Т. Г. Масарик в России и борьба за независимость чехов и словаков - Евгений Фирсов

Заслугой В. Вилинского является именно то, что он одним из первых расставил все точки над «и» в этом вопросе. В своей работе он писал, что «Российская акция» была направлена на поддержку также и тех, кто не имел к России и русским практически никакого отношения. Турецкие армяне с персидскими паспортами, бывшее высшее чиновничество Грузии из времен грузинской независимости, население с румынскими, польскими, латышскими, эстонскими паспортами, чьим родным языком русский никогда не был и чье самосознание носило антирусский характер. В. Вилинский отмечал особую поддержку, оказываемую в ЧСР украинской эмиграции и т. д. В целом в работе В.С. Вилинского чувствуется та глубокая благодарность, которую русские эмигранты испытывали по отношению к стране.

Большое место в работе занимает рассмотрение проблемы чешско-словацкого единства и так называемого чехословакизма. На наш взгляд, автору удалось весьма глубоко подойти к исследованию и этой проблемы. Он предварил выводы современной историографии, в которой объективные взгляды стали появляться лишь после «бархатной» революции. Поскольку эта тема теперь весьма популярна в чешской и словацкой литературе, не стоит повторять многое из того, что уже в тридцатые годы было написано В.С. Вилинским.

Вилинскому удалось представить достаточно объективно не только менталитет чехов и мораван, которых он открыл для себя после приезда в страну в начале 1920-х гг. Вскоре он открыл для себя многие народы, населявшие ЧСР, и особенный интерес Вилинский проявил к современному положению словаков. В своей работе в разделе «Сердце Словакии» (Srdce Slovenska) он излагает содержание интервью, которое взял у лидера Словацкой народной партии Андрея Глинки. А. Глинка подчеркнул, что словаки всегда были настоящими славянами и их славянские чувства были искренними и весьма интенсивными, а в русском народе словацкий народ видел настоящего мессию славянства. Глинка отметил, что русскую революцию словаки расценивают как тяжелую катастрофу и для всего славянского мира, и заверил В. Вилинского, что симпатии словаков всецело на стороне российской эмиграции. Глинка был уверен, что место правящего большевизма займет новый славянский синтез, еще более прочный, чем прежде. Словакам помогла выжить лишь огромная вера в Россию.

Для Вилинского ЧСР перестала быть страной легенд, страной «соколов и древних традиций» и стала настоящей страной его жизни. Рассматривая национальный вопрос, он поставил проблему истинного и ложного чехословакизма. Какие только небылицы не услышал писатель в беседах с разными людьми в путешествиях по стране. Один молодой моравский поэт даже заявил без обиняков, что чехи и словаки – это одно и то же, один народ, а словаков придумали никто иной как венгры. В пражском кафе Вилинский подметил, например, что ему не предложили ни одного словацкого издания периодики, даже из наиболее популярных в Словакии, зато нашелся датский журнал.

В. Вилинский в ходе своих поездок встретился в Словакии и с пани Кристиной Глинковой и интервьюировал ее по весьма щекотливому вопросу, как словаки трактуют в своем гимне «Nad Tatrami sa blýska» строфу «Ved' sa oni straťa» (Ведь они исчезнут. – Е.Ф.), но пани Кристина весьма дипломатично ответила на довольно провокационный вопрос и вышла с честью из затруднительного положения. В. Вилинский после этого даже причислил пани Глинкову к сторонницам новой чешско-словацкой ориентации.

В. Вилинскому идея чехо-словацкого единства казалась более жизнеспособной, чем известная концепция австро-венгерского дуализма. Он пытался раскрыть те факторы, которые препятствовали воплощению этого единства в жизнь. Он подчеркивал, что чех до сих пор не воспринимает словака как равнозначного и равноценного партнера, что словак для него априори был младшим братом, каким когда-то были болгары для России. Подобные взгляды исходили из недостаточного знания друг друга, чехам слишком нравилось воспитывать словаков и относиться к ним снисходительно. В. Вилинский подчеркивал, что в Праге к Словакии до сих пор относятся как к какой-то экзотике. Приезжим интереснее побывать скорее в винных погребах Нитры, отведать гуляш, послушать цыганскую музыку, полюбоваться словацкой национальной одеждой. Подобную любознательность Вилинский сравнивал с восприятием европейца, приехавшего на Таити. Основным препятствием на пути взаимного объединения двух народов В. Вилинский видит то, что чехи не чувствуют себя как дома в Словакии. Да и словакам свойственно то же самое – в Праге они выглядели испуганными, чувствовали себя стесненными и от неизбежного чешского пива спасались в югославских винных погребках. Выходом из этой ситуации Вилинский считал необходимость изменить отношение друг к другу: чехам следует перестать смотреть на словаков с видом собирателя фольклора, а словакам перестать усматривать в чехах лишь государственных чиновников и «колонистов». Однако чехам трудно избавиться от чувства превосходства над жителями Словакии, а словакам – перестать отвечать им с сарказмом.

Существующие в обществе национальные предрассудки и недопонимание В. Вилинский считал временным явлением и отмечал, что словаки должны быть благодарны чехам за то, что те приоткрыли им пошире окно (курсив мой. – Е.Ф.), устранив анахроничные явления, служившие препятствием для нормального развития, и развеяв духовную провинциальность словацкого общества. Если чехи и принесут в Словакию европейскую сдержанность, культуру и порядок, то словаки им должны быть за это благодарны. Самым большим врагом чехо-словацкого единства Вилинский считал стремление к тому, чтобы словаки отказались от родного языка; разжигание антисемитизма и т. д., и отдавал должное ЧСР, стране, в которой проповедовалось естественное культурное своеобразие всех входящих в республику народов (курсив мой. – Е.Ф.). В. Вилинский пришел к выводу, что задача гармоничного сосуществования двух народов выполнима, но ее можно решить лишь путем экономического оздоровления и подъема Словакии.

В социально-политическом плане для ЧСР в целом, как подчеркивал автор, не был характерен политический и идейно-этический радикализм. Даже «Т.Г. Масарика, это светило этики, пророка гуманности и глашатая высших истин, в Чехии нейтрализовали тем, что усадили его в президентское кресло (курсив мой. – Е.Ф). Труды Масарика хотя и стали предметом университетских штудий, но никто не намерен воплощать его идеи на практике, так же как впрочем и идеи Хельчицкого». В. Вилинский на основе сделанных им наблюдений пришел к выводу, что Т.Г. Масарик остался непонятым своим народом как должно (курсив мой. – Е.Ф.). Писатель недоумевал, почему в ЧСР везде высится лишь единственный памятник – Т.Г. Масарику. Он считал, что в пантеоне чешско-словацких героев должны быть поставлены памятники и Андрею Глинке, и К. Крамаржу, и Духновичу и т. д. Вилинский даже говорил, что в ЧСР настоящие светила разума встречаются по большей части именно среди католического клира.