Из шотландской поэзии XVI-XIX вв. (антология) - Иаков Стюарт

Третье послание Дж. Лапрейку

О Джонни, будь без перерываЗдоров и счастлив — речь не лжива;Теперь, когда поспела нива —Усердно жни,И пей с устатку вдоволь пиваВо всяки дни.

Да не осмелится БорейСнести снопы с твоих полей,Метнуть на вереск и пырей!Спеши на ток,И все до зернышка скорейСсыпай в мешок.

О том же и моя забота —Но ливнем прервана работа,А мне писать пришла охотаУже давно.Авось, дождется обмолотаМое зерно!

Я задолжал тебе, когда тыВ письме без подписи, без датыТвердил: попы не виноваты,Умерь-ка пыл —И адской ругани ушатыНа друга лил.

Да пусть с амвона мелют гиль —Давай споем о дружбе! ИльТы ждешь — когда, взметая пыль,Примчит Камена?Виноторговка да бутыль —Вот ей замена.

Я друг тебе, и друг до гроба.А не мила моя особа —Давай, дружище, клюкнем обаЛицом к лицу:Минутная минует злоба,Придет к концу.

Когда окончится страда,Когда в хлева уйдут стада,Когда высокая скирдаУкрасит двор,Я загляну к тебе тогда —Залить раздор.

Любезные Каменам зельяВ разгаре сладкого похмельяОпять подарят нам весельяБылых годин…Не тридцать нам, как мнил досель я —Двадцать один!

Но снова солнце — в облаках,И вихри подымают прах.Колосья, что стоят в снопах,Бегу спасти я!Подписываюсь впопыхах:Твой Роб-Вития.

Послание к г-ну Мак-Адаму, владетелю поместья Крэйген-Гиллан, в ответ на любезное письмо, адресованное мне в начале поэтического моего пути

Письмо за чаркою винцаЯ прочитал, милорд.— Глядите, кто признал Певца! —Я крикнул, рад и горд.

Коль хвалит Крэйген-Гиллан сам —Иду, бесспорно, в гору!И шлю теперь ко всем чертямТупиц убогих свору!

Вы благи родом, и весьмаСужденья ваши благи;Хвала высокого умаМне придала отваги.

Зоилы, рухните во прах:Я — Македонский Сэнди!Стою на собственных ногах —Доколь не клюкну брэнди.

А коль на званый ужин вдругДонесть не могут ноги,Ячменный хлеб жую, и лук,Присевши у дороги…

Продли Господь на много летБлагополучье вашеИ дочек ваших, коих нет,Мне говорили, краше!

А ваш наследник молодой —Скажу, не привирая, —Седой украшен бородой,Составит гордость края.

Девица Мэг

Девица Мэг решила прястьПод вересковым под кустом;А Дункан Дэвисон за нейВ пылу пустился озорном —Чтоб честью честь рядком присесть,И побеседовать ладком.Но пареньку пробить башкуГрозится Мэг веретеном.

Они сам-друг бегут на луг,Там речка блещет серебром;И молвит Мэг, ступив на брег:— Любезнейший, отстань добром!Клянется Дункан: «Все равноСтоять нам завтра под венцом!»И в воду Мэг веретеноМетнула, сжалясь над юнцом.

«Гляди, красотка, веселей:Мы сладим дом, уютный дом.По-королевски там, ей-ей,Вдвоем с тобою заживем!»Коль в битве смел — пребудешь цел,Коли не хром — не свалит ром,А коль целуешь от души —Лететь не будешь кувырком.

На посещение полуразрушенного королевского дворца в Стирлинге

Великих Стюартов смелиС престола их родной земли.Дворец их нынче — тлен и прах,И скипетр их — в чужих руках.В могиле Стюарты лежат…И нами столько лет подрядПодлейший помыкает сброд,А на престоле — идиот!Чем лучше знаешь эту дрянь,Тем крепче изрыгаешь брань.

Мохлинская свадьба

(Отрывок)

1 Был восемьдесят пятый год,А месяц был восьмой —Когда обломный ливень льетИ гонит нас домой.Тут Миллер, всем купцам купец, —Не ровня голытьбе! —Решил жениться, наконец,На деньгах Нэнси Б. —Назначен день!

2 Почиет мирный Блэксайдин,Светлеет свод небес…Но, вставши враз, уж битый часХлопочут Нелл{*} и Бэсс!Горяч утюг — везде вокругРазбросано белье…Но Муза молвит: «Здесь, мой друг,Уйми перо своеВ подобный день!»

3 Напишем так: расстегнут лиф,Распущены шнуры…Ох, чувствую стыда прилив,И смолкну до поры.А впрочем, нет! К чему корсет,Коль талия тонка?Я буду смел: и Бэсс, и Нелл —· · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · ·[Не записал последних строк вовремя,а нынче подводит память. — Бернс.]

4 Чепец порхнул на ближний стул,А сброшенный халатУ белых ног девичьих лег…Но мне молчать велят!Хотел бы грудь упомянуть —Увы, боюсь беды,Мирской хулы! Но сколь белыМощнейшие задыНежнейших дев!

5 Пусть кучер пьян — да прям и строг:Ему девиц везти.Одно скажу: помилуй БогОбеих по пути!Поедет с ними Джонни Трот —Достойнейший старик:И в рот спиртного не берет,И пудрит свой парикОн что ни день <…>.

Гэвин Тернбэлл

(ок. 1765 — не ранее 1808)

Элегия на кончину именитого философа

Хвалить живых не стану впредь —Лишь мертвым должно славу петь!Поникни, Смерть, покайся! — ведь,Тобой сражен,Достойнейший червям во снедьДостался Джон!

Ты губишь, всех и вся круша,И рыцаря, и торгаша,И старика, и малыша,Мужей и жен…Наука! Где твоя душа?Скончался Джон.

О Смерть! Несмысленный упырь,Косящий всех и вдаль, и вширь!Сколь дивно разумел цифирьПокойный Джон!Наука! Нынче ты — пустырь:Ведь помер он!

О Смерть! Сразила, словно пса,Треклятая твоя косаТого, кто славно словесаБыл плесть учен!Наука! Где твоя краса?Ох, помер Джон.

Он созерцал за годом годНочных светил круговорот,Он постигал небесный сводСо всех сторон.Горюй, наука! Плачь, народ:Загнулся Джон!

Он утверждал за часом час,Нещадно возвышая глас,Что Ньютон — сущий свинопас,И что должонСие признать любой из нас.О, мудрый Джон!

Непревзойденный богослов,К Писанию он был суров —И повторял, подъемля рев,Что искаженБезбожным сборищем ословСвятой закон.

А если возражал ханжа,То Джон, от ярости дрожа,Переть на лезвие ножаИль на рожонГотов был — Богу в сторожаСтремился Джон!

Он, истины апологет,Вещал: безумен целый свет!И вот, угас во цвете лет…И слышно стонВсеместный: Джона больше нет!Загнулся Джон.

Сэмюэл Томсон

(1766–1816)

Послание к Роберту Бернсу{*}

Певец шотландский! Чем венчатьСоздателя таких творений,Коль Феба самого печатьЛегла на твой волшебный гений?

От Музы видя лишь добро,Ты стал ее вернейшим другом!Возможет ли мое пероВоздать поэту по заслугам?

Да, Рэмси резво плел стихи —Но был небрежен, хоть задорен.У Бернса — меньше шелухи,А полновесных больше зерен.

О, ты Горацию сродни!Тобой воспетых не забудемСобак разумных — как ониБеседуют, подобно людям!

А вместо лиры взяв свирель,Проказлив ты в стихах и прыток!О, как ты славишь пенный эль,И виски — древний ваш напиток!

Цена притворной вере — грош!Порой придешь под своды храма —И вспомнишь, как тупых святошТы заставлял сгорать со срама!

А как строкой стегал сплечаТы эскулапа-коновала!Встречаю в городе врача —И за три обхожу квартала…

Воспел ты Праздник Всех СвятыхВ селе беспечном и веселом:Резвись, ребята! ПередыхНеведом до рассвета селам!

Со мной — Вергилий и Гомер,Гораций, Спенсер, Драйден, Гэй,И Мильтон — мудрости пример! —И Томсон, Голдсмит, Шенстон, Грэй…

Но ты — им ровня и собрат!Я чту поэта-исполина,И с «Энеидой» ставлю в ряд«Субботний вечер селянина»!

Берешь ты всех навеки в плен:Не скроются под слоем пылиНа книжной полке твой Тэм ГленИ твой беспутный, буйный Вилли!

Безукоризненно творишь!Не на живую сшиты ниткуСтихи про полевую мышьИ луговую маргаритку.

«Прощайте!» — молвишь ты лесамШотландским, и холмам, и долам…Скорблю с тобою вместе сам —Сочувственным внимай глаголам!

Я — словно верная жена,Что лишь и мыслит о супруге…Эх, выпить бы вдвоем винаВ твоем краю, в твоей округе!

Да путь не близок, и не скор:Меж нами бурные пучины,И кручи неприступных гор —Ох, есть причины для кручины!

И все же, верю, грянет час(Когда — угадывать не стану):Сведет счастливый случай нас —И вместе выпьем по стакану!

Не знай ни бед, ни передряг,О Бард, любезный Вышним Силам!Певец! Желаю вящих благ!Твори усердно, с прежним пылом!

Когда ж душа покинет плоть —Лети, как полноправный житель,Туда, где издавна ГосподьСвоим певцам отвел обитель.

Александр Вильсон