Андерманир штук - Евгений Клюев

Но вдруг не в игры Устинов играет? Вдруг никто из них в игры не играет? Вдруг каждый действительно такое умеет, что Ратнеру и не снилось?

Бред, бред. Всё бред в этой стране! Никто ничего ни о чем не знает, никто ничего не умеет… Все только делают вид, будто знают и умеют, – как и он сам. А за что ни схватись – пустота… пустота пустот и суета сует. И ловля ветра. И Академия его – ловля ветра. На новый курс только двадцать два человека поступили – где деньги брать? Финансирование совсем со скрипом идет: спонсоры выстроились было в очередь, да теперь, видимо, одумались. Кто ж в ловлю ветра-то вкладывает!.. А между тем академия – последний шанс, провалит он ее – что делать? И ведь знает, что – провалит… рано или поздно, но провалит. Ему и те деньги, что сейчас дают, только и дают в счет прогнозов… однако какие ж прогнозы в России?

С прогнозами, между прочим, он сам вляпался. Снимал бы сглаз да порчу, а хоть бы и на присушку-отсушку перешел… стыдно, но не проверит ведь никто! Прогнозы – это хуже: прогнозы должны сбываться. Только кто ж поручится, что они сбудутся? Однако деньги были заманчивые: не заняться ли академии Вашей геополитическим прогнозированием, Борис Никодимович? Отчего же не заняться… И выглядело-то все как игра – даже смешно было, что о таких деньгах речь идет! А ткнулся к Устинову, к Струнку, к Вилоновой – нет-нет, увольте, мы на индивидуальном уровне работаем, государствами не занимаемся… чистоплюи! Ну, и решил: сам спрогнозирую, где наша не пропадала… Анализ, конечно, мне не по зубам, но, с другой стороны, какой к черту анализ, когда сегодня всё так, а завтра – хлоп… и всё сразу иначе! Что касается расстановки сил, так в России расстановка сил ни при чем, поскольку в самый последний момент обязательно какой ни то чертик из табакерки выскочит – здра-а-асте! Вот и вся тебе расстановка сил. Так что прогнозировать можно только наудачу.

Наудачу он и спрогнозировал, а чтобы не пугать никого, прогноз сочинил в модальности печаль-моя-светла. Ближайшие перспективы изобразил хорошими, хоть и не слишком, более дальние – туманными, хоть и не вполне. И – сдал, в письменном виде: куда попросили. Там, говорят, все обрадовались – во всяком случае, финансирование встрепенулось… жалко, что ненадолго. Очередное вливание зависело, видимо, от сбывчивости прогноза.

А так-то посмотреть – куда иначе деваться было? Академия должна приносить плоды – и теперь он понимал какие. Не в виде горстки никому не нужных больше экстрасенсов (все ставки на них были сделаны – и все сделанные ставки пропали: первый выпуск – двенадцать человек, один другого бездарнее, и перспектив у них никаких), а в виде реальной документации исторического процесса… если уж не прогресса! Потому как иначе заведение себя не окупало: аренда и зарплаты съедали всё, что в конвертах приносили студенты, охочие до мистики. На днях два выпускника, вилоновские, заявили о своем желании продолжить обучение – в аспирантуре, стало быть… А какая аспирантура, когда у специальности и номера-то порядочного нету! Не говоря уже о том, что защищаться после неполных трех лет – нонсенс… да хоть и после пяти нонсенс, ибо докторов парапсихологических наук не существует в стране, не говоря уж об ученых советах. Все, казалось бы, существует, а вот докторов парапсихологических наук – нема…

Ратнер прислушался к далекому голосу консерваторской скрипочки… что-то она, глупая, рассказывала ему. Как будто он спрашивал эту скрипочку! Как будто он мог поверить в то, что хоть одна скрипочка на свете хоть что-нибудь знает… Тоже врет, небось, все они врут, все притворяются: люди, тонкие энергии, скрипочки – все.

А скрипочка рассказывала, рассказывала… немножко спотыкалась на ходу, но тут же опоминалась, взбадривалась и опять рассказывала.

В конце концов, дорассказав свое, смолкла. Глупая консерваторская скрипочка.

50. ХОРОШАЯ МОЛИТВА, СЕРДЕЧНАЯ

– Открывайте, труженик!

Птицей – птичкой Божией! – взлетел Владлен Семенович с оттоманки.

Вот и пришел к нему Институт мозга, вот и вняли небеса его молитве. Он знал, что на сей раз все правильно, все как надо… он знал!

– Открывайте, открывайте, я к Вам по делу. Я же слышу, что Вы там топчетесь за дверью, открывайте.

Пропала радость: в глазке маячил оборотень. Быть того не может! Владлен Семенович накинул на плечи халат: не в майке же открывать… «открывайте!»

Этого человека он видел раньше: через глазок. И знал, что человек – важный… возрастной. Не знал, правда, кто.

– Иван Иванович я. А Вы, значит, Владислав Семенович, оч-приятно. Внутрь-то пригласите?

– Владлен… Владлен Семенович я, а не Владислав. Вы точно ко мне? Не убрано у меня, – затосковал Владлен Семенович.

