Трехгрошовая опера - Бертольт Брехт

Мак. Только, пожалуйста, одно хорошее!

Дженни. Ах, где уж! Сплошной мрак и очень мало любви. Потом еще большое «К», это значит коварство женщины. Потом…

Maк. Стоп. Относительно мрака и коварства я хотел бы узнать подробности. Например, имя коварной женщины.

Дженни. Я только вижу, что оно начинается на «Д».

Мак. Ошибаешься. Оно начинается на «П».

Дженни. Мак, когда зазвонят вестминстерские колокола, тебе придется туго!

Мак. Скажи больше!

Джекоб оглушительно хохочет.

В чем дело? (Подбегает к Джекобу и заглядывает в обвинительное заключение.) Наврали, их было только три.

Джекоб (смеется). Вот именно!

Мак. Красивое у вас белье.

Проститутка. От колыбели до могилы первое дело — белье!

Старая проститутка. Я никогда не ношу шелкового. А то гости сразу думают, что ты больная.

Дженни потихоньку идет к двери.

Вторая проститутка. Куда ты, Дженни?

Дженни. Скоро узнаете. (Уходит.)

Молли. Домотканое полотно тоже отпугивает.

Старая проститутка. А мне домотканое помогает.

Виксен. Конечно, гости чувствуют себя как дома.

Мак (Бетти). А у тебя все еще с черной отделкой?

Бетти. Все еще.

Мак. А у тебя какое белье?

Вторая проститутка. Ах, мне просто совестно. Я никого не могу пригласить к себе в комнату. Моя тетка помешана на мужчинах. А в парадных сами знаете — какое уж тут белье.

Джекоб смеется.

Мак. Ты кончил?

Джекоб. Нет, я как раз дошел до растления.

Мак (возвратившись к дивану). Где же Дженни? Милые дамы, задолго до того, как моя звезда взошла над этим городом…

Виксен. «До того, как моя звезда взошла над этим городом…»

Мак. …я жил с одной из вас в самых ужасных условиях, милые дамы. И хотя я сегодня Мэкки-Нож, хотя счастье мне улыбается, я всегда буду помнить спутниц моих горьких дней, и в первую очередь Дженни, которую я любил больше всех других девушек. Послушайте! (Начинает петь.)

Под окном справа стоит Дженни. Она подзывает знаками констебля Смита. Потом к ней присоединяется госпожа Пичем. Дженни, Смит и госпожа Пичем стоят под фонарем и наблюдают за домом.

Мак.

Давным-давно, в былые временаМы жили хорошо — она и я.Соединились в прочный капиталЕе живот и голова моя.Кормила Дженни, Мэкки охранял.

С гостями я любезен был и мил:Всегда постель освободить спешилИ вежливо прощался. Например,Я говорил: «Захаживайте, сэр».Так провели полгода мы вдвоемВ борделе том, что нам служил жильем.

В дверях появляется Дженни, за ней Смит.

Дженни.

Бывали и плохие времена:Порой подводит ремесло мое.Когда без гостя возвращалась я,Кричал он: «Заложу твое белье!»Ну что ж, я обходилась без белья.

Но иногда из женского упрямстваЯ отвечала колкостью на хамство,И он давал мне в зубы, и, бывало,От зуботычин я заболевала.

Оба.

Так провели полгода мы вдвоемВ борделе том, что нам служил жильем.

Оба (вместе и попеременно).

Давным-давно, в былые времена.

Он.

Тогда жилось нам лучше, в самом деле.

Она.

Хотя лишь днем бывали мы вдвоем.

Он.

Ведь ночью гость лежал в ее постели.(Привычней ночью, но сойдет и днем!)

Она.

Когда же понесла я от него…

Он.

Ложился снизу, только и всего.

Она.

Боялся раздавить младенца нам на горе.

Он.

Но все равно младенец сгинул вскоре,И кончились полгода. И потомУже мы больше не жили вдвоем.

Танцуют. Мак берет трость, которая служит ему футляром для ножа. Дженни-Малина протягивает Маку его шляпу. Мак еще танцует, когда Смит подходит к нему и кладет ему руку на плечо.

Смит. Все в порядке. Пошли!

