Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX—XX веков - Георгий Андреевский

Купеческие и мещанские семьи ещё долго хранили верность старым обычаям и привычкам: не садились за стол без молитвы, были суеверны. Они, например, избегали встречи со священником на улице. Если же такая встреча всё-таки происходила, то они старались задеть батюшку рукой или платьем, что, по поверию, предохраняло от несчастья. По понедельникам и тринадцатым числам они не заключали сделок Страх смерти заставлял людей бояться разбитого зеркала, трёх зажжённых свечей в одной комнате, бежать, придя с похорон, к изразцовой печи и прикладывать к ней руки даже летом, не садиться за стол в количестве тринадцати человек Они не передавали ключ из рук в руки, считая, что это к ссоре, а когда на обеденном столе опрокидывалась солонка и высыпалась на скатерть соль, то солонку выбрасывали в форточку, чтобы не было скандала. Такая предосторожность объясняется тем, что люди боялись разлада в семье: он грозил разорением дома и домочадцев. Люди жили замкнуто, сходиться и расходиться супругам, как теперь, было не принято. Особенно переживали за судьбу семьи и детей женщины. Они были готовы на многое для того, чтобы узнать, что их ждёт, как к ним относится муж, не изменяет ли он и пр. Не удивительно, что купчих, как мухи, облепляли всякие гадалки, «святые» и юродивые. Появлялись в Москве «странницы из Египту», которые мылись с купчихой в бане три часа и натирали её египетской мазью, купленной у «евнуха турецких пирамид за 50 целковых» для того, чтобы та все мужнины помыслы могла узнать. Немало было в Москве и других мошенников и проходимцев.

В 1885 году одна купчиха познакомилась на улице с женщиной, разговорилась с ней, и та сказала, что знает одну старушку, которая вылечит её от всех болезней. Старушка предложила купчихе положить на стол 25 рублей. Та положила. Старушка поворожила, поворожила, а потом завернула деньги в платок и сказала, чтобы купчиха носила его на груди. Купчиха стала регулярно ходить к старушке. Та всё увеличивала сумму. Наконец, когда купчиха принесла полторы тысячи, старушка завернула их в тряпочку и повесила купчихе на спину, сказав, чтобы она их не снимала. Купчиху всё же разобрало любопытство, и однажды она сняла со спины тряпочку и развернула её. Вместо денег она обнаружила в ней нарезанную бумагу. Пошла к старушке, а её уже и след простыл.

Что только не придумывали люди для того, чтобы обмануть ближнего и нажиться на его глупости и доверчивости! Одна гадалка советовала невесте «замаять» жениха. «Для этого, — говорила она, — надо подвесить бубнового короля к маятнику часов». Когда это не помогло, гадалка посоветовала утром написать имя жениха на бумажке, а потом бумажку сжечь в печной трубе. Когда и это не помогло, велела прибить бубнового короля двенадцатью булавками, а тринадцатую вбить в его сердце.

Гадалка и колдунья, цыганка Ольга Шишко, обладала даром внушения. Однажды ревнивая дама попросила развеять или подтвердить её подозрения в отношении мужа. Даме казалось, что муж изменяет ей, хотя со службы он всегда приходил домой. Гадалка же её убеждала, что муж после службы идёт к любовнице, а к ней приходит чёрт в обличье мужа. Чтобы вспугнуть чёрта, надо окурить помещение. Придя в дом, гадалка что-то зажгла. Были дым и вонь. В одной из комнат на полке лежали 500 рублей. После выкуривания чёрта они пропали. Дама и её сестра поехали к гадалке. Та не отрицала того, что взяла деньги, но и не отдавала их. Дамы остались у неё ночевать. Когда стемнело, гадалка сунула сестре клиентки в руки какие-то сухие жилы и зажгла их, приказав глядеть на стену в одну точку. Жилы затрещали, заклубился дым и вдруг перед ней обрисовался на стене диван, на нём — муж её сестры в объятиях какой-то незнакомой женщины. Дома дама рассказала обо всём мужу и тот обратился в полицию.

