть «четверочку». Лишь бы все быстрей кончилось…

Семен выщелкнул из панели джойстик ручного управления – от одной мысли доверить стыковку компьютеру веяло почти кощунством – и плавно сдвинул вперед регулятор тяги. Щадящие по меркам космического боя 3g вдавили измученный организм в кресло, словно просыпанный на грудь мешок песка. Нет – три просыпанных мешка. Схема на стекле перестроилась, расчетное время перехвата объекта «останки» рывком сократилось до 15 минут.

Так они и пошли, по плавной слегка изогнутой траектории, выводящей корвет к обрубкам палуб. Почти молча, не обменявшись и парой слов – говорить было тяжело, да, в общем, и не о чем. Оба понимали, что строить планы в этом месте бесполезно.

Ровно через 7 с половиной минут Семен отключил тягу, развернул корабль маршевыми дюзами вперед (Жустин громко сглотнула поднявшийся в горло комок) и снова выжал 3g – на торможение.

«Опасность столкновения» – сообщил компьютер. «Действующие стыковочные узлы не обнаружены. Рекомендуется выход на курс уклонения.»

Семен фыркнул. Тоже новость! Кому нужны стыковочные узлы, когда половина остова открыта в пространство, что летная палуба справедливоносца? Выбирай – не хочу.

Семен выбрал. Обрубок седьмой бронепалубы с начисто выметенными из казематов орудиями – вполне сойдет за малый летный ангар «Нельсона».

– Сюда хочешь? – Жустин почти угадала намеченную траекторию, ткнув пальчиком в стекло.

– Правее. Там места больше и свет сохранился.

– А воздух?

– Не думаю, что это не проблема.

– Почему?

– Потому что всего этого все равно не может быть. А на крайний случай у нас «пустолазник» есть. Один.

– Жадина, – невпопад сообщила Жустин и смокла.

Семен пожал плечами. Под перегрузкой получилось едва заметно, но уж что есть, то есть. Кстати о перегрузке…

Он ослабил тягу, повел джойстиком поправляя траекторию. Визуальный заход, правее-правее-чуть выше… Тяга 0,7g… Еще секунда-две… Тяга 0,5g, вход в «тень» корпуса, прожектор по левому борту… Бортовыми маневровыми разворот на 180… Тяга 0,0g, приготовиться килевыми маневровыми парировать гравитацию… Носовыми гасить остаток скорости… Мягче, еще, еще… Вход в зону действующей гравитации, парирование просадки, носовыми еще немного… Касание!

Опоры скрежетнули по настилу из «гравилина», принимая на себя вес корвета, остаток инерции протащил кораблик метров пять юзом. Ни чего, почти ювелирно. Визуально, в условиях отсутствия диспетчерского сопровождения и действующих швартовочных механизмов… В общем сойдет. Нет?

Только вот что там теперь за бортом?

– Тина, ты идешь? – вопрос вышел будничным, словно они собирались прогуляться до ближайшего магазина на втором уровне «Луны сортировочной».

– Не дождешься!.. – агрессивно сообщила она и вскочила на ноги. Покачнулась, удержалась за спинку и, со второй попытки взяв правильный азимут, шагнула к короткому трапу из рубки.

В крохотный шлюз они поместились вместе. Ни чего, бывало уже, в тесноте да не в обиде. Крохотное табло над люком горело зеленым, сообщая о наличии за бортом кислорода, гравитации и приемлемого для теплокровных температурного режима. Семен хмыкнул, провернул штурвальчик и откатил в сторону тяжелую створку. В шлюз дунуло теплым, пропахшим продуктами сгорания воздухом.

Воздухом!

– Жус, осторожно, здесь ступеньки без поручней…

Кажется, он уже однажды это говорил. Прямо де-жа-вю какое-то… Может быть и Карлос тоже здесь?

Здесь. Но не Карлос.

– Семен, привет. Рад что, наконец, вернулся. Сам решил, или обстоятельства?

Крепкое здоровое рукопожатие. И не скажешь, что в тот последний раз эта рука была безвольна как горячая вата.

– Привет, Тоха. Обстоятельства… Извини, я не один.

– Конечно, что за вопрос? Спускайся, Коготок, будь как дома.

– Вот даже как? – буркнул Семен. – Коготок?

– Ну, ты же и меня