– Ничего, я невнимательно вокруг смотреть буду, – сказал гость и осторожненько оттеснил Владлена Семеновича в его же прихожую. – Чай, кофе есть – или принести?

– Все есть, – с гордостью нищего ответил Владлен Семенович. – Ну, что ж… – Оба как-то сами собой оказались на кухне. – Садитесь тогда, чего ж… в ногах, как говорится, правды нет.

– Да правды и нигде нет, – обобщил гость. И добавил: – Вы только не нервничайте, я к Вам с предложением. – Сел на стул, портфельчик кожаный, потертый, рядом с собой поставил.

Владлен Семенович даже чайник разогревать не стал. Бухнул два половника растворимого кофе в чашку, залил едва теплой водой.

– Пейте.

– Вместе с Вами. Одному неуютно.

– У меня с утра осталось.

Владлен Семенович схватил недопитую чашку кофе с подоконника и отхлебнул глоток.

– Вы письмо нам ценное… – гм, во всех отношениях – прислали, спасибо.

Не вам, не вам! Не вам, а НИИ мозга, переулок Обуха, 5, ясно же на конверте написано было… – настоящему НИИ настоящего мозга! Да что ж у них теперь и почта-то как следует не работает… столько денег за ценное письмо, сволочи, берут, а доставляют не пойми кому.

– Прочитали мы Ваше письмо, Владлен Семенович. И на карту Вашу самодеятельную поглядели… смешная такая, трогательная!

Пристрелит сейчас. Пистолет из-за пазухи выхватит – и поминай как звали.

Гость отхлебнул кофе, поморщился: холодный.

– И негостеприимный Вы… Кофием холодным поите. А я, как сказано, с предложением. Не подружиться ли нам – квартирами?

– У Вас никакая не квартира там, у Вас там черт знает что!

Хочет стрелять – пусть сразу и стреляет. Нечего мне зубы заговаривать.

– А вот и не черт знает что, – обиделся Иван Иванович, – институт у нас там секретный. Институт мозга – для краткости.

– Институт мозга не у вас, а в переулке Обуха, дом пять, – ярко блеснул Владлен Семенович. – И он там с одна тысяча девятьсот двадцать восьмого года. У Вас же – никакого не мозга институт, а четвертичного, тьфу ты, рельефа!

– Экий Вы, батенька… школьник начальных классов! Не разбираетесь в вопросе – так хоть бы у знающих людей поинтересовались. Институт четвертичного рельефа, а такого института, к Вашему сведению, здесь нету и никогда не было, – он нас просто прикрывает. Да и не только он – нас много чего прикрывает. В частности, Ваш Институт мозга на Обуха и другие институты мозга… уж чего-чего, а институтов мозга в Москве гораздо больше, чем один. Без прикрытия никак! Враги же кругом, милый мой! Враги и шпионы всех мастей. Вы и сами это знаете, правда ведь? – И вздохнул гость, сердечным таким вздохом, знакомым таким…

– Кругом враги, – с тоской откликнулся Владлен Семенович. И не хотел откликаться, да откликнулся.

– Ну, вот… а Вы – несмотря на то, что враги, – наш институт мозга на документе крестиком жирным помечаете, зачем?

– Затем, что вы на улице располагаетесь, которой на карте нету, вот зачем! – нагрубил Владлен Семенович.

– Это на какой же такой карте-то? На Вашей, к примеру, есть, я сам видел: 4-я Брестская.

– На карте в туристическом справочнике, вот на какой! А моя карта тут ни при чем.

– Ну, милый… Вы бы карту Москвы еще в кулинарной книге искали! Вот – хорошая карта, новенькая, смотрите, – Иван Иванович открыл портфельчик, достал папку, развязал тесемочки. Карту вынул – перед Владленом Семеновичем развернул. Яркая, красивая – словно ее перед самым приходом Ивана Ивановича напечатали.

– А Брестская наша где на ней? – растерялся от обилия надписей Владлен Семенович.

– Да вот же она, Брестская наша дорогая, видите? 4-я Брестская – черным по… зеленому.

– Я такую карту купить хочу, – признался Владлен Семенович.

– Не купите, – вздохнул Иван Иванович. – Выпустили совсем недавно, но тираж распродан, теперь только нового ждать. Да и стоит она немало. Карты составлять – дело дорогое, кропотливое. Не каждый год, даже не каждые десять лет их обновляют. В основном когда что-то рассекречивается. Но не всё. Всё рассекречивать нельзя: враги… внешние.

– Все – нельзя, конечно, – проявил оппортунизм коммунист Владлен Семенович.

Он отхлебнул еще кофе и почувствовал себя круглым дураком. Чего ему, на самом деле, так расходиться было? Ну, не разобрались на почте, куда письмо направить, – Ивана Ивановича-то какая вина? Что враги кругом и что институт по соседству секретный – понятно, сам бы догадаться мог… бывают секретные институты! Что карты долго составлять – и это понятно, за всеми новостройками не угонишься. «Вот и получается, что дурак я дураком», – подытожил для себя Владлен Семенович.