Время Андропова - Никита Васильевич Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но, удивительное дело, в протокол заседания Политбюро записали другой вариант решения: «Ограничиться обменом мнениями, состоявшимся на заседании Политбюро ЦК КПСС по этому вопросу»[985]. Интересно, чья властная рука опять притормозила все дело? На заседании звучали голоса о предстоящей поездке Брежнева на Кубу, дескать, может быть, провести все дело лишь после этого. Официальный визит Брежнева на Кубу состоялся с 29 января по 3 февраля 1974 года.
Конечно, партийная пропаганда времени не теряла. Началась артподготовка. В печати развернулась шумная кампания ругани в адрес писателя. В «Правде» 14 января опубликовали статью «Путь предательства». Печать называла Солженицына не иначе как «литературным власовцем». Андропов направлял в ЦК записки с откликами «советских людей» на пропагандистские газетные статьи. Конечно, добавляя подобранные высказывания граждан с «требованиями» наказать Солженицына и в основном с требованиями высылки его за рубеж. В последних абзацах сообщений КГБ говорилось и о позиции «лиц, известных своей антиобщественной деятельностью» (приводились и их фамилии, включая Сахарова), которые высказывались в защиту писателя, отстаивающего право на свободу слова и творчества[986].
Начались сбои в дружной кампании организованной ненависти. В Ленинграде 26 января на станциях метро появились листовки в защиту Солженицына и Сахарова. Были найдены 325 листовок, изготовленных светокопировальным способом. Люди Андропова бросились на поиски автора и распространителей[987]. Секретариат ЦК 29 января 1974 года принял решение разослать аннотацию на «Архипелаг ГУЛАГ» всем ЦК компартий республик, крайкомам, обкомам, горкомам и даже райкомам[988]. Конечно, эта аннотация, составленная еще в сентябре предыдущего года, о чем говорилось выше, была идейно правильной. Но все же это был добротный пересказ книги, и такой дайджест мог поколебать убеждения партийцев. Решение о широкой рассылке — рискованный шаг.
Андропов понимал, ждать нельзя. Если шумиха в Советском Союзе пойдет на убыль, все опять кончится ничем. Любые пропагандистские кампании в конце концов надоедают населению и, таким образом, выдыхаются. Председатель КГБ Андропов и Генеральный прокурор Руденко 6 февраля направили в ЦК КПСС записку, в которой высказывались опасения, что на Западе свертывают пропагандистскую активность и это «может создать невыгодную для нас обстановку спокойствия при осуществлении мер, намеченных в отношении Солженицына». Надо было взвинтить обстановку. Андропов и Руденко просили согласия у ЦК вызвать Солженицына к заместителю Генерального прокурора Малярову, заявить, что «в связи с его антисоветской деятельностью Прокуратура СССР считает необходимым заняться рассмотрением имеющихся на этот счет материалов», и взять с писателя подписку с требованием извещать Прокуратуру «об изменении своего местопребывания». Авторы записки полагали, что Солженицын после этого непременно даст интервью иностранным корреспондентам и на Западе опять пойдет шумиха. А если не даст интервью? И тут Андропов все предусмотрел: «Если он этого не сделает, то через возможности КГБ самим продвинуть сообщение по этому вопросу в западную прессу, исходя из вышеизложенной цели»[989].
Вот что значит приобретенный в КГБ новый опыт. Когда надо — сами организуем «антисоветскую шумиху на Западе». Но ничего такого не понадобилось. События разворачивались стремительно. Андропов вспомнил о «тайном канале», и это был выход. 7 февраля он направил в ЦК записку, где сообщал, что в ФРГ канцлер Брандт публично заявил о готовности принять Солженицына в стране. Все сложилось. Андропов сообщал: «Для согласования практических шагов в этом направлении представляется целесообразным через неофициальные каналы войти в контакт с представителями правительственных кругов ФРГ»[990]. Андропов сообщил о согласии Руденко и приложил к записке, уже в который раз, проект Указа о лишении гражданства и выдворении Солженицына за пределы СССР. На этот раз без всяких цветисто-грозных формулировок. Просто и без фантазии: «наносит своим враждебным поведением ущерб» и за «действия, порочащие звание гражданина»[991].
Записка Ю.В. Андропова в ЦК КПСС о публикации фельетона «Без царя в голове» о А.И. Солженицыне
17 февраля 1976
[РГАНИ. Ф. 5. Оп. 69. Д. 2897. Л. 2]
В тот же день 7 февраля 1974 года Андропов направил Брежневу личное письмо, к которому приложил справку Чебрикова и Бобкова, непосредственно занимавшихся вопросом о Солженицыне, и заодно поделился своими соображениями. Андропов писал об опасности книги «Архипелаг ГУЛАГ», которая вызывает сочувствие у определенной категории творческой интеллигенции: «…говорят о том, что факты, описанные в этой книге, действительно имели место и что это произведение должно насторожить советское руководство, которое якобы осуществляет процесс “ресталинизации”»[992]. Здесь же Андропов сообщал и о высказываниях в рабочей и студенческой среде в поддержку некоторых идей Солженицына (снижение цен, прекращение помощи Кубе и развивающимся странам). Андропов писал: «…откладывать дальше решение вопроса о Солженицыне, при всем нашем желании не повредить международным делам, просто невозможно, ибо дальнейшее промедление может вызвать для нас крайне нежелательные последствия внутри страны»[993].
Ну и главное, о чем информировал в этом письме Андропов: «Сегодня 7 февраля т. Кеворков вылетает для встречи с Баром с целью обсудить практические вопросы выдворения Солженицына из Советского Союза в ФРГ». Андропов рассчитывал, что при благополучном исходе переговоров Кеворкова, и «если в последнюю минуту Брандт не дрогнет», то уже 9–10 февраля можно принять указ, а само выдворение осуществить 10–11 февраля[994]. Все важно сделать быстро, указывал Андропов, так как Солженицын «начинает догадываться о наших замыслах и может выступить с публичным документом, который поставит и нас, и Брандта в затруднительное положение». Если же все сорвется, то у Андропова был другой вариант — 15 февраля возбудить уголовное дело против Солженицына и арестовать его.
Андропов старался убедить Брежнева в серьезности, с какой в КГБ подошли к решению вопроса: «…мы, в Комитете, еще раз самым тщательным образом взвешивали все возможные издержки, которые возникнут в связи с выдворением (в меньшей степени) и арестом (в большей степени) Солженицына. Такие издержки действительно будут. Но, к сожалению, другого выхода у нас нет, поскольку безнаказанность поведения Солженицына уже приносит нам издержки внутри страны гораздо большие, чем те, которые возникнут в международном плане в случае выдворения или ареста Солженицына»[995].
В Бонне Кеворков обо всем договорился. Андропов представил в ЦК 9 февраля 1974 года детальный план действий, согласно которому 11 февраля против Солженицына будет возбуждено уголовное дело, а 12 февраля будет принят указ о лишении гражданства и выдворении. В тот же день он будет задержан и доставлен в Лефортово. А
