Везунчик (СИ) - Владимир Андрейченко

Глава 4. РАДИ ДРУЖБЫ

— Так я и говорю, что без стрельбы опять не обойдётся. Они — вон, видишь, ходят кругами и морды вверх задирают. Принюхиваются.

— Да эти — что… Вот тушканы, те вообще вездесущие. Снуют по всей поляне. Я за ними с израни наблюдаю. Они уж какую‑то зверюшку разодрали в клочья. То ли заяц был, то ли косуля. Я заметить толком не успел. Быстро всё произошло. Они же после гона голодные до ужаса. Бросаются на всё, что движется. Я раз даже видел, как ветку на дереве сломало порывом ветра, а потом понесло по полю. Так тушкан один, словно она живая была, бросился на неё и рвал зубами до той поры, пока одни ошмётки не остались…

— Это они вокруг гиганта суетятся. Слышь, иногда орать начинает, и земля вздрагивает? Он по опушке бродит, а эта мелюзга его достаёт время от времени. Вот он и топать начинает… Что делать‑то будем? Идти ведь надо. Долго высидеть не сможем. Зверьё вскоре контролёра суетой привлечёт, тогда точно пиши — пропало. С этим вряд ли справимся. Будем потом в его свите первыми скрипками… а, Михалыч?

Разговор двух сталкеров вывел Артёма из состояния сна. Он повернулся на бок, открыл глаза, потянулся и увидел, что Квашня с Сиплым встревоженно разглядывают улицу в слуховое окно чердачного помещения.

— Доброе утро. Что произошло?

— И тебе не хворать, да не кашлять, — Степан на мгновение повернулся к парню и тут же вернул своё внимание происходящему наружи. — Да, видишь ли, проблемы у нас. Пока спали, зверьё понабежало и вокруг дома кружит теперь. А нам в дорогу пора. Вот и думаем, как теперь поступить. Патронов у нас маловато. Можем не отбиться. А до ближайшего схрона ещё добрых пара километров. Кто ж думал, что так всё выйдет? Возле дома только сумасшедший большой склад боезапаса держит. Органы, опять же, шерстят да вынюхивают. Времена‑то неспокойные нынче, всяк защитными средствами пытается обзавестись. Для обороны, значит. Зона же рядом, а Она в любой момент может расширить свои владения. От, как в этот раз… Да чего я тебе всё это рассказываю? Ты и сам уже на своей шкуре испробовал, каково это — без оружия супротив мутантов идти… Вот и делаем схроны подальше от дома, чтобы никто не нашёл. А сейчас нам, кровь из носу, надо до патронов добраться.

Квашня тем временем, взявшись за свисающую верёвку, скользнул по ней вниз. Оттуда сразу же раздался его голос:

— А — а-а! А вы говорите: сказки! Угощение моё друг Везунчиков принял! Нету, значит, ничего. Да и на здоровье, коли хороший человек…

— А может, это мыши? Их здесь должно быть навалом.

— Ты ещё поучи меня старого! От мышей на полу катышки остаются, они же клозеты себе не устраивают… Где поел, там, значит, и сходил по нужде… Зона‑то, Она вниманию к разным мелочам учит. Та — а-ак, а вот и подпол. Я ведь вчера его обследовать не успел с этой трубой…

Внизу послышался скрип и лёгкие стуки.

— Ну, чё там, Михалыч? — Сиплый всё ещё внимательно смотрел на улицу. — Чё творишь‑то?

— Да крышки нет. Просто доски вставлены. Давненько, видать, сюда никто не лазил. Подогнаны плотно, еле выдернул. Ножом пришлось цеплять. А глубоко! И сырости не видать, нету, значит, здесь близких грунтовых вод… Сейчас погляжу, что к чему, — голос Квашни звучал всё приглушённее. Стало ясно, что он постепенно спускается в подземелье. — Ящики какие‑то… О — о-о! Братцы, живём! Тушняк и два цинка патронов! Охренеть! От же счастье привалило! Кто‑то, видать, на чёрный день припас. Ну, а теперь нам в самую тютельку сгодится! Ба! Мужики, ещё гранаты есть! С десяток. Эй! Везунчик! И автомат тебе нашёлся. Коротыш, правда. Ствол, что твоё «хозяйство» между ног. Хе — хе — хе! И даже короче… Так что спускайтесь в дом, примите товар из преисподней на Свет белый… Да и поесть не мешало бы. В животе бормочет так, что революция отдыхает! Только печь больше топить не будем. Нечего зверьё к столу звать. Пусть себе там друг дружкой потихоньку закусывают…

Артём со Степаном спустились вниз и забрали у Квашни передаваемые им из подпола вещи. На полу разместилось четыре самодельно сколоченных ящика. Помимо перечисленных предметов, нашёлся ещё внушительный набор медикаментов, консервированные хлебные галеты немецкого производства и несколько защитных масок. Но больше всего Артёма поразили четыре странных, переливающихся предмета, находящиеся в прозрачных пластиковых упаковках.

