Ветер в твои паруса - Юрий Васильев

И вот тогда он ощутил душевную неустроенность от того, что рядом нет ни Веньки, ни Олега, нет никого, с кем мог бы он разделить эту неожиданно пришедшую к нему радость, и он понял тогда, что нельзя быть с радостью наедине: ее надо сразу же дарить кому-то...

- Да, это было здорово, - снова повторил Павел, подумав о том, что вот Нину он бы с собой взял. Она бы поняла. Она славный человек, честное слово, она бы не удивилась такой блажи - ехать неизвестно иуда, искать могилу возлюбленной Пушкина. Только вот... Совсем ни к чему ресницы у нее хлопают, как у бабочки. И вообще, спокойно дружище, спокойно. Она сестра Вени, и этим все сказано. Понял? Мысли у тебя приняли нежелательное направление. Не надо так.

И, словно отгоняя от себя эти мысли, он сказал:

- Жаль, что я не знал вас раньше, Нина. Мы бы подружились, правда?

- Правда, - кивнула она. - Жаль.

- Ну, это поправимо. Вы не собираетесь в Ленинград? А то приехали бы к нам зимой, на каникулы. Я ведь тоже Ленинград почти не знаю. Посмотрели бы вместе, поездили. В Карелию на лыжах можно выбраться, и это недалеко, на электричке.

- Я не приеду в Ленинград.

- Понимаю. Вы - традиционная москвичка. Тогда давайте махнем летом в Среднюю Азию, минаретами будем любоваться.

"Если он скажет еще хоть слово, я разревусь, - подумала Нина. - Зачем ты говоришь все это? Замолчи. Неужели не видишь, что я улыбаюсь, и смеюсь, и говорю что-то связное от страха, что ты исчезнешь. Господи, зачем я поехала? Зачем все это? Я не знаю, Я не могла иначе. Глупая, взрослая Я говорю себе трезвые слова и все арена, что завтра не наступит. То завтра, которое я себе выбрала. Которому я едалась.

Я не хочу в Среднюю Азию, - сказала она. - Терпеть не могу жару. И вообще, нам пора домой. Я раздумала ехать в парк.

В машине она притулилась к дверце и закрыла глаза. Павлу показалось, что она задремала. Устала, должно быть, за день. Жаль, что он уезжает. Надо было бы познакомить с отцом, свозить к тетке, там бы она увидела настоящие цветы в академическом исполнении.

"Свозить, взять с собой в деревню. Что-то я не то говорю, - подумал он. - Зарапортовался. Нашел подружку. С мужем ее на пикник Пригласишь? Она небось смотрела на меня и думала: "Ну, дуралей, чего ты меня по городу за собой таскаешь? Тебе неуютно сделалось сегодня в день твоего рождения, в день исполнения желаний! Ну, