Дворянство. Том 2 (СИ) - Николаев Игорь Игоревич

А вот при одном лишь взгляде не супругу тетрарха, Елена сразу же начала машинально вспоминать рецепт противоядий с Пустошей. Желтоволосая блондинка производила впечатление, однозначно. Не присматриваясь к шее, а также морщинкам в уголках глаз, ей можно было бы дать лишь чуть больше двадцати лет. Увы, впечатление портило застывшее на лице выражение… Елена, вероятно, затруднилась бы сходу описать его. Алчность… вожделение… все не то. Королева смотрела на мир как человек, заинтересованный исключительно в одном — забрать все мыслимые аспекты вселенной, покрутить в руках и выжать до капли возможную и невозможную пользу строго себе во благо. Пожалуй, Елена впервые видела такую матерую и не скрываемую картину дистиллированного эгоцентризма.

В довершение всего королеве категорически не шел ее наряд — темное платье с гротескно огромными буфами, а также вышивкой жемчугами. Елена снова опустила взгляд, вторично стараясь не фыркнуть в усмешке — образ королевы сразу напомнил ей Червонную Королеву из «Алисы в стране чудес».

— Хм-м-м… — неопределенно и так же грустно пробурчал король.

— Наглая невоспитанная девка, — отчеканила королева, похлопывая по раскрытой ладони веером. Она даже не обвиняла, скорее, констатировала очевидный для себя факт, не нуждающийся в особых наблюдениях.

— Прошу прощения! — спохватилась Елена, снова припадая на колено. — Ваши высочества! Я простой человек, не знакомый с этикетом. Я теряюсь при виде такой роскоши. И таких блестящих господ.

— А по речи не сказать, — веер опять хлопнул по кожаной перчатке с перстнями. — Как и по одежде.

— Моя дорогая, — мягко, с той же печалью заметил король. — Будьте милосерднее к этой девочке. Ее невежество трогательно, как и готовность его исправлять. В том нет порока. Встань, дитя, я хочу посмотреть на тебя.

Никто не говорит «мы», подумала Елена, исполняя указание. Даже король. Очевидно, здесь земной традиции аналога нет. Женщина почувствовала укол жалости к этому несчастному дядьке, вынужденному бедовать с такой мегерой, которую породила не иначе сама преисподняя. Тут поневоле обретешь взгляд собаки-вегетарианца.

Стоявшая королева сложила на животе руки, глядя на простолюдинов с неописуемым выражением брезгливого любопытства. Она сосредоточила внимание на Раньяне, и Елене показалось, что… Нет, лекарка никак не могла понять, какая смесь эмоций раз или два мелькнула в темных глазах злобной тетки. Что-то неприятное, как у наркоторговца, отвешивающего зелье ребенку. Или… Да, тут Елене подумалось, что это вернее всего — королева смотрела на бретера взглядом ростовщика, давшего в долг и заведомо уверенного, что заемщик расплатиться не сможет.

— Удивительные люди, — задумчиво вымолвил король. — Удивительные события. Не так ли?

— Да, Ваше Высочество, — поклонился бретер. Елена опять молча последовала его примеру.

Дворяне замерли, как статуи. Королева снова хлопнула веером о ладонь и сообщила:

— Не вижу в них ничего удивительного, дражайший супруг. Ровным счетом ничего. Человеческая глина, которую возвеличило случайное знакомство.

Тетрарх грустно склонил голову, одновременно покачивая ей, будто извиняясь — дескать, простите, люди добрые, все понимаю, но я так живу годами, привыкайте и вы.

— Отвратительный наряд, — буквально процедила королева, глядя на Елену.

— Как будет угодно Вашему Высочеству, — поклонилась лекарка, постаравшись изобразить наиболее идиотскую улыбку из всех возможных.

— Дурной вкус, дурная работа, — сообщила злая дама.

Везет же сегодня на сомнительных блондинов, подумала Елена и поклонилась еще ниже со словами:

— Как будет угодно Вашему Высочеству.

Королева сощурилась, стараясь выискать на лице рыжеволосой женщины хоть каплю насмешки. Елена добросовестно изображала почтительное счастье простолюдина, которого удостоил вниманием представитель высшей расы. Вроде бы успешно.

Казалось, дама хотела сказать что-то еще, бледно-творожное лицо под слоем пудры наморщилось, готовое изречь явно не доброжелательные слова, но тут король вымолвил:

— Я увидел все, что хотел.

Королева скривилась, глянула в сторону, продолжая нервно тискать веер.

Что-то здесь не так, подумала Елена. Что-то не так… Слишком много эмоций для дворянки подобного уровня. Ей вообще не должно быть никакого дела до мелких сошек, а благородная дама ведет себя как торговка, у которой взяли товар в долг и не отдают. Не повезло попасть под горячую руку? На гостях срывают дурное настроение? Очень похоже на то.

— Многие вельможи очаровывались флером, который сопровождает наемное искусство воина.

Король говорил гладко и красиво, как юрист или декламатор. Что, в общем, логично, учитывая род службы, решила женщина. В конце концов, разные переговоры и речи — суть его жизни. При этом с лица тетрарха не сходило прежнее выражение глубокой, обреченной скорби.

— Бывали те, кто подражал рутьерам в платье и снаряжении. Некоторые даже считали за честь становиться на парадах в ряды верных наемников. Хотя… — король вздохнул. — «Верный» и «наемник» само по себе звучит как оригинальная шутка. Что ж, я, в любом случае, к таковым почитателям не отношусь.

Раньян молча склонил голову. Елена припомнила, что в схожих ситуациях игровой ведьмак Геральт начинал бычить и демонстрировать, как он в хер не ставит благородных господ. Сейчас, при виде настоящих аристократов, особенно дворян-телохранителей, такой образ действий казался очень глупым.

— Кроме того, на руках твоих кровь, мастер клинка, — король посмотрел на бретера, прямо и холодно. — Скольких верных слуг императора ты убил?

— Я не считал, Ваше Высочество, — ответил бретер. — Кажется пятерых. Но не поручусь за точность. Обстоятельства… не способствовали.

— Да, в самом деле, кажется, ты был ранен… — как будто припомнил тетрарх. — Убивать людей Готдуа — дурная привычка. И предосудительная к тому же.

— Осмелюсь сказать, — в очередной раз поклонился Раньян. — В том не было злого умысла. Я полагал, что уберегаю особу императорской крови.

— Да, но комит Его Величества все равно желает получить твою голову, чтобы отправить ее своему господину в горшке с медом. Как и надлежит поступить согласно букве закона, кровь пролить за кровь.

Дан-Шин, все-таки ты козел, глубокомысленно подумала Елена. Хотя и честный служака, в этом упертому хромцу не откажешь.

На лице бретера не дрогнула ни одна жилка, когда он ответил:

— Я не сомневаюсь, что решение Вашего Высочества будет мудрым и взвешенным. Мне же останется лишь смиренно принять его.

— Задал ты мне задачку, боец, — щелкнул пальцами король, золото колец мелодично звякнуло. — Все же ты способствовал тому, что любезный моему сердцу юноша претерпел суровые испытания, а теперь наслаждается покоем и негой. Хоть дорога, которой вы провели его, была терниста. Выходит, я должен и наказать, и наградить тебя одновременно. В прежние времена такие казусы решались… оригинальными способами. Например, через утопление с мешком серебра на шее. Что скажешь?

— Не такую кончину я желал бы себе, Ваше Высочество, — на этот раз поклон бретера составил где-то три четверти от предыдущего. — Но, думаю, здесь мой голос…

Бретер запнулся в поисках нужного слова.

— Совещательный, — шепотом подсказала Елена, не сделав поправку на тишину в комнате. Ее голос прозвучал достаточно громко, чтобы услышали все. На лицах дворян мелькнули бледные тени усмешек, королева состроила еще одну брезгливую рожу.

— Что ж, — король обратился к супруге. — Может быть, ее платье и безвкусно… с чем я, кстати, не соглашусь, но в уме девице не отказать.

Тетрарх задумался или сделал вид, что задумался. Покрутил в воздухе пухлыми пальцами, словно разглядывая блики на перстнях.

— Поступим следующим образом. Добродетель необходимо вознаградить. Да будет же она вознаграждена.

Он хлопнул в ладоши, будто стукнул двумя подушками. Сквозь неприметную дверцу в углу комнаты зашел слуга, держа довольно увесистый ящик, скорее даже футляр, полированный, без вензелей и знаков. Лакей положил ящик на круглый столик и с поклоном открыл, демонстрируя больше тетрарху, нежели Раньяну, которому это явно предназначалось. Елена вытянула шею и сглотнула, едва не прикусив язык от зависти.