Муравечество - Кауфман Чарли

— Те, какие есть?

— Многое погибло во время Великого пожара.

— Можно поподробнее?

— Я и так сказала слишком много. Продолжим?

Я киваю. Аббита тянется к переключателю.

И как только реально огромная пасть монстра готовится в меня вцепиться, я просыпаюсь. Тяжело дышу. Целую минуту не знаю, где я, но узнаю золотые шторы, золотую простыню, золотое изголовье, золотой пол, золотистого ретривера, золотую рыбку, подписанную фотографию Голди Хоун. Я в целости и сохранности в жилье Транка. Не знаю в каком. Но… а, в золотом президентском люксе королевского дворца Транка в Белом доме. Лежу в обнимку с моей куклой-Транком. Он оборачивается ко мне.

— Плохой сон, мистер Мужик?

— Очень плохой. Снова про кукурузу. Или пшеницу. Снится все время. За мной гонится какой-то монстр.

— Ну, это всего лишь сон, — говорит он. — Всё в порядке.

Хорошо, когда утешают. Хорошо, когда обо мне кто-то заботится, реально заботится, и не потому, что я такой богатый, такой могущественный и такой очаровательный и мужественный, но потому, что видит настоящего меня. Меня, Дональда Дж. Транка.

— Спасибо, — говорю я.

Мы целуемся. Не знаю, как это случилось. Я не гей. Но он — это я, и это настоящий подарок. Он меня понимает. Такое облегчение. Быть президентом Соединенных Штатов очень одиноко. Этого никто не знает. К кому обратиться за утешением? Надо принимать столько решений. Всё на тебе, и поговорить не с кем, потому что люди предают. Все хотят тебя уничтожить. Они завидуют. Они хотят то, что есть у тебя. Приходится быть настороже. Никому не верь, вот моя философия, и она сослужила мне хорошую службу. Я стал очень богат, богаче грез (никогда не понимал это выражение). Я стал президентом Соединенных Штатов. Я трахнул сотни прекрасных женщин — столько, что вы не поверите, если я скажу. Я вырастил трех прекрасных детей. Хотя нет, четырех. Хотя нет, пятерых. Но можно ли им доверять? Вспоминаю «Короля Лира» от Уильяма Шекспира, и хоть пьесу я не читал, зато видел рэп-версию «Дяденька, дай мне яйцо»[124] от Лин-Мануэля Миранды в Бедминстерском театре. Причем дирижировал сам Миранда, между прочим, — хоть он и ведет себя так, будто меня ненавидит, хоть билет и стоил больше двух тысяч долларов. Так что я знаю, что там с Лиром. Никому нельзя доверять, когда ты король. Или президент — это то же самое, что и король. Все пытаются отнять твое королевство — твое президентство. Я зачитываю рэп из мюзикла:

— Дуй, ветер, пока не лопнут щеки, / Так Лир фигачит в монологе, / Лей, дождь, мир затопи / и молниями афро мое жги.

— Прекрасно. У тебя отличный певческий голос, — говорит Робот-Я. — Что это за рэп?

— Шекспир, — говорю я. — Я ходил в Уортон — великий институт, все говорят, один из лучших.

— Ты самый умнейший из президентов. У тебя такой IQ, что никто не поверит.

Какое-то мгновение мы просто молча переглядываемся.

— Ты великолепный, — говорю я. — Реально великолепный. Ты в курсе?

— Это ты великолепный, — говорит он в ответ.

И я вижу, что всерьез. Мы опять целуемся. Это на меня непохоже. Я глажу его по щеке. Теплая и резиновая, прямо как у меня.

— Можно потрогать волосы? — спрашиваю я.

— Ага, — говорит он. — Они настоящие. Давай, подергай.

И я дергаю. И вижу, как ему нравится. Любит погрубее? Это я могу. Я и сам это люблю. Даю ему пощечину. Он улыбается и дает в ответ. Потом мы смотрим друг на друга. Сексуальная энергия так и прет. В спальне висит терпкий запах секса — должно быть, от меня, потому что он-то робот. И вдруг я уже на нем, и мы лижемся, лапаем друг друга. Я расстегиваю его президентскую пижаму, а он — мою.

— Так реалистично, — говорим мы оба одновременно и опять целуемся. Скоро уже хватаем друг друга за члены и с силой дергаем, прям как когда пожимают руки. Великий секс, лучший секс. Без гомосятины. Пусть Америка будет великой!

Когда в золотую дверь стучит мой помощник, мы уже оба в костюмах и галстуках и смотрим, как приятные люди на диване рассказывают, какие мы отличные.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Господин президент, — говорит парень у дверей.

Прыщавый. Кажется, его звать Реджи или еще как-то.

— Вы готовы приступить к своему рабочему дню?

— Никто не знает, как много работает президент, — говорю я своему роботу.

Робот легонько касается моей руки в знак поддержки. Мне нравится, что руки у нас одного и того же размера. Большие.

Мы в Овальном кабинете, который я переделал куда элегантнее. Много золота. Стол, где я работаю, — целиком из восемнадцатикаратного золота, сделан вручную знаменитым итальянцем Маурицио Каттеланом, который делает мне и туалеты. Он очень, очень знаменитый, а делает мне туалеты. Так кто тут знаменитый? Думаю, ответ очевиден.

Генерал Келли нервно ходит туда-сюда.

— У нас сегодня загруженный график, господин президент, — говорит он. — Нужно браться за дело. Мы уже выбиваемся.

Я не говорю ему, что опоздал из-за желания провести побольше времени с роботом.

— Я тут думал, — говорю я. — Думал, что нам с роботом надо быть сопрезидентами. Мне нравится, когда он рядом. Это кумовство? Это могут назвать кумовством?

— Господин президент, — говорит Келли, — робота никому нельзя показывать. Думаю, это должно остаться вашим частным увлечением.

— Но почему? — Я чуть не хнычу.

— Потому что американскому народу будет неловко.

— Кстати, я тут думал, — говорю я, — как его звать? Я не могу звать его Дональд-младший, потому что такой у меня вроде бы уже есть. Пожалуй, его можно назвать Дональд-младший, а первого сына сделать Дональдом III, но, наверно, это нечестно по отношению к первому сыну. А кроме того, робот — не мой сын, он — я. У меня еще никогда не было меня. Может, назвать его Робот-Дональд, или Второй Я, или Мини-Мы, как в том фильме с Майком Майерсом, но не хочу, чтобы меня приняли за Доктора Зло, потому что я не он. Может, назвать его именем, о котором я сам всегда мечтал: Эйс. Что думаете насчет имени Эйс?

Все говорят, что это очень хорошее имя.

— Тогда будет Эйс.

Все поздравляют меня с выбором.

— Значит, нельзя появляться вместе с ним на митингах? По-моему, мой электорат пропрется, что в Соединенных Штатах самая лучшая технология роботов, а он это всем докажет. В Китае нет робота-президента, это я вам отвечаю.

Келли говорит «нет», и я обижаюсь, так что пишу под столом твит: «У меня новый лучший друг — Эйс!»

У всех звякают телефоны, и все одновременно на них смотрят.

— О господи, — говорит Келли.

Это он просто злится, потому что все опять говорят обо мне. Всем интересно, кто такой Эйс. Что бы я ни сказал, всем в мире хочется это прочитать. Это во всех новостях. Везде будут статьи и теории. Кто такой Эйс? Это который? Вентура? Эйс Янг из «Американского идола»? Что он имеет в виду? Что имеет в виду Транк? Все и всегда хотят знать, что имеет в виду Транк. От этого зависит их жизнь. Их дурацкая мелкая жизнь. Жизнь лузеров среди микробов, блевотины, жира и…

— Надо придумать, как это прикрыть, — говорит Келли.

И я прям… ЗОЛ. Хочется БИТЬ и ЛОМАТЬ. У меня есть слова. У меня есть слова. У меня есть слова, чтобы передать, что я чувствую. Я хочу КРУШИТЬ. Он себя кем, НАХУЙ, возомнил? Люди хотят знать, что я думаю, каждую СРАНУЮ минуту. Я ПРЕЗИДЕНТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ. Кем себя, НАХУЙ, возомнили все, чтобы сомневаться во МНЕ? МНЕ. МНЕ. ДОНАЛЬДЕ ДЖ. ТРАНКЕ. Мое ИМЯ ВЕЗДЕ, куда ни глянь. ВЕЗДЕ. ТРАНК. ТРАНК. ТРАНК. МЕНЯ ЛЮБЯТ ВСЕ. ЖЕНЩИНЫ ХОТЯТ ЕБАТЬСЯ СО МНОЙ. МУЖЧИНЫ ХОТЯТ БЫТЬ МНОЙ. РОБОТЫ ХОТЯТ БЫТЬ МНОЙ И ЕБАТЬСЯ СО МНОЙ. Я БОГАТ. Я БОГАТ. МЕНЯ ЗНАЮТ ВСЕ В МИРЕ. У МЕНЯ ЕСТЬ СОБСТВЕННЫЙ САМОЛЕТ. ВЫ ВООБЩЕ ЗНАЕТЕ, КАКОЙ У МЕНЯ IQ? Не хотите, чтобы я рассказал о своем лучшем друге Эйсе? Тогда иди ты на хуй, ты… Я УХОЖУ. Не нужна мне эта работа. У меня столько бабла, больше, чем вы можете представить. У меня САМАЯ КРАСИВАЯ ДОЧКА. Она из МОЕЙ СПЕРМЫ. МОЯ КРАСИВАЯ ДОЧКА — ИЗ МОЕЙ ВЕЛИКОЛЕПНОЙ СПЕРМЫ. СПЕРМЫ ДОНАЛЬДА ДЖ. ТРАНКА. От ярости кружится голова. Комната расплывается и зеленеет. ЗОЛОТО. ПОСМОТРИТЕ НА ЗОЛОТО, шепчу я, чтобы успокоиться. Но голова все кружится. Мне нехорошо. Я ХОЧУ СЕКСУАЛЬНУЮ ТЕЛКУ. Я…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})