Время Андропова - Никита Васильевич Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Брежнев согласился, и предложение Подгорного было принято. Решительную инициативу Андропова и Руденко в отношении Солженицына погасили. Но лишь на время. Через две недели, 14 апреля, на заседании Политбюро вернулись к рассмотрению вопроса. Тон задал Брежнев: «Солженицын все более нагло ведет себя, пишет всюду клеветнические письма, выступает на пресс-конференциях. Он очень озлоблен. Надо принять в отношении его решительные меры». Андропов тут же откликнулся: «Видимо, надо его лишить советского гражданства. Пусть шведы примут его к себе»[970]. Брежнев напомнил о решении предыдущего заседания Политбюро и, посетовав, что Подгорный уехал, предложил дождаться его приезда. Косыгин поддержал — надо выселить. Но, увы, и после возвращения Подгорного из официальной поездки в Турцию ничего не произошло. В 1972 году Политбюро ничего не решило.
В 1973 году сдвинулись тектонические плиты — усилия многочисленной агентуры КГБ дали результат. У Андропова появилась более или менее подробная информация о главном произведении Солженицына — рукописи книги «Архипелаг ГУЛАГ». Все силы были брошены на ее поиск. 17 июля 1973 года Андропов направил записку в ЦК КПСС, в которой сообщал, что КГБ собирает документы об «антисоветской деятельности» Солженицына «с целью возбуждения уголовного дела»[971]. Вскоре выяснилось, что писатель принял решение опубликовать «Архипелаг ГУЛАГ» на Западе. На заседании Политбюро 30 августа 1973 года Андропов упомянул об этом романе и сообщил: «…нам удалось добыть рукопись»[972].
Сотрудники 5-го управления сели за чтение. Им досталось объемное произведение — 1104 страницы машинописи. Но ничего, справились, и 10 сентября 1973 года заместитель председателя КГБ Чебриков направил в ЦК аннотацию на роман «Архипелаг ГУЛАГ»[973]. В Политбюро по-прежнему обсуждали, как быть, вновь формировали комиссии для выработки решения. Андропов терял терпение и 17 сентября вновь направил записку в Политбюро с предложением возбудить против Солженицына «уголовное преследование с целью привлечения к судебной ответственности». Андропов оговаривается, что это крайняя мера, пишет и о «промежуточном решении» — поручить Министерству иностранных дел обратиться через послов к правительствам ряда европейских стран с предложением дать Солженицыну «право убежища»[974].
Люди Андропова в полном соответствии с принятыми в 5-м управлении установками создавать житейские трудности фигурантам дел оперативной разработки продолжали чинить Солженицыну препятствия в получении московской прописки. Андропов проявлял изобретательность и выдумку. В письме в ЦК 26 августа 1973 года он писал: «Разумеется, с формально-правовой точки зрения Солженицын может претендовать на прописку в квартире своей жены, однако его поведение вступает в противоречие с положением о прописке в Москве, и удовлетворение его демонстративных требований неизбежно нанесло бы политический ущерб»[975]. МВД на требование Солженицына отфутболило его в Моссовет. И Андропов придумал, как должен ответить Моссовет, если писатель туда обратится. Надо, предлагал Андропов, дать примерно следующий ответ: «Моссовет рассмотрел вашу просьбу о прописке и не может разрешить ее вам, поскольку до последнего времени вы не прекращаете антисоветскую деятельность. Москва — город со строгим режимом, из которого за подобное поведение люди выселяются»[976].
И смешно, и грустно — комедия «строгого режима». Андропова совершенно не заботило, как вся эта примитивная и глупая аргументация выглядит со стороны. Что значит «со строгим режимом», это что, тюрьма? Неужели вся эта мелочность и мышиная возня могли казаться Андропову исполненными великого пафоса?
12 декабря 1973 года Андропов вновь направил в ЦК многостраничное письмо. Полностью процитировав формулировки статьи 70 Уголовного кодекса РСФСР, Андропов пишет: «Привлечение Солженицына к уголовной ответственности имело бы положительное значение и в том смысле, что положило бы конец безнаказанности его действий, вызывающей подчас недоумение советских граждан и ненужные кривотолки»[977]. При этом вновь Андропов допускает замену лишения свободы Солженицына выдворением из СССР, а в конце письма добавляет: «С товарищами А.Н. Косыгиным и М.А. Сусловым согласовано»[978].
В декабре 1973 года книга «Архипелаг ГУЛАГ» вышла в свет на Западе. Ее главы стали зачитывать в радиопередачах западных станций. Андропов усилил зондаж, перебирая разные страны, куда бы выслать писателя.
На заседании Политбюро 7 января 1974 года решалась судьба Солженицына. Брежнев сообщил о выходе книги «Архипелаг ГУЛАГ», оценив ее как «грубый антисоветский пасквиль». Андропов выступил решительно. Предложил выдворить писателя из СССР без его согласия, пояснив: «Я, товарищи, с 1965 года ставлю вопрос о Солженицыне. Сейчас он в своей враждебной деятельности поднялся на новый этап. Он пытается создать внутри Советского Союза организацию, сколачивает ее из бывших заключенных. Он выступает против Ленина, против Октябрьской революции, против социалистического строя»[979]. Андропов напомнил о наличии в стране десятков тысяч «власовцев, оуновцев и других враждебных элементов», заключив, что среди них Солженицын «будет иметь поддержку». И предложил «провести Солженицына через суд и применить к нему советские законы». Члены Политбюро поддержали предложение. Подгорный высказал соображение, что надо оценить, что в данный момент выгоднее — судить или выслать за рубеж. Хотя тут же высказался за то, чтобы судить и заставить отбывать наказание в СССР. Секретарь ЦК Капитонов взялся рассуждать, а как поймут высылку писателя за границу в стране — как проявление силы или слабости? Косыгин, Соломенцев высказались за суд. При этом Косыгин показал себя во всей красе: «…а отбывать наказание его можно сослать в Верхоянск, туда никто не поедет из зарубежных корреспондентов: там очень холодно»[980].
Обсуждение шло, и Андропов пояснил свой план действий: «Мы начнем работу по выдворению, но одновременно заведем на него дело, изолируем его»[981]. Шелепин рассказал: «Когда мы три месяца тому назад собирались у Косыгина и обсуждали вопрос о мерах, которые должны приниматься по отношению к Солженицыну, то пришли к выводу, что административных мер принимать не следует. И тогда это было правильно». Теперь, говорил Шелепин, ситуация иная: «Высылка его за границу, по-моему, эта мера не является подходящей. По-моему, не следует впутывать иностранные государства в это дело. У нас есть органы правосудия, и пусть они начинают расследование, а затем и судебный процесс»[982].
Брежнев подвел итог: поручить КГБ и Прокуратуре разработать порядок привлечения Солженицына к уголовной ответственности. Подал реплику Подгорный: «Надо его арестовать и предъявить ему обвинение». Брежнев парировал: «Пусть товарищи Андропов и Руденко разработают всю процедуру предъявления обвинения…»[983]. Проголосовали и согласились с решением: привлечь Солженицына к уголовной ответственности, Андропову и