Мак. Неужели до сих пор не сделали второго выхода из этого свинарника?

Смит пытается надеть на Мака наручники. Сбив его с ног ударом в грудь, Мак выскакивает в окно. Но под окном — госпожа Пичем и полицейские.

Мак (спокойно и очень вежливо). Добрый день, сударыня.

Госпожа Пичем. Ах, милейший господин Макхит. Мой муж утверждает, что и герои мировой истории спотыкались на этом пороге.

Мак. Разрешите узнать, как чувствует себя ваш супруг?

Госпожа Пичем. Ему лучше. К сожалению, вам придется расстаться с вашими очаровательными дамами. Эй, констебли, отведите-ка этого господина на его новую квартиру.

Мака уводят.

(Заглядывает в окно.) Милые дамы, если вы захотите его навестить, вы всегда застанете его дома. Отныне резиденция господина Макхита находится в Олд Бейли. Я так и знала, что он прохлаждается со своими шлюхами. Счет я оплачу. Будьте здоровы, сударыни. (Уходит.)

Дженни. Эй, Джекоб, тут что было!

Джекоб (погруженный в чтение, ничего не заметил). Где же Мак?

Дженни. Констебли тут были!

Джекоб. Боже мой, а я себе читаю, читаю, читаю… Ай-яй-яй! (Убегает.)

VI

Преданный проститутками, Мак благодаря еще одной любящей женщине выходит на волю.

Тюрьма в Олд Бейли. Клетка. Входит Браун.

Браун. Только бы мои люди его не застукали! Господи, хоть бы он миновал уже Хайгейтское болото и вспоминал своего друга Джекки. Но, как все великие люди, он такой легкомысленный. Если сейчас его приведут, честное слово, я не выдержу взгляда своего старого друга. Слава богу, что хоть луна светит, по крайней мере с пути не собьется, когда поедет через болото.

За сценой шум.

Что такое? О боже, вот его ведут.

Связанный канатами и сопровождаемый шестью констеблями, входит Мак; он сохраняет гордую осанку.

Мак. Ну вот, канделябры, наконец с божьей помощью мы и добрались до нашей старой виллы. (Замечает Брауна, отступившего в самый дальний угол камеры. Долгая пауза, во время которой Мак пронизывает взглядом своего бывшего друга.)

Браун. Ах, Мак, это не я… Я сделал все, что… Не гляди на меня так, Мак… я не выдержу… Твое молчание наводит на меня ужас. (Кричит на констебля.) Не тяни его за веревку, скотина… Скажи что-нибудь, Мак. Скажи что-нибудь твоему бедному Джекки… Скажи хоть слово на проща… (Плачет, прислонившись головой к стене.) Даже словечком не удостоил. (Уходит.)

Мак. Уж этот Браун слизняк. Воплощенная нечистая совесть. И такой слизняк хочет быть шефом полиции. Хорошо, что я на него не накричал. Сначала я хотел было. Но я вовремя сообразил, что пристальный укоризненный взгляд проймет его сильнее всякой ругани. Так оно и вышло. Я поглядел на него, и он заплакал, как младенец. Этот фокус я вычитал в Библии.

Входит Смит с наручниками.

Что, господин надзиратель, потяжелее там не нашлось? С вашего великодушного разрешения позволю себе попросить более удобные. (Вынимает чековую книжку.)

Смит. У нас есть на любую цену, господин капитан. Какие изволите. От одной гинеи до десяти.

Мак. А если вообще никаких?

Смит. Пятьдесят гиней.

Мак (выписывает чек). Хуже всего, что теперь всплывет эта история с Люси. Если Браун узнает, что я за его дружеской спиной забавлялся с его дочерью, он превратится в пантеру.

Смит. Да, что посеешь, то пожнешь.

Мак. Конечно, эта лахудра уже где-то здесь. Приятное будет время перед казнью, ничего не скажешь.

Ах, господа, куда теперь мне деться?Могу ли я такой быть жизни рад?Я истину одну усвоил с детства:Лишь тот живет приятно, кто богат!

Золотистый свет. Орган освещен. Сверху на шесте спускается трехламповый светильник. На щитах надпись: