Информатор - Курт Айхенвальд

Эспозито не удивился. Спрингфилд не то место, где случаются сенсации. Если работникам управления попадался документ спрингфилдского отделения, они лишь бегло просматривали его. К тому же в ФБР привыкли обращать внимание в первую очередь на насильственные преступления. И хотя преступления в среде «белых воротничков» в последнее время участились, на обычаи управления это не повлияло. Расследование корпоративных преступлений редко привлекало внимание.

– Хорошо, Дон, – сказал Эспозито. – Присылай своего агента со всеми записями и схемами, я выкрою время, чтобы посмотреть их.

Утром 31 января Уайтекер прошел сквозь серые легионы трейдеров в дилинговом зале, не обращая внимания на сбивчивый ритм отрывистых распоряжений, которые они отдавали в телефон. Перед дверью своего кабинета он кивнул секретарше.

С возвращения из Атланты прошло больше недели, но Уайтекер еще не виделся ни с агентами ФБР, ни с представителями прокуратуры. Он целиком погрузился в дела производства, забыв и о фиксировании цен, и о правопорядке. В конце концов, нужно заниматься и своими прямыми обязанностями.

Сев за стол, он снял телефонную трубку, чтобы прослушать сообщения голосовой почты. Среди них было несколько срочных, в том числе одно из Луизианы. Туда он и позвонил в первую очередь. Трубку сняла секретарша.

– Офис доктора Джонса.

– Будьте добры, позовите Криса Джонса. Это Марк Уайтекер, ответный звонок.

– Секунду.

Уайтекер откинулся в кресле. Он работал вместе с Джонсом в «Дегассе», а два года назад нанял его в качестве консультанта АДМ по вопросам производства метионина.

– Марк? – прозвучал голос Джонса в трубке.

– Привет, – отозвался Уайтекер. – Как жизнь?

– В порядке. А у тебя?

– Все замечательно. Ты чего мне звонил?

– У нас тут кое-какие проблемы, – ответил Джонс обеспокоенным тоном.

– Какие именно?

– Марк, – спросил Джонс, – ты имеешь представление о том, чем тут занимается ФБР?{227}

Спустя несколько минут на линии «алло» в декейтерской резидентуре ФБР раздался телефонный звонок. Эта стандартная линия имелась в большинстве отделений Бюро и использовалась для связи со свидетелями, сотрудничавшими с ФБР. Называлась она так потому, что, сняв трубку, сотрудники отделения не называли себя, а произносили просто «алло». Это позволяло сохранить в тайне связь свидетеля с ФБР, на случай если кому-нибудь захочется проверить, куда он звонит.

На этот раз «алло» произнес Шепард.

– Брайан, привет. Это Марк.

– Слушаю.

– Мне только что звонил Крис Джонс, с которым я работал в «Дегассе». АДМ однажды заплатила ему за услуги, когда мы рассматривали строительство метионинового завода.

Многообещающее начало. Интересно.

– И что ему было нужно?

– Он сказал, что ему позвонил его сотрудник Тим Холл и сообщил, что его допрашивал агент ФБР Крэг Даль.

– Так-так.

– Джонс сказал, что речь шла о предполагаемой краже секретной технической информации «Дегассы», касающейся строительства метионинового завода.

Уайтекер бегло рассказал о том, как АДМ собиралась наладить производство метионина. Джонс разъезжал вместе с Уайтекером в поисках подходящего места для завода. Однако впоследствии АДМ отказалась от этих планов и заключила договор о совместном предприятии с компанией «Рон-Пуленк».

– Марк, прежде всего скажите мне вот что: вы можете припомнить, чтобы Джонс передавал вам какую-либо закрытую или секретную информацию? Против него может быть выдвинуто обвинение в связи с этим?

– Нет-нет, абсолютно.

– Абсолютно не помните или абсолютно не передавал?

– Ну… я не могу сказать абсолютно точно, делал он это или не делал. Когда он встречался с Рэнделлом и со мной, мы спросили, не являются ли его сведения закрытыми или защищенными авторскими правами. Он ответил, что нет и что срок действия патента истек. Он так сказал.

На все сомнения Шепарда Уайтекер отвечал, что никакого нарушения не может быть, потому что, по словам Джонса, «Дегасса» не меняла технологию производства метионина с 1949 года.

Шепард решил действовать напрямик:

– Марк, вы никогда не просили Джонса добыть какую-либо закрытую и секретную информацию?

– Конечно не просил. Абсолютно.

Уайтекер добавил, что, по словам Джонса, расследование предполагаемого промышленного шпионажа набирает обороты и агенты ФБР собираются допросить не только самого Джонса, но и других служащих АДМ, в том числе и Уайтекера. И скоро будет созвано большое жюри.

Закончив разговор с Уайтекером, Шепард отыскал в справочнике номер телефона Крэга Даля. Он хотел сообщить ему о том, что скрывать от Уайтекера то, что идет расследование по иску «Дегассы», больше не нужно.{228}

Даль сразу же вылетел из Мобила в Декейтер. Раз Уайтекеру стало известно о расследовании, агент хотел незамедлительно допросить его. Шепард с Херндоном встретили Даля в аэропорту и отвезли его в отель в Форсите. Вскоре приехал и Уайтекер. Он нервничал, но тоже хотел побеседовать с Далем. Шепард представил агента и сказал, что тот хочет задать Уайтекеру несколько вопросов.{229}

– Ладно, – кивнул Уайтекер.

Он сел напротив Даля, и тот для начала спросил о звонке от Джонса. Уайтекер повторил то, что рассказал Шепарду.

– Я не разговаривал с Крисом Джонсом года полтора, – сказал Уайтекер, – и его звонок меня порядком удивил.

– Что вы думали о деле, которое он хотел обсудить с вами?

– Я даже не понял, о чем он говорит. И очень удивился.

Джонс был разозлен, сказал Уайтекер, и утверждал, что расследование затеял один из сотрудников «Дегассы» в отместку за то, что он, Джонс, уволился из компании. В конце разговора Уайтекер пообещал Джонсу связаться с ним через пару дней, но с тех пор Джонс еще дважды звонил ему на голосовую почту.

Даль пролистал свои записи.

– Хорошо, – сказал он. – Давайте начнем с самого начала. Изложите мне по порядку всю историю о планах АДМ по строительству завода и объясните, какое отношение имели к этому Джонс и Холл.

Уайтекер рассказал, как он решил наладить производство метионина и как в 1992 году стал предпринимать шаги в этом направлении. Джонс был известным специалистом в этой области, и логично было обратиться именно к нему.

– Я спросил, на каких условиях он согласится помочь нам, и он ответил, что хочет десять тысяч долларов в месяц. Это приемлемо, АДМ часто выплачивает такие суммы разным специалистам.