Вырождение международного правового порядка? Реабилитация права и политических возможностей - Билл Боуринг

«…Исследователи типа Коровина, который утверждал, что советское правительство должно признавать только договоры [как источник] международного права и отвергать обычай, совершенно неправы. Попытка навязать советскому правительству доктрину, которую оно нигде не выражало, диктуется явным стремлением лишить советское правительство тех прав, которые не требуют никакой договорной формулировки и происходят от факта существования нормальных дипломатических отношений»133.

Пашуканис также подвергся особенной критике за то, что назвал «здоровым» принцип rebus sic stantibus134.

Большинство экземпляров «Очерков» было уничтожено после его осуждения в 1937 г., но в этой своей кульминационной работе он объявлял, что всякая попытка определить «характер международного права» была схоластикой135. По его мнению, такие попытки были результатом сохраняющегося влияния буржуазной юридической методологии, которая, как он говорил, опиралась на связь права с сущностью, развивающейся в соответствии с собственными внутренними принципами. Для него, в 1935 г., международное право было средством формулировки и закрепления в обычае и договорах различных политических и экономических межгосударственных отношений, и СССР мог использовать международное право для продвижения советских интересов в борьбе с капиталистическими государствами. Он не видел никакой причины полагать, что, применяя эти принципы международного права в своих целях, СССР компрометировал собственные принципы в мире, в котором большинство государств были капиталистическими. Для Пашуканиса не было никакого смысла в попытках определить, было ли международное право «буржуазным» или «социалистическим»; такая постановка вопроса была бы «схоластикой»136.

Этот подход к международному праву происходит, насколько это возможно, из теории «товарной формы». Он представляет крайний позитивизм, именно так, как это описывается в «стандартном стиле», на который я ссылался выше. Для Пашуканиса, международное право составлено просто заключёнными государствами договорами и таким обычным правом, на которое могут согласиться все государства.

Не следует удивляться, что демонстрируемая Пашуканисом теоретическая позиция изменилась между 1925 г. и 1935 г. Полностью изменился контекст. Очерк 1925 г. Пашуканис писал, когда мир представал разделённым на два лагеря, капитализма и рабочей власти, а большая часть планеты была подчинена колониализму. Он совершенно правильно писал: «…Исторические примеры, приводимые в любом учебнике М. п., говорят яснее слов, что современное М. п. является юридической формой борьбы капиталистических государств между собой за господство над остальным миром…»137. В учебнике 1935 г. он говорил, что международное право, осуществляемое между капиталистическими государствами,— одна из форм, при помощи которых империалистические государства продолжают борьбу между собой за территории и сверхприбыли138. Он также объявил, что международное право впервые появилось с самым ранним классовым обществом, то есть с развитием рабовладельческого государства, выросшего из примитивной племенной организации, когда разделение труда и принятие концепции частной собственности расслоили общество на классы139.

Вышинский, Немезида Пашуканиса — и теоретический преемник Стучки,— смотрел на это диаметрально противоположным образом:

«Только тот, кто сознательно фальсифицирует историю и действительность, может ощущать в капиталистическом обществе высшую кульминационную точку развития права. Только в социалистическом обществе право приобретает устойчивое основание для своего развития… Что касается научной разработки каких-либо конкретных проблем, основным и решающим должно быть стремление обеспечить развитие и укрепление советского закона до наивысшей степени»140.

Действительно, учебник Пашуканиса 1935 г. совершенно стандартен в отношении порядка и стиля изложения. Исключением является глава III, «Исторический очерк международной политики и международного права»141, которая представляет, с некоторыми ссылками на товарища Сталина и «тезис о победе социализма в отдельной стране», строгое фактологическое рассмотрение истории международного права и политики с древних времен до «международных отношений в период слома капиталистической стабилизации и борьбы СССР за мир», основное внимание в котором уделено Октябрьской революции 1917 г. и периоду после Первой мировой войны. Взгляд, исповедуемый Пашуканисом в 1925—1927 гг., что «действительным историческим содержанием международного права… является борьба между капиталистическими государствами»142, быстро уступила место «социализму в одной стране» и «мирному сосуществованию». Как указал в 1938 г. Хазард: «…В ходе любого будущего обсуждения (советский) автор должен постоянно подчёркивать борьбу за мир, которую ведёт СССР, и показывать, как эта борьба опирается на святость договоров и соблюдение международных обязательств»143. Политическим контекстом этой новой ориентации был тот факт, что СССР допустили до членства в Лиге Наций 18 сентября 1934 г., и до его агрессии против Финляндии в декабре 1939 г. он был ведущим протагонистом Лиги и «коллективной безопасности»144.

Договор Молотова — Риббентропа и нападение Гитлера на Советский Союз положат конец таким политическим и академическим императивам.

В сложившейся ситуации Пашуканис, возможно, не мог полностью предсказать противоречивые события, последовавшие за Второй мировой войной, в особенности создание и трансформацию Организации Объединенных Наций, развитие многосторонних, в некоторых случаях всеобщих, международных договоров, и превращение политических принципов, таких как самоопределение, в фундаментальные принципы — законные права — международного права. На самом деле этому мешала именно его теоретическая позиция. E. A. Коровин уже в 1923 г. сделал особенное ударение на «суверенитете, как национальном самоопределении», «правовых формах самоопределения», «буржуазном самоопределении и методе „балканизации“»145. Коровин гораздо в больше степени был большевиком-ленинцем, чем Пашуканис.

Почему Пашуканис упускал значение самоопределения?

В этом моменте работа Пашуканиса имеет недочёт, ключевой для аргументации данной главы. Он лишь один раз упомянул «право наций на самоопределение», хотя оно было ядром подхода Ленина к международной политике в период сразу после 1917 г. Фактическое представление об «империалистической узурпации» анализируется только в связи с работой Ленина относительно «империализма, как высшей стадии капитализма». По мнению Пашуканиса в 1935 г., «основной факт мировой истории» после Октябрьской революции — «борьба двух систем»: капитализма и социализма, как он построен в СССР. Самая важная особенность «Декрета о мире» от 8 ноября 1917 г.— отказ от тайных договоров. В этом отношении Пашуканис заявил следующее: «Декларация прав народов России объявила право всех народов на самоопределение вплоть до отделения и образования независимого государства»146. Пашуканис ничего не сказал о каком-либо значении, которое это могло иметь для системы империализма и колониализма.

Пашуканис отметил создание нескольких новых государств на руинах Австро-Венгерской и Османской империй и существование в большинстве из них значительных национальных меньшинств — но не вымолвил ни слова о самоопределении. То же верно в отношении его рассмотрения признания СССР и заключения соглашений с Эстонией (2 февраля 1920 г.), Литвой (12 июля 1920 г.), Латвией (11 августа 1920 г.) и Финляндией (14 октября 1920 г.)147. Весь анализ сосредоточен на СССР и его интересах. Так, Пашуканис рассказывал, что «…симпатии угнетённых народов колоний к Советскому Союзу вызвали гнев империалистов»148. Советский Союз, с другой стороны, «руководствовался интересами поддержки рабочих в этих странах и во всём мире»149.

Пашуканис совершенно явно считал, что