— А что это… — начал было он, но был прерван восклицанием Сиплого:

— Глянь‑ка, Михалыч! Да это же целое состояние! Один только «Барбарис» чего стоит… Миллиона на два, этих… как их… евро! А ещё «Золотая рыбка», «Мамины бусы» и «Колобок»!

— Чего говоришь? — в проёме лаза появилось испачканное глиной лицо немолодого сталкера.

— Арты, говорю. И все большой ценности. Не иначе, кто‑то заныкал ненадолго. За таким богатством обычно быстро возвращаются. А тут не меньше месяца прошло, если судить по вчерашнему слою пыли. Должно, с хозяином случилось непредвиденное, иначе вернулся бы уже да забрал.

— Ну, дак сам знаешь: в Зоне сёдня жив, а завтра по тебе уже тризну заочно поют… Не повезло, видать, хозяину‑то…

— А что такое «арты»? — Артём во все глаза глядел на странные предметы.

— Арты, говоришь, что такое? — недоумённо переспросил Квашня, уже вылезший из подпола и отряхивающийся от жёлтых глиняных пятен и паутины. — Разве не слыхал никогда про Зоновский эксклюзив? Ну, ты даёшь, Везунчик. Чем же ты в жизни интересовался, кроме девки своей и работы? Неужто даже новостей никогда не слыхал, да не видал? Об этом же на каждом углу нынче только и талдычат. И про то, что приносят они не только вред, но больше пользы. Вот взять, к примеру, «Барбарис». Он же, порой, организм, которому жизни‑то на вздох осталось, за короткое время может чуть не с того света вернуть обратно. Причём так, что забудешь о болячках своих прошлых, даже как звать их… А ещё он умеет хозяина своего от ударов и пуль сберегать, ежели в ячею на поясе комбеза положить. Выстрелит кто в тебя метров со ста, а он пулю в сторону и отклонит. Поэтому и ценится так сильно. Так что не всё в ней, в Зоне, чернь… Есть и необъяснимая щедрость для живых организмов. Вот тебе ещё одно доказательство того, что не всё в жизни сказки…

От слов Квашни изумление Артёма достигло предела. А ещё его смутила собственная неосведомлённость в элементарных вещах последнего времени. Ведь про Зону и артефакты говорилось почти в каждой информационной передаче, о них рассказывали почти все печатные издания, от газет — до журналов и книг. Как много было им упущено! Решив, что пора заполнить пробелы в знаниях, за завтраком он попросил Квашню и Сиплого вкратце рассказать ему о Зоне.

— Вкратце, говоришь? Тут кратко и не поведаешь… Ну, да ладно, попробую, — в глазах Квашни мелькнула искра заинтересованности. — А что, не сталкером ли решил стать? Хе — хе! Нет, не думаю. Вижу ясно: не твоё это. Ты — человек интеллигентный, для столь чёрной действительности не предназначенный. Но знать положено всё, хотя бы понемногу. Поэтому попробую кратко… Значит, случилось это в 2006 году, аккурат через двадцать лет после аварии на ЧАЭС. Внезапно пронёсся по всей закрытой территории сильный катаклизм. Народу полегло — тьма! Почитай все, кто там в этот момент был. И учёных голов, и зевак толпы на экскурсиях разных, и военных, которые пытались следить за порядком. Кого только не было. В один присест никого и не стало. Наверное, больше погибло, чем во времена самой Аварии. До сих пор никто не знает, отчего это произошло. Кто на ошибки учёных вину валит, кто на неправильные действия военных да руководства. А иные и до инопланетного вмешательства добрались. Якобы, в Саркофаг реактора попал метеорит или корабль зелёных человечков и повлиял на ход событий. Кто сейчас скажет?.. Да только и появилась тогда Зона, а в ней и всё, что на сию минуту вокруг нас происходит. Времени‑то уже много прошло с той поры, почитай — десять лет без малого. Воды утекло — пропасть! Уже и сталкеры не те стали, что поначалу. Мы ж тогда крадучись, да втихомолку. А сейчас — чуть не строем и с песнями ходят. Всё на «ура!» пытаются Её покорить. Крутизну из себя строят. Да только Ей до лампочки вся наша бравада. Она как была злой и неприступной, так и есть. Не жалеет никого. Подкинет сюрпризец сладенький, типа этих вот артов, а потом большую часть охотников за ними — в могилу прямиком. Мало того, ещё и бродить нежитью отправит по своим просторам, оставив душу неупокоённой. Сколь зомбяков по Ней скитается без цели, пугая живых и увеличивая количество незавершённых дел на этой земле… Так что — зло Она. И уничтожить бы Её, да не нашлось ещё такого героя, чтобы справиться мог. Сколь сталкеров уже в самое сердце Её рвалось. И ведь, говорят, доходили иные, да только не видал их более никто. А ежели и видал, то лишь в облике призрачном, вот как Нафаня твой. И чем больше народа к центру стремится, тем больше легенд сталкерских с каждым разом возникает. А легенда — это уже и не жизнь вовсе, а, как ты сказал? Сказки одни…