Мне – 65 - Юрий Никитин

Даже ночью, проснувшись в полной темноте, вижу зеленые цифры, что висят как будто в воздухе: крупные, отчетливые, чтобы рассмотрел спросонья.

По улицам куда не идешь, взгляд натыкается на всякого рода табло, где попеременно то температура воздуха, то время на данный момент. Такое табло считается хорошим тоном устанавливать над входом в магазины, в учреждения, спортивные залы, даже над подъездами домов, которые рангом чуть выше хрущевок.

Уж не говорю, что, когда в авто, показания времени горят постоянно, перемежаясь с температурой за бортом, а голос по авторадио постоянно напоминает, сколько сейчас часов и сколько минут. Даже когда мобильник звякнет или молча задергается, как недовольный хомяк в кармане, то и тогда взгляд прежде всего выхватывает показания времени.

Собственно, человек, у которого есть мобильник, а у кого их теперь нет, уже не нуждается в часах, как показателе времени. Сейчас мобильник по размерам именно те часы, которые торжественно вынимал из кармана мой дедушка и на которые я смотрел с благоговением. Нынешний человек не нуждается даже в фотоаппарате, он встроен в мобильник. Сейчас в мобильнике – даже киноаппарат, так что наручные часы пора оставить носить только тем мужчинам, что вставляют кольца в нос, вешают длинные серьги, красят щеки и пудрят носик.

Сейчас ребенку непонятно, почему вот эти шарики мы называем глазными яблоками, ведь яблоки – это ого-то какие! – но мы, старшее поколение, помним, что совсем недавно большинство яблок были именно такого размера. Их еще звали райскими яблоками или, сокращенно, райками. Эти райки были размером немногим крупнее вишни. Примерно с нынешнюю ягоду черешни.

Именно такие яблоки росли в раю, потому их и называют райскими. А уж потом человек, не довольствуясь такой мелочью, вывел постепенно более крупные, более сладкие, более сочные. И все еще выводит.

Иногда вижу сны, странные повторяющиеся сны: я хожу по местам, которые хорошо знаю, помню, я могу сказать, что где, за каждым углом и деревом… но, проснувшись, я прекрасно отдаю себе отчет, что никогда там не бывал. Никогда. Но эти сны посещают меня снова и снова. Как будто я там жил, долго жил, потому знаю так хорошо…

Старый могучий дуб постепенно перестает творить облака так же мощно, как делал раньше, вот уже высится на просторе огромный, рассохшийся, с корявыми, распростертыми во все стороны ветвями, уже без листьев, но мертв лишь только издали, потому что вокруг уже пробиваются из земли, поднимаются молодые отростки прямо из его же корней.

Старый ствол, не в силах перегонять тонны воды к листьям, высох, иссох, однако молодые побеги из его корней – зеленые и сочные, они продолжают его жизнь. Все правильно, все по закону восхождения к вершинам: слабые деревья должны исчезать с лица земли, а могучие и сильные давать потомство, чтобы и среди них самые сильные продолжали эволюцию.

У меня много этих зеленых побегов. Одни растут в Харькове, другие – на Крайнем Севере, на Дальнем Востоке, в Москве, за рубежом, в Западной Европе и на азиатском Востоке.

Все верно, но дивлюсь себе и мудро устроенной эволюции: все вроде бы делаю всем наперекор, всегда заступаю за черту, иду вопреки обществу, нравам, обычаям, комильфу и всем канонам, но через много лет выясняется, что именно так и надо было, что только этот путь верен, все остальные, которые «правильные», – ложные!

Ну как тут не поверить в направляющую длань Творца, Провидения, эволюции или хотя бы всевидящего и связанного с Высшим Разумом глубинного инстинкта в нижнем утолщении спинного мозга?

Да, помню, как утро начиналось с бодрого марша, звенящего восторгом голоса диктора, возвещающего о запуске нового металлургического завода, о беспосадочном перелете из Москвы на полярную станцию, о новых способах закалки стали, о новых сортах яблок, новой плотине…

А сейчас с утра в новостях о первой брачной церемонии в православной церкви, где священник обвенчал гомосеков, о легализации проституции, о новых видах презервативов и фаллоимитаторов, освященных нашими иерархами церкви и виднейшими политиками.

Правда, есть еще сообщения по Интернету, это там вылавливаю о новых чипах, о нанотрубках, о стволовых клетках – именно то, что, по моему мнению, люди должны бы узнавать по первым каналам телевидения, где идут бесконечные дискуссии с привлечением членов правительства: хорошо ли заниматься оральным сексом сразу после анального, или же сперва лучше все-таки оральным, а потом анальным?

Третий удар: еще через десяток лет после пластиковых пакетов – одноразовые шприцы. Непросто выбрасывать уже не пакеты, ладно, эти выбрасываем, правда, приспособили надевать на мусорное ведро и выбрасывать затем с мусором, хоть какая-то польза, но – настоящие инструменты! Все-таки шприц – это не клочок склеенной пластмассы, шприц – это сложный инструмент…

И вот теперь наше сознание подготовлено ко всему. Даже если придется выбрасывать автомобили, мебель, компьютеры – выбросим. Ведь отбросили же не только вещи – что вещи? – но и такие понятия и моральные принципы, на которых держался мир тысячи лет?

В романе «Огнепоклонники», изданном в 1977 году, я впервые использовал в качестве персонажей своих друзей по работе. Как я уже писал выше, взял всю бригаду целиком и, что уж совсем неслыханно! – даже не изменил их имена и фамилии.

Но хулиганская выходка удалась, во всяком случая нам, участникам, пришлась по нраву, а то, что липовые творцы в местном отделении Союза Писателей морщились и ужасались нарушению литературных норм и канонов, – по фигу.

И вот когда пришла идея «Скифов», я не колебался по поводу персонажей. Правда, предупредил в Корчме, что хотел бы сделать, и заручился согласием каждого, таким образом в качестве главных героев появились активные корчмовцы Константин Крылов, Егор Холмогоров и многие-многие другие. Они хороши уже тем, что у каждого свой узнаваемый характер, даже своя внешность, своя манера речи.

Правда, в предисловии написал честно, что дикую идею романа придумал я сам.

Такой же трюк повторил с романом «Имаго», где героями выступают корчмовцы нового поколения: к этому времени Крылов, Холмогоров и другие уже основали свои сайты и ведут свою работу над усовершенствованием рода человеческого. А вот новое поколение у меня с автоматами и гранатометами в руках борется за воцарение новой идеи, что разом осчастливит мир и приведет его к всеобщему миру и благоденствию.

Да и в других моих романах встречаются узнаваемые корчмовцы. Не все, конечно, а наиболее характерные и яркие из них, начиная с «Зубов настежь» и заканчивая «Имортистом». Но если в «Скифах» они так и остались под никами, то в остальных уже с реальными именами и фамилиями.