Ворон - Дмитрий Щербинин

— А где ж девочка?! — воскликнул Хэм.

— Так вот же она сидит — плачет. Как вытащил ее на берег, так и сидит….

И только тут Хэм увидел, что в нескольких шагах, в глубине слепящего оранжевым пламенем, покрытого влагою, дышащего прохода, сидела, вжавшись в стену, упершись личиком в коленки, девочки, и только по тому, как подрагивали ее плечики, становилось ясным, что она плачет.

К ней подошел эльф, присел рядом, тихим, ласковым голосом произнес:

— …Так вот и со всеми теми, кого ты называла избранными происходило. Те мужи верили, что здесь какая-то благость — уж не знаю, от кого это пошло, быть может, сам лес и внушил вам такие законы. Вот и приходили они, падали сюда, но рядом не было такого богатыря, как Мьер — погружались они ко дну, переваривались…

— Мне страшно! — воскликнула девочка, и, обхватив Эллиора за шею, громко зарыдала.

Оставаться в этом месте было совершенно немыслимым и вот, поспешили они по проходу. Оранжевый свет все возростал: приходилось прикрывать глаза, и только Эллиор шел как ни в чем не бывало: нес девочку, которая, измучившись от волнений, погрузилась в глубокий сон.

В стенах появлялись трещины, и из них вытекали густые как смола капли — одна такая капля попала на руку хоббита, и оставила там глубокий ожог. Раз потолок прогнулся, и они едва успели отбежать — от стекшей раскаленной жижи.

Наконец, проход вывел их в залу, стены которой все покрыты были черными наростами — которые Хэму напомнили огромные волосы. Зала эта уходила вертикально вверх — напоминала поставленную дыбом трубу, так что купола ее не было видно. Пол был рыхлый, покрытый порами из которых вырывались потоки жаркого воздуха.

— Ну, вот мы и пришли. — молвил эльф. — Теперь — деритесь за руки.

— А что будет то? — спросил Мьер.

— Если я не ошибаюсь — это основание носа…

Тут он провел рукою по полу. Раздался громкий свистящий звук, и все почувствовали, что их с силой притягивает, что и шагу теперь невозможно сделать. Воздух стремительно вбирался в поры под ногами — давил сверху.

— Давайте руки! — громко сказал Эллиор и протянул одну руку (второй он по-прежнему поддерживал девочку).

Они взялись за руки, а воздух все вбирался и вбирался…

— Сейчас… Приготовьтесь! — говорил сквозь оглушительный свист Эллиор.

Вот раздался хлопок, сильный удар, и Хэм обнаружил, что стремительно летит вверх. Проскользнули стены — его стало относить в сторону, однако, он со всех сил держался за Мьера. Все завертелось, закружилось — и вот они вылетели на свежий воздух — холодные капли дождя освежили их. Страшной силы рывок — боль рванулась в руке хоббита, он вскрикнул; его перевернуло, и оторвало таки от Мьера, он почувствовал, что стремительно катится, ударяется… Сильный удар — он пришелся на бок, треснули ребра — а первой мыслью, после разрыва боли было: «Так, ведь в кармане Ячук был!» — он испугался, обхватив руками ствол, стал подниматься, и тут услышал знакомый тоненький голосок:

— Не бойся. Я то сразу выскочил, и даже, в отличии от тебя, не ударился.

Человечек уже запрыгнул хоббиту на плечо, да там и остался. Легко, точно и не подошел, а подлетел Эллиор — девочка, на его шее, по прежнему спала. Приковылял, охая, и хватаясь за отшибленные бока Мьер; и, наконец, собравшись вместе, они обнаружили, что вылетели из нароста на той поляне, где впервые увидели девочку.

Они то думали, что — это десятиметровый выступ и есть некое сердце леса, а на самом то деле — это оказался его нос. На поляне творилось что-то неладное: пронизывающие ее корни волнами взметались, земля осыпалась и вскоре на месте поляны образовалась бездонная воронка, зато все видимое пространство было заполнено извивающимися корнями. Раздался уже знакомый шипящий звук, и Хэм почувствовал, что его затягивает в эту воронку.

— Держись! — выкрикнул Мьер и перехватил его за руку.

Ноги Хэма поднялись в воздух, и он из всех сил вцепился в оборотня. Тому тоже приходилось не сладко — он схватился за сук, однако сук трещал, и в любое мгновенье грозил переломиться. Только Эллиор стоял недвижимый, и, казалось, никаких трудов не стоило ему удерживать не только себя, но и девочку…

Ток воздуха неожиданно прервался, и тут же разразился оглушительным хлопком — новая волна подхватила их, понесла. Хэм понял, что с огромной скоростью летит, и что сейчас разобьется об один из стволов. Но вот — о чудо! — он увидел, как стволы распахивались перед ним… Вот лес остался позади, а он все еще летел. И в ночи, сразу же узнал Вот перед ними выросла какая-то не догоревшая, одинокая доска. Удар пришелся на Мьера, который все это время держал хоббита за руку — треск; их перевернуло, покатило уже по земле. Они остановились только, когда врезались в груду головешек.

— Живы! Живы! — выкрикнул Хэм; в котором, несмотря на все пережитое, проснулось обычное хоббитское жизнерадостное настроение.

Но вот он скривился от боли в боку, застонал.

— А вот и Эллиор! — прохрипел Мьер. — Да — только эльфы умеют так падать.

А эльф и не упал — он промелькнул над развалинами, и плавно опустился ногами на землю — там, где опустился, там и остался, даже шага ни сделал.

— Думаю никто еще не заставлял Его чихать. — молвил эльф, потом добавил. — Между прочим, когда я летел, то заметил, что среди развалин поднимается дымок…

И от этих слов очнулась девочка, она огляделась, и тут же на личике ее отразилось страдание:

— Это же город… проклятый…Значит — кто-то остался?.. Как же плохо! Только не выдавайте меня! — тут она насторожилась, и совсем тихо, и испуганно зашептала. — Вот и идут… Прямо сюда… Скорее же прячьтесь — пожалуйста, пожалуйста!

Они отошли к развалинам, проползли под нависающие обгорелые балки, да там и замерли. Долго ждать не пришлось — по развалинам забегали блики факелов, и вот выбежало с полсотни человек. Они быстро выстроились, остановились: впереди, закованные в цепь, стояли безмолвные женщины, ну а под их прикрытием стояли мужчины, у каждого в одной руке был факел, а в другой — либо клинок, либо плеть.

По прежнему шел сильный дождь, а потому факелы трещали, коптили — то один, то другой, а то и сразу несколько мужчин начинали кашлять.

Раздался тупой, залитый салом голос:

— Отсюда грохотало. Что-то прилетело. Что прилетело?

Ему отвечал визжащий, пронзительный вопль:

— Из леса! Не знаем что!.. Но — это весть от леса! Он зовет нас!

— А что прилетело? — спрашивал тупой голос.

— Точно не известно, но что-то живое. Наш дозорный видел два предмета.

— Найдите.

— Что?

— Прилетевших… — тут тупой голос начал ругаться…

Ругался он очень долго, но никакой ярости в его голосе не было. Он, просто выговаривал, ни к кому конкретно не обращаясь, ругательные слова — даже не связывая их между собой; и не понятно было даже, что это такое с ним происходит…

Завопил визжащий голос:

— Прилетевшие! Вам предлагается немедленно выйти. Если вы мужчины, то пойдете с нами в лес, за счастьем. Если женщины: то станете нашими женами!..

Он подождал секунды три, потом завизжал:

— Они не хотят!

— …Искать…искать… — выдохнул тупой голос.

Тут визжащий отдал указания: мужчины, стали погонять женщин кнутами, или колоть клинками, а те, в безмолвии принялись искать среди развалин. Так как были они закованы в одну цепь: то постоянно цеплялись за выступающие бревна; запутывались. Мужчины размеренно кололи их клинками, и били кнутами. Женщины ни разу не издали ни единого звука, не сделали ни одного резкого движенья. Трудно было поверить, что люди могут дойти до такого вот отупения — сколько же надо было обманывать самиъ себя, чтобы так вот, потеряв всякий разум, ползать среди развалин или же тыкать клинками?..

Вот из под какой-то груды вырвалось, с громким: «Мяу!» — несколько кошек, двоих из которых поймал тоненький, низенький человечек; поднял высоко над головою, и завопил тонко и пронзительно:

— Быть может — это и есть те кто прилетели из леса?! Да — это они и есть! Именно они! Ха-ха! Мы поймали их — их двое, как и видели наши дозорные.

Тут в дальней части площади, в свете факелов зашевелилось что-то жирное, и раздался тупой возглас:

— Черные кошки — это слуги врага! Это они провели его в наш город… — и тут он вновь, и без всяких эмоций стал проговаривать ругательства — казалось, что это некий оживший мертвец читает заклятье.

Тут щуплый человечек, даже шагнул к нему навстречу, и голосом совсем уж истеричным возопил:

— Так что же делают с черными кошками?!

И через всю площадь видно было, как тот жирный, мокнущий под дождем — весь затрясся, и начал выкрикивать таким жалким голосом, что ясным становилось, что он единственного хотел — чтобы все его оставили в покое:

— Сжигать!.. Сжигать!.. Сжигать!..