Гадалки не брезговали ничем. У Семёновской Заставы в Москве проживала известная гадалка — цыганка Татьяна Панина. Купеческая жена и её подруга, тоже купчиха, как-то заехали к ней, чтобы погадать. Она согласилась погадать им «на вещь». Они дали ей шейный платок и какую-то золотую вещицу. Татьяна сняла с полки две толстые запылённые книги — два фолианта и стала что-то шептать себе под нос. Потом сказала: «Вот вам, мои хорошие, таинственный песок бросайте его под ноги вашим мужьям и узнаете все их секреты. Ну а вещи ваши останутся у меня — так требуется по нашему „ворожейному“ уставу». Когда песок не подействовал, женщины снова приехали к гадалке и снова отдали ей вещи. Так повторялось несколько раз. Наконец мать купчихи, заметив пропажу вещей, стала доискиваться у дочери, куда она их девала. Дочь сначала отрицала свою вину; и все подозрения матери пали на прислугу. В конце концов дочка призналась в том, что взяла вещи. Тогда мать бросилась к ясновидящей и потребовала у неё отдать вещи. Та заявила, что никаких вещей у её дочери не брала. Пришлось обращаться в полицию. Полиция нашла присвоенные цыганкой вещи, а сама гадалка получила четыре месяца тюрьмы. Произошло это в 1902 году.

Песком с целью жульничества пользовалась не только Панина. Задолго до неё, в 1890 году, употреблял его в дело проживавший на Долгоруковской улице, у Бутырской Заставы, гадатель Константин Васильевич Обручев. Жил он в маленькой комнатке. На столике раскладывал карты без картинок и смотрел, отвернувшись, в какую-то старую, довольно потрёпанную книгу. Если его просили найти вора, то он говорил, заглянув в книгу, что кражу совершил молодой неженатый и чтобы изобличить его, надо положить на пороге свёрточек. Как только вор переступит порог, так ему сразу станет совестно и он во всём признается. Брал он за это всего полтинник, хотя по тем временам это были не такие уж маленькие деньги. Если учесть, что потрёпанной книгой был учебник арифметики, который он к тому же держал вверх ногами, а в свёртке находился обыкновенный песок то и этого было много.

Были мошенники, которые пользовались не песком, а камешками. Некая Галкина, жившая недалеко от Брестского (Белорусского) вокзала, занималась волшебством, врачеванием и предсказывала будущее, выдавая себя за ясновидящую. За девять лет она скопила 10 тысяч рублей! По тем временам — огромные деньги. А помогли ей в этом простые речные камушки, которые она выдавала за святые. Она клала их в стакан, заливала водой и произносила заклинания, а затем говорила, что эта вода святая, и заставляла её пить. Впрочем, одними камешками она не ограничивалась. В ход шли карты, бобы, кофейная гуща, вода, квас, пиво, шампанское и даже живые лягушки. Она плела при этом всякую чепуху про невест, женихов, будущих детей, предстоящее банкротство, измену мужа, выигрыши, здоровье и указывала даже день смерти того, кому гадала. Для того чтобы поразить клиента своим ясновидением, она посылала к воротам в ожидании гостя или гостьи своего мужа, который старался узнать у него или у неё подробности биографии. О них он сообщал жене. Если сделать это не удавалось, расспрашивал кучера, а потом незаметно для клиента сообщал обо всём жене.

Женщинам не только хотелось многое знать. Им хотелось быть красивыми, и ради этого они шли на любые жертвы. Они приобретали рекламируемые препараты, не считаясь с расходами, и решались на смелые эксперименты. О результатах некоторых из них мы узнаём из писем читательниц в дамских журналах. «Я лично затратила на препарат Жанны Гренье, — писала одна из них в 1912 году, — 23 рубля, и никакого результата». «Какой грудью я обладала, с такой и осталась!.. У меня были хорошие волосы, — писала другая, — а мне захотелось иметь лучше, я и прибегла к рекламируемому средству „Перуин-Пето“, и у меня вылезли почти все волосы».

Женщины делали операции по пересадке кожи на лице, которую хирурги переставляли кусочками, надевали кожаную маску, давящую на лицо для разглаживания морщин, надрезали веки, закапывали в глаза атропин, чтобы сделать их большими и томными, убирали двойной подбородок и пр. В газете можно было прочитать объявление: «Рабинович. Массаж лица». Когда жена купца Вострякова постарела, то решилась на операцию, чтобы «замереть телом в стадии момента операции». Оперировать её взялся какой-то аббат в Неаполе. Вострякова после операции скончалась, оставив записку, что в её смерти просит никого не винить. Аббат оказался предусмотрительным.

В середине 1880-х годов в Москве некто Рихтер занимался фабрикацией искусственных носов. Одна дворянка обратилась к нему с просьбой сделать ей новый нос. Рихтер согласился и запросил с неё за это 25 рублей. Когда дворянка вышла из мастерской Рихтера на улицу, нос отвалился. Дама предъявила иск к Рихтеру. Тот заявил в суде, что у него есть носы по 75 рублей за штуку, за которые он ручается, и судья в иске отказал. В середине 1890-х годов у Сухаревой башни можно было встретить торговца с лотком вроде стола, на котором лежали браслеты и кольца, а рядом находилась вывеска: «Браслеты и кольца от ревматизма и ломоты, с пропущенным в их електрическим током».