Прозревшие в преисподней - Игорь Владимирович Огай

– Еще и пацаны…

Семен зачем-то оглянулся на корабль, скользнул взглядом по близкому излому палубы, обрывающейся прямо в открытый космос.

– Вязкий воздух? – произнес он. – Как у чи?

– Конечно. Очень удобно.

Они уже шли прочь с казематной палубы, в тот самый знакомый, тысячи раз снившийся Семену коридор. Только он никогда не заходил в него со стороны пространства.

– А если бы я выучил китайский? – на всякий случай уточнил он.

– 然后我们会谈论在中国。(*) (*Тогда мы поговорили бы на китайском) – сказал Антон. – Кстати Коготок-то его знает. Нет?

– 不关你的事, (*) (*Не твое дело) – порывисто отозвалась та.

Антон щелкнул по кнопке, и люк в переборке открылся. На миг в груди у Семена все заледенело, и сердце вроде бы пропустило пару ударов. Но этот коридор уже перестал быть склепом, он был пуст. Следующая переборка, еще один люк. В тот последний раз на этот путь, в пятьдесят шагов Семену понадобилось полчаса. Сейчас – не прошло и полминуты.

– Заходите, – пригласил Антон, распахивая последний люк. – Представлять ни кого надеюсь не надо? Да, мы здесь прибрались маленько, переставили кое-что. Парни вот мебель из кают-компании притащили – от нее-то самой аккурат половина осталась.

Они были здесь, все остальные. Словно в отключке Семен отвечал на рукопожатия: Николас Дидье, Джонни-Невада, Абим сын Абиойя… Еще кто-то, чьи лица проявлялись, а имена всплывали в памяти едва на них фокусировался глаз, и тут же снова расплывались в туман, когда взгляд уходил к следующему лицу…

– Маладэс! – сообщил ослепительно улыбаясь огромный негр. Тут же добавил, указывая на Жустин. – И твоя маладэс! Моя долго твоя ждать! Давай стол, давай еда кушать, давай чангаа пить!

Стол был тут. Несколько столов, куча стульев из столовой, пара диванов из рекреационной, в свободном порядке расставленные прямо между приводами замены топливных элементов, пультами контроля тягловиков и энергетиков, турбин и первичных накопителей избытков энергии.

– Давай, давай!..

– Отметим, Семен!..

– С возвращеницем!..

– Мадемуазель, мое почтение…

Со всех сторон сыпались реплики, рукопожатия, и одобрительные хлопки по плечам.

– А ну-ка, братва, ша! – гаркнул наконец Джонни. – Сема-Чистоплюй не на блины приехал! Базар держать будем! Здесь, при всех. Но что б мне не базарить! Кому чего сказать есть – по одному подходите… А вот потом и по чангаа можно!

– Садись, братан, – Николас пододвинул стул к ближайшему столу. – В ногах правды нет. Говорить, так говорить.

– Давай, давай, командир, – Антоха тоже пододвинул стул – для Жустин. – Мадемуазель…

– Сема? – напряженно уточнила она.

– Садись, – отозвался тот. – И вы четверо. Маловат столик, да ни чего, поместимся…

Он осекся, обнаружив, что столик уже не маловат, а как раз для шестерых, чтоб без стеснения и толкания локтями.

Народ вокруг начал рассасываться, по-прежнему создавая фон, но больше не докучая назойливым и бесполезным общением.

– Ну? – произнес Антоха. – Что решил, командир? Время было, подумать, небось, успел.

Семен по очереди осмотрел каждое знакомое лицо. В упор. В подробностях. Во всех – которые помнил. Не придерешься, не подкопаешся. Разумеется, ведь он сейчас видел как раз то, что помнил!

– Вы все мертвы, – проговорил он тихо. – Все. Вот этими руками каждого из вас я отнес в склеп.

– И в конце концов там остался, – подлюга Николас весело осклабился. – Значит тоже мертв. Мадемуазель, Sauvagement suis désolé, si c'est votre mec (*)(*дико извиняюсь, если это ваш парень).

– Моя умэр! – обрадовался негр. – Твоя умэр! Разныца нэ-эт! Тот, кыто отыкрывай глаза – нэт разныца!

– Открывай глаза, – шепнула Жустин будто себе под нос, но в сторону семенова уха. – Прозревший…

Тот кивнул.

– Вы не прозревшие, – сказал он. – Они кто угодно – мошенники, великие манипуляторы или – чем черт не шутит – действительно пророки. Но не призраки. Не призраки моей памяти.

– Нэт разныца, – повторил негр, снижая градус восторженности. – Джонни, доказай!

– Черный дело говорит, – выложил Невада. – Какая тебе разница кто мы. Ты собирался решить – кто ты. С тем и улетал. Думали – насовсем, но ты, все же, вернулся («маладэс!» немедленно вставил Абим). Знать, что-то решил?

Секунда, другая, и до Семена дошло. Кто бы ни был перед ним, Прозревшие-метаморфы, или фантомные воспоминания – дело неумолимо сводилось к недоразумению и всеобщему конфузу.

– Если и решил, – сказал он, – то, убейте, не помню что. И даже о чем – не помню, спасибо монастырским настоятелям. Зато другое помню, братцы: зачем сегодня прилетел.

– Это ты брось, командир, – оборвал Антоха. – Это мы и без тебя знаем. Спасать мир от криворуких экспериментаторов и равнодушных богов… прямо детство, чес-слово. Вспоминай лучше остальное. Ну?

– Вы не прозревшие, – Семен удовлетворенно кивнул. – Всего лишь сбесившаяся память. Так у нас базар не пойдет. Слышите?! – он поднял голову к потолку. – Эй, всемогущие! Выходите сами, с марионетками не договоримся!

– Обижаешь, Чистоплюй, – насупился с угрозой Ник. И Абим перехватил его руку, уже легшую на кобуру. – Да и дурак к тому же. Джонни, разъясни салаге, не то мы здесь еще три года проторчим. Жрать же охота, сил нет!

– Опять я, – проворчал Невада. – Тогда – я, теперь – я… Помнишь чем в тот раз кончилось? Короче, Семен, держи себя в руках, лады? Время-то, правда, к ужину, вопрос как-то надо решать.

– Не с тобой, – Семен усмехнулся. – Ты всего лишь интерфейс. Передай прозревшим, что я возвращаюсь домой. Но тогда вместо меня сюда вернутся три объединенных флота. Чи-при умные, они найдут, как пройти через пленку. Жус, вставай, пошли…

Она вцепилась в его руку, мешая подняться. Жарко зашептала в ухо:

– Подожди, Сема, что-то не ладится. Не так просто…

– Идиот! – рявкнул грубиян Николас. – У тебя что, расстройство личности? Сам с собой разговариваешь? ТЫ, Чистоплюй, И ЕСТЬ ПРОЗРЕВШИЙ !!! Последний и единственный на данном отрезке времени!

– Ага, ага, – радостно закивал негр. – Одын! Савсем одын!

Семен прекратил попытки встать и поднять за собой Жустин.

– Расстройство есть, – согласился он. – Если я вас вижу, как тут без расстройства? К тому же Ник вот явный псих, и при этом часть моей памяти. Как тут остаться нормальным?

– Вот! – вскинулся негр. – Пыравина! Все пыравина! Он – тывой памяти! Значе тывой выспоминать! Твой выспоминать! Маладэс!

– Он прав, Сема, – Жустин намертво прилепилась к его рукаву. – Если это все твои воспоминания, значит и то, что они говорят – тоже. Они не врут. Это ты все вспоминаешь.

– К черту! – рыкнул он. – Как я могу вспоминать эту чушь!

– Не хочешь, не верь, – надулся Антоха. – А только от себя не убежишь. Ты прозревший, командир. Пока что на десятую часть. А мог