Называйте меня Хель (СИ) - "Zaraza takaja"

На вторую дочь Анна решилась, чтобы не выходить на работу. Ведь это так просто — сидеть дома с ребёнком. И почему остальные мамочки так жалуются? На этот вопрос Анна получила ответ буквально на второй день, когда их выписали из больницы. Её маленькая дочь всё время плакала, будила по ночам и требовала постоянного внимания. Она не желала сама засыпать, сама есть и её нельзя было оставить в комнате больше чем на пять минут.

К трём годам отставание Элизабет от других детей стало очевидным. Она не умела сама есть, одеваться и никак не желала расставаться с соской, которой Анна затыкала ей рот, чтобы не орала. К Элизабет и Анне стали снисходительно относиться другие мамочки, что едва ли не каждый день хвастались новым умением их чада. И Анна снова вспомнила своё детство. Только теперь ей казалось, что все вокруг недооценивают её дочь.

Она постаралась дать ей то, чего была лишена сама: самые лучшие игрушки, самая дорогая одежда, любой каприз, стоило только драгоценному чаду топнуть ножкой. Анна изо всех сил старалась сделать дочь счастливой. В своём понимании этого слова. А сын? А что сын? Сын раздражал. Своей независимостью, собственным мнением, а особенно тем, что не желал общаться с сестрой. Да ещё и Милтон-старший вечно тратил на него деньги. То телефон новый, то ноутбук. Значит Хельгерту надо, а Элизабет — нет? Ну и ладно. Она сама купит дочери на десять лет новый айфон, пусть для этого и придётся влезть в большой кредит, но у её девочки будет всё!

Письмо из школы Хогвартс поставило Анну в тупик. Значит, её Лиззи особенная? Нет, не особенная, Хельгерт тоже там учится. Но почему ей раньше никто не сказал про волшебство? В школу она собирала дочь во высшему разряду и очень жалела, что невозможно похвастаться другим мамочкам. Почему-то не получалось. Стоило ей только открыть рот, как или мысли сбивались, или сказать не давали.

Первые каникулы Лиззи стали шоком для Анны. Как, её дочь снова все обижают и не ценят? Возмущению не было предела. Вот только пойти и поругаться, как в начальной школе, не было возможности. А летом Элизабет приехала сама себе на уме. С матерью общалась снисходительно и уже через две недели уехала с братом и свёкром в гости.

Анна была в отчаянии, ей казалось, что она совсем больше не нужна своей принцессе. А пока она страдала, то внезапно обнаружила, что беременна. Положительный тест почему-то вызвал липкий страх. Она испугалась, что муж будет уговаривать её избавиться от ребёнка, а он ей нужен! В этом Анна была совершенно уверена. Поэтому она не придумала ничего лучше, как уговорить супруга, чуть скорректировав срок. Ведь разные случаи бывают. И в семь месяцев можно родить. Про сына и дочь в этот момент она совершенно не думала. У Анны была другая цель — сохранить любыми силами этого ребёнка.

А потом были Рождественские каникулы и скандал с сыном. После которого Анна ещё больше уверилась, что Хельгерт собирается забрать себе всё наследство деда, не оставив им ни копейки. А в конце марта начались осложнения. Сначала были странные периодические приступы, а в середине апреля Анна оказалась в больнице.

Ей было страшно. Анна вдруг чётко поняла, что умирает. И никто из врачей не в силах ей помочь. Она готова была на что угодно. Но лечащий врач на такую истерику только фыркнула:

— Мамочка, что вы так нервничаете? У вас же по медицинской карте есть уже двое детей!

А вечером в палату явился Хельгерт, такой же злой, как и в тот день, когда узнал о беременности. Достал свою волшебную палочку и что-то сделал, из-за чего Анна провалилась в свои воспоминания. Её ребёнок, почему-то красной нитью воспоминаний шел именно он. Вдруг всё прекратилось. Хельгерт выругался и, не говоря ей не слова, выскочил из палаты.

