Дворянство. Том 2 (СИ) - Николаев Игорь Игоревич

— Что тебя заботит? — спросила она, водя пальцами по ключице рыжеволосой подруги.

Елена прислушалась к шумам ночного дома. Чем-то стучит кухарка, наверное замешивает тесто для завтрашней выпечки. Скрипит совок — выгребают прогоревшие угли. Снова храп — забавно, как довольно тощая компаньонка баронессы производит столь мощные звуки. Мышь прошуршала… Или крыса. Лисички, конечно, хорошие мышеловы, но до кошек им все же далеко, а всяких ласок и горностаев Дессоль не держала — ее сразу выворачивало от их специфического запаха.

Вдали гремело — мимо шла гроза. Дожди… слишком уж много стало в последнее время дождей. Вроде бы зерну избыток воды так же не на пользу, как и сушь.

— Что же меня заботит…

Елена откинулась на подушку и заложила руки за голову, глубоко, искренне задумавшись. Гром ударил ближе, страшнее. Очевидно, грозовой фронт все-таки зацепит город. Дессоль воспользовалась удобной диспозицией, опустила руку ниже и стала чередовать поглаживания с «царапками», еще больше походя на кошечку. Елена откинула голову дальше и зажмурилась от удовольствия, стискивая подушку.

— И все же, — Дессоль резко убрала руку, вызвав полный возмущения вздох подруги. — В чем твои заботы?

— Это нечестно, — Елена преувеличенно огорчилась, надувая губы. — Продолжай!

— Нет, — с такой же преувеличенной строгостью ответила баронесса. — Сначала ответь!

— Ну, хорошо, — сдалась рыжеволосая. — Я умею лечить… ну, постольку поскольку. Но кажется, это не моя стезя. Ульпиан меня…

Она осеклась, думая, что «прогнал» — слово не слишком удачное и к тому же провоцирующее ненужные вопросы.

— Рассчитал.

— Это хорошо, — неожиданно вымолвила баронесса.

— Да? — Елена и не пыталась скрыть удивление.

— Им недовольны. Я не знаю подробностей, но слышала, что семья тетрархов больше не благоволит ему. А недовольство больших людей, оно словно тень, может накрыть всех причастных.

Логично, подумала Елена. Вероятно, этим и объясняется то, что мэтру приходилось браться за мелкие дела, категорически не соответствующие профессионалу мирового масштаба. Поскольку здесь все про всех знают, то прибегать к услугам человека в королевской опале — неразумно и вызывающе. А может, Ульпиану просто нечем было ей платить? Хотя вряд ли…

— Пусть так, — задумчиво сказала она, глядя в потолок, расписанный яркими красками по сырой штукатурке. Раскраска что-то изображала, однако, будучи сделана не слишком умелой рукой да еще в темной комнате больше напоминала абстракцию. Елена попробовала вспомнить, как называли «художников», которые малевали разноцветные пятна, не сумела.

— Однако мне нужно жить на что-то, — продолжила она. — Город высасывает деньги, как паук.

— А зачем? — Дессоль не поняла ее вполне искренне. — Тебе не хватает? Скажи, сколько.

— Возможно… — лекарка хотела сказать «много», но решила смягчить. — Немало. Травы для микстур и все такое.

— Немало? Прелесть моя, — покровительственно улыбнулась Дессоль. — Мы — семья Лекюйе-Аргрефф. Мы не знаем таких слов.

Экие суровые, раскидистые понты, подумала Елена и тихонько выдохнула с облегчением. Да, кажется, вопрос золота для повитухи решится относительно просто. Она посмотрела прямо в глянцево-темные глаза баронессы, где прыгали чертенята отраженных огоньков свечей.

— А потом? — спросила рыжеволосая, очень серьезно и вдумчиво.

Дессоль нахмурилась, скорчила гримаску, обдумывая глубокий вопрос. Думала она недолго, считанные мгновения.

— Потом? — искренне удивилась баронесса. — Ты же компаньонка. Можно сказать, прирожденная.

Теперь удивилась уже Елена. С ее точки зрения «компаньоном» называлось бесполезное существо в непонятном статусе не то слуги, не то кого-то еще, без особого спроса и ответственности. Балласт и не более того. К тому же записываться можно лишь по протекции, имея хорошее происхождение. Эти соображения женщина дипломатично высказала баронессе, после чего Дессоль пришлось накрываться подушкой, чтобы не перебудить весь дом искренним хохотом.

— Да нет же! — выдохнула она в конце концов, раскрасневшись. — Эта… — Дессоль махнула в сторону двери за которой по-прежнему храпела девица. — Просто девка из фрельсов. Ее отец упросил моего принять ее на время, чтобы потом выдать замуж как мою спутницу. Это немного повысит ее положение, пойдет в часть приданого.

— Приданого? — не поняла Елена.

— Ну да, — кивнула Дессоль, рассыпая по кровати волну черных локонов. — Она не то, чтобы под покровительством моей семьи… Но подарки разные, небольшие милости, поздравления с праздниками…

Баронесса замолчала, пытаясь подобрать нужные слова, но лекарка уже поняла суть.

— Все ясно, — проговорила Елена, поворачиваясь на бок и устраиваясь поудобнее. — Тогда расскажи, какие они еще бывают.

Гроза тем временем все приближалась, сквозь тоненькие щели в плотно закрытых ставнях то и дело шарашили взблески молний.

Из рассказа баронессы выяснилось, что выражение «компаньонка» было существенно богаче по содержанию, нежели думала Елена. Так же как «спутник» для мужчин имело спектр от просто доверенного слуги до чуть ли не побратима. Обычно «компанию» водили с дамой, которая была доверенным лицом и выполняла некие обслуживающие функции, однако стояла выше обычной прислуги. Ей не принято было отдавать приказы, а указания оформлялись в виде просьб или пожеланий. Нет, разумеется, кое-кто обходился с компаньонами как с лакеями, но в обществе такого поведения не одобряли. «Компанией» также часто собирались одинокие пожилые женщины, деля расходы и ухаживая друг за другом. В общем «компаньонка» могла быть подругой, шпионом, даже телохранителем. Так что в этой профессии встречались настоящие воительницы. К тому же зачастую тело полагалось охранять «наоборот».

Елена этого не поняла, Дессоль пояснила, что часто компаньонок нанимают семьи благородных девиц, которым предстоит некая отлучка из отчего дома. Чтобы не вышло какой-нибудь конфузии. А то бывает — встречается по дороге осанистый и пригожий красавец, вроде всего лишь взглядами обменялись, а через несколько месяцев дама начинает ни с того, ни с сего носить платья свободного покроя.

— Уберечь от себя самой, — понимающе кивнула Елена.

Да, непростая профессия. И, как с энтузиазмом уверяла Дессоль, Елена буквально создана для подобной работы. Включая ее особенные таланты. Здесь баронесса конфузилась и впадала в ханжество, но Елена и так поняла о чем речь, изрядно повеселившись. Да, в самом деле — хороший способ отвадить девицу благородных кровей от опасных мужланов.

— Ты счастлива? — неожиданно спросила Дессоль.

— Не знаю, — ответила Елена, не особо вдумываясь. — Вряд ли.

— А что тебе еще нужно для счастья? — настаивала баронесса.

— Много разных вещей, — уклонилась Елена и провела стопой по лодыжке брюнетки. Снова подумала, что видимо судьба такая — спать лишь с темноволосыми.

Дессоль состроила капризную рожицу, однако и отодвигаться не спешила. Елена дошла до ее колена и закинула свою ногу поверх. Положила руку на бедро, не столько притягивая баронессу к себе, сколько подтягиваясь к ней, на расстояние поцелуя.

— Кажется, подушка нам будет лишь мешать, — предположила Дессоль, шаловливо прикусив кончик языка.

— Определенно, — согласилась Елена, приподнимаясь, чтобы избавиться от указанного предмета. Из положения сверху легко можно было перейти к иным увлекательным действиям, так что свечи гасли одна за другой, и никто не спешил их менять…

Дождавшись, когда баронесса уснет, Елена тихонько встала с кровати, не одеваясь, прошла через две комнаты в третью, где имелся балкон. Опять стараясь не скрипеть, не шуметь, открыла дверь и шагнула под ливень. На женщину обрушился холодный водопад, сердце застучало, разогревая кровь.

Молнии били с частотой артиллерийской канонады, освещая город, точнее выхватывая отдельные его части ослепительно яркими вспышками. Длинные печные трубы, крутые скаты черепичных крыш — казалось, что Пайт это лежбище драконов, которые дремлют в ожидании пробуждения, чтобы творить хаос и разрушение. Елена развела руки, чувствуя, как бодрящие струи хлещут по телу, скользят по голой коже, смывая пот и вкус поцелуев Дессоль.