Юки-онна, или Записки о ёкаях - Лафкадио Хирн

Люди испугались и ушли. Внизу они посовещались, и мать мужа О-Соно сказала:

– Мы, женщины, дорожим своими вещами. Наверное, О-Соно пришла на них полюбоваться. Мертвые часто это проделывают. Если мы отнесем платья и украшения О-Соно в храм, ее дух, быть может, обретет покой.

Последовать этому совету решили поскорее. На следующее утро все ящики опустошили, и вещи О-Соно отнесли в храм. Но вечером она появилась вновь и, как и накануне, смотрела на тансу. Так повторялось изо дня в день. Домочадцам стало страшно. Тогда мать мужа О-Соно отправилась в храм и попросила совета у настоятеля. То был ученый старец по имени Дайгэн Осо. Он сказал:

– Вероятно, в тансу или рядом с ним есть нечто, из-за чего усопшая беспокоится.

– Но мы опустошили все ящики, – возра-зила женщина. – Там ничего нет.

– Что ж, – сказал Дайгэн Осо, – сегодня я приду к вам, понаблюдаю и подумаю, что тут можно сделать. Прикажите, чтобы никто не входил в комнату, пока я не позову.

Вечером Дайгэн Осо расположился в комнате покойной и сидел там один, читая сутры, до самого Часа Крысы[31]. Вдруг появилась О-Соно. Она не сводила тоскливого взгляда с тансу.

Монах произнес предписанные правилами священные слова и, назвав каймё О-Соно, сказал:

– Я здесь, чтобы помочь вам. Вероятно, в тансу находится нечто, что вас тревожит? Если угодно, я постараюсь найти эту вещь.

Призрак выразил согласие легким кивком, и настоятель, поднявшись, открыл верхний ящик. Тот был пуст. Он открыл второй, третий, четвертый, заглянул под них и за них, внимательно осмотрел внутренность комода и ничего не нашел. Однако покойная все так же печально смотрела на тансу. Настоятель растерялся: «Что же ей нужно?» Тогда он подумал, нет ли чего под бумагой, которой были оклеены стенки ящиков? Он оторвал бумагу во всех ящиках и в самом нижнем нашел письмо.

– Вы беспокоились из-за этого? – спросил настоятель.

Тень повернулась к нему, не сводя тусклого взгляда с письма.

– Мне сжечь его? – уточнил настоятель.

Тень поклонилась.

– Я сожгу письмо в храме нынче же утром, – пообещал Дайгэн Осо, – и никто не прочтет его, кроме меня.

Женщина улыбнулась и исчезла.

На рассвете настоятель спустился к домочадцам, которые в тревоге ждали внизу.

– Не бойтесь, – сказал он. – Она больше не придет.

Так и было.

Что нашел Дайгэн Осо в ящике? Любовную записку, которую получила О-Соно, когда училась в Киото. Но никто, кроме настоятеля, не знал, о чем там говорилось, и этот секрет он унес с собой в могилу.

История Миминаси-Хоити[32]

Более семисот лет тому назад в заливе Данноура, у Симоносэки, произошло последнее сражение долгой войны между Хэйкэ, или родом Тайра, и Гэндзи, или родом Минамото. Хэйкэ были истреблены полностью, вместе с женщинами и детьми; погиб и их малолетний император, известный ныне как Антоку-Тэнно. С тех пор в море и на берегу начали происходить странные вещи. Я уже рассказывал о диковинных крабах, которые там попадаются, – их называют крабы Хэйкэ, и на панцирях у них человеческие лица. Говорят, это духи воинов Хэйкэ[33]. Темными ночами над сушей и над волнами витают тысячи тусклых призрачных огней, рыбаки называют их «ониби» (огни-демоны). А когда поднимается ветер, с моря доносятся громкие крики и шум битвы.

В прежние годы духи Хэйкэ были гораздо беспокойнее, чем теперь. Они носились ночью вокруг кораблей, пытаясь их потопить, и утягивали в пучину пловцов. Чтобы умилостивить мертвых, в Акамагасэки[34] возвели буддийский храм Амидадзи. Рядом устроили кладбище и поставили на нем памятники с именами утонувшего императора и его верных подданных; в память о погибших там проводились заупокойные обряды. После строительства храма Хэйкэ стали меньше беспокоить людей, но все же странные происшествия не прекратились. Это означало, что покоя духи не обрели.

Несколько столетий назад жил в Акамагасэки слепой по имени Хоити. Он превосходно пел и играл на биве[35]. С детства он учился этому искусству и еще в юности превзошел своих наставников. Став профессиональным бива-хоси, он главным образом прославился исполнением сказания о Хэйкэ и Гэндзи; говорят, когда он пел о битве при Данноуре, даже демоны (кисин) не могли удержаться от слез.

Поначалу Хоити был очень беден, но затем нашел верного друга и покровителя. Настоятель храма Амидадзи любил стихи и музыку и часто приглашал Хоити спеть. В конце концов, пораженный удивительным талантом юноши, он предложил Хоити поселиться в храме, и тот охотно согласился. Хоити отвели комнату при храме, и в уплату за еду и кров тот должен был услаждать настоятеля игрой и пением по вечерам, а в остальное время мог заниматься чем угодно.

Однажды летним вечером настоятеля вызвали совершить заупокойный обряд, и он ушел вместе со служкой, оставив Хоити одного в храме. Томясь от жары, слепец расположился на веранде. Веранда выходила в маленький сад на задворках храма. Хоити ждал возвращения настоятеля и старался развеять одиночество игрой на биве. Минула полночь – настоятеля не было. Но в комнате по-прежнему было слишком душно, и Хоити решил посидеть на веранде, пока жара не спадет.

От задней калитки послышались шаги. Кто-то пересек сад, приблизился к крыльцу и остановился прямо перед Хоити… Однако это был не настоятель. Низкий голос окликнул слепца – кратко и бесцеремонно, как обратился бы к нижестоящему самурай:

– Хоити!

Тот от страха молчал, и голос позвал вновь, властно и сердито:

– Хоити!

– Я слышу вас, – отозвался слепой, напуганный грозным гостем. – Я слеп и не знаю, кто зовет меня.

– Бояться нечего, – произнес незнакомец, смягчившись. – Я живу здесь неподалеку, и меня попросили передать тебе важную весть. Мой господин, особа очень высокого ранга, в настоящее время пребывает в Акамагасэки со своей многочисленной свитой. Сегодня он посетил место битвы при Данноуре. Узнав, что ты превосходно исполняешь сказание об этом событии, он пожелал тебя послушать. Немедленно бери биву и отправляйся со мной. Благородное собрание ждет.

В те времена приказом самурая нельзя было пренебречь. Хоити надел сандалии, взял биву и отправился с незнакомцем, который вел его осторожно, но быстро. Поддерживавшая Хоити рука казалась железной; судя по легкому позвякиванию, то был воин в полном доспехе – видимо, дворцовый страж. Хоити перестал бояться; теперь он уже думал, как ему повезло. Вспомнив слова гостя об «особе очень высокого ранга», он решил, что его пение, должно быть, пожелал послушать один из знатнейших даймё. Вдруг самурай остановился, и Хоити понял,