Сын ушёл, а Анна вернулась мыслями в тот день, когда они с Брэдом в пятницу ходили на выставку, а дальше… ничего. Только утро понедельника, когда она проснулась на работу. Два выходных дня в середине июля выпали из памяти совершенно. Как Анна не старалась, но так и не смогла вспомнить, что они делали в эти дни.

***

Выйдя из палаты матери, я попал под два перекрёстных взгляда: Драко и Ларса.

— Она не помнит, кто отец ребёнка, — вздохнул я.

— Почему ты уверен, что это ребёнок не Брэда? — нахмурился Ларс.

— Ну не отец же на неё Обливиэйт наложил? Там явно маг работал.

— И что теперь? Хель, объясни мне толком, что происходит?

— Не здесь. Идёмте ко мне.

На такси мы вернулись в Блэк-Хаус, а оттуда камином перешли в особняк. Вызвав домовика Блэков и велев ему подать ужин, мы устроились у камина.

— Хоть бы представил своего спутника, что ли? — ворчливо произнёс Ларс. — А то даже не знаю, как обращаться.

— Драко Слизерин, лорд-консорт Слизерин, мой жених, — усмехнулся я. — Ларс Милтон, внук Гриндевальда, мой дед, пока сквиб.

— Рад знакомству, мистер Милтон. Я о вас наслышан, — чуть склонил голову Драко.

— Неожиданно. О проблемах Хельгерта знаю, о похищенной воспитаннице слышал, а вот про жениха слышу впервые. Хотя… не удивлён. Учитывая, как легко Хель принял новость о Саймоне.

— Мистер Честертон весьма известная личность в определённых кругах, — хмыкнул Драко. — Хорошая партия, особенно учитывая тот факт, что Хель собирается сделать вас магом.

— Вы знакомы, мистер Слизерин? — удивился Ларс.

— Лорд Слизерин. Обращение «мистер» в моём случае некорректно. На официальном мероприятии за такое можно головы лишиться. В прямом смысле этого слова.

— Хм, — поперхнулся Ларс. — Не знал, прошу прощения.

— Я понимаю, — улыбнулся Драко. — Поэтому и поправил. Если вы, мистер Милтон, собираетесь хоть иногда бывать в магическом мире, вам лучше выяснить у жениха, чем отличается то или иное обращение. Иначе можете попасть в неприятности. И не только вы пострадаете, но и Хель, как ваш родственник. И нас с супругом заодно поставите в глупое положение.

— У вас есть супруг, лорд Слизерин? Но как же… Хель?

— Триада, Старый. Слышал такое слово? Так вот, у меня два жениха: Драко и Том. Так что не удивляйся. Но давай мою личную жизнь оставим в покое. Мне до неё ещё дожить надо. А для этого надо решить, что делать с матерью и её ребёнком.

— Тогда рассказывай, — откинулся на спинку кресла Ларс.

Коротко пересказав Ларсу всё, что со мной происходило, причины и следствия, я остановился только тогда, когда домовик накрыл ужин. Моё «коротко» уложилось почти в час, зато Ларс теперь понимал всю погань ситуации.

— Так что либо я выкладываюсь сейчас по-полной и создаю полноценный род, либо эти двое умрут, а я получу проблемы. Не смертельные, но неприятные.

— Если не выйдет с первого раза, не рискуй, Хель, — попросил дрогнувшим голосом Драко. — Ты же знаешь, Слизерин-мэнор всегда открыт для тебя.

— Знаю, Драко, спасибо.

Я не стал озвучивать вслух, что не воспользуюсь этим предложением. Но мне показалось, что Драко и так всё понял.

— Как у вас, магов, всё быстро и просто… — хмыкнул Ларс. — Вы так легко рассуждаете о смерти?

— Нет, Старый. На самом деле, всё сложно, тяжело, а иногда даже больно. Просто по-другому никак. А Вечная Госпожа, Старый, это не просто Смерть, но и Жизнь. И однажды я уже договорился с ней.

— Мы можем тебе помочь? — спросил Ларс.

— Нет, вам придётся уйти. Я должен всё сделать сам. Не волнуйся, — я встал, подошел к деду со спины и обнял его за шею. — Я ещё та мразь, а такие гады так просто не дохнут. Из Блэк-Хауса сам доберёшься?