Сердце мертвого мира - Айя Субботина

  Отпустив лошадь пастись, на скудной траве, что осталась под снегом еще с прошлого года, Раш занялся обустройством ночлега. Здесь, в череде гигантских камней они с Хани были незаметны. Никаких деревьев поблизости не нашлось, так что нечего было и думать о разведении костра. Положив девушку на пустой сенник, направился к ручью. Вода казалась сладкой, будто в ней развели первый мед, и карманник набрал один из пустых бурдюков. После взялся смывать с себя дорожную грязь. За все время путешествия впервые выпал случай вымыться, и Раш неприминул им воспользоваться: тело, облепленное пылью и кровью, нещадно зудело. Кое-как обмывшись пригоршнями, Раш без сожаления отхватил остаток некогда тугого хвоста волос. Наощупь оказалось, что часть волос попросту сгорела, оставив проплешины. Карманник мысленно погоготал, представляя себя со стороны - обожженный, грязный, с лысинами в волосах - самое дело затеряться в толпе прокаженных. Напоследок, смыл с куртки грязь и счистил сапоги пучком пожухлой травы. Впрочем, чистым себя не чувствовал, но зуд докучать перестал.

  Потужив о том, что опять придется давиться холодным мясом, - выяснилось, что его не так уж много среди запасов, - перекусил и напоил Хани вином. Девушка уже пришла в себя, но по прежнему ходила меж двумя мирами, то грезя, то глядя на него уже знакомым карманнику хмурым взглядом. Раш пожалел, что нет второй порции хасиса, которую пришлось выплеснуть в лицо четырехглазому. Она спасла ему жизнь, но и теперь пришлась бы кстати. Но, теперь Сьёрг остался далеко позади, а значит Хани останется либо следовать домой пешком, либо слушаться его. Даже кобыла северянки и та сделалась покладистой.

  Проснулся Раш от шороха. Вскочил на ноги, потянулся к ашараду, который предусмотрительно клал около себя.

  В шаге от него стояла девчонка и водила в воздухе руками. Когда ее лицо осветил голубой путеводный шар, карманник недовольно нахмурился. Девчонка вытаращила на него глаза, губы ее приоткрылись в немом крике. Карманнику показалось, что увидь она заместо него шараша - и то меньше бы испугалась. Раш видел, что сталось с красными орнаментами на его теле, которые остались после встречи со странным существом. Они выцвели, сделались бледнее и выпуклее, как давно заживший ожег. Орнамент вился по всему телу и лицу, точно змея - карманник не нашел ему ни начала, ни конца. Нечего удивляться страху северянки.

  - Не стоит так опрометчиво подкрадываться, а то могу ненароком раскроить тебя от макушки до задницы - пригрозил он, ложась на прежнее место. Глаза закрывать не стал, следя за каждым движением северянки - кто знает, что ей с перепугу взбредет в голову.

  - Здесь нельзя спать, - вдруг сказала она. Язык Хани заплетался, слова путались, будто она захмелела, а бледное лицо непривычно разрумянилось.

  - Спи, - буркнул он на ее предостережение. - Хватит с меня северных баек.

  Но девушка не желала униматься. Она встала над ним, светя путеводным шаром прямо в лицо.

  - Я не знаю, воля каких богов привела тебя в это место, чужестранец, только нам нужно уходить, - она выглядела не на шутку встревоженной, переступала с ноги на ногу и озиралась по сторонам, словно лихо, о котором вещала, уже подступалось к ним.

  "И не отцепится ведь", - с досадой подумал Раш, поднимаясь на ноги. В темноте он видел вдвое дальше ее, но, бегло осмотревшись, не заприметил ни единой тени. Только краснобокая луна была им третьим спутником.

  - Это Гаразат - место богов. Здесь только посвященным можно дары подносить. Легенды наших предков говорят, что через Гаразат боги вещают волю своим верным последователям.

  Раш поскреб затылок, - пальцы отыскали еще одну проплешину, кривую, точно пучок молний, - зевнул, всем видом показывая - пусть говорит, что хочет, а он останется в каменном круге до рассвета. К тому ж, девчонка еще не отошла от хасиса - мало ли чего ей приснилось.

  - Чужестранец, не время упрямиться, - упорствовала Хани. Говорила так, будто увещала малого ребенка не совать пальцы в кипящий котел. - Беда будет, если не сделать подношения.

  - Можем перерезать горло твоей кляче, - предложил карманник. - Только пешими далеко нам не уйти, подохнем с голоду. Думаешь, Гартис нам зачтет загубленную конягу?

  На миг ему показалось, что последние слова заставили девушку задуматься, но после она принялась за старое, теперь с тройным усердием. Поняв, что остаток ночи пройдет в спорах с северянкой, карманник пожелал ей поцеловать харстов зад, и согласился.

  Теперь, когда Хани могла ехать сама, она попробовала отобрать у него поводья, в ответ на что Раш осклабился и взамен предложил ей бежать следом за лошадью. И очень удивился, когда девчонка только пожала плечами, и пристроилась позади него. Карманник и это списал на дурман от хасиса.

  Ехали молча. Рассвет принес мелкий холодный дождь. Когда Раша стал досаждать непонятный хруст, он не сразу понял, что то были их с северянкой волосы: намоченные дождем, они тут же замерзали на промозглом ветру, превращаясь в сосульки. Скоро к нему добавился хруст ледяной корки под копытами лошади. Раш замерз: большая часть его одежды больше напоминала решето, рукав куртки был оторван наполовину и ветер забирался в просвет на плече, выстуживая остатки тепла. Кольчуга с охотой принимала холод, но Раш и не думал о том, чтобы снять ее. Северянка не жаловалась, но Раш чувствовал ее частую дрожь. И ухмыльнулся, когда девчонка прижалась к нему, в поисках тепла.

  - Если не согреемся - пропадем, - сказал Раш, выстукивая зубами чечетку. "Интересно, даже если мы найдем дерево - сколько шансов раскормить им костер?" - Харст тебя дери, ты же колдунья, фергайра, сделай какой-то фокус.

  Ответа не последовало. На всякий случай Раш повторил громче.

  - Я не могу, - шепнула девушка.

  - Чего не можешь-то?

  - Не могу ничего. Не чувствую магии, будто слепая стала до нее. Самую малость только выходит зачерпнуть.

  Раш, пользуясь тем, что девчонка не может видеть его лица, усмехнулся. Отмеченные богиней светлой магии, могли видеть ее источники, находить их повсюду, как искатель воды определяет подземный ручей одной только виноградной лозой. Так же было и с теми, кого отметила темная Шараяна. Те, кого богини не одарили "видением", не могли сотворить волшебство, хоть бы сколько времени не провели в чародейских учениях. Служители богов, жрецы и послушники, странники-пилигримы - получали силу от тех, кому отбивали поклоны. Были будто бы проводниками между божьей волей и миром простых смертных. Но они не были отмеченными, и так же, как и остальные, не могли "черпать" из магически источников. Во всех частях Эзершата, у каждого народа, были свои способы использовать чародейство: рхельцы, дасирийцы и таремцы изучали общие постулаты магии, северяне заклинали погоду и духов, иджальцы презирали чары, отдавая предпочтение жреческим благословениям, драконоезды вкладывали каждую каплю магии в свои скудные земли и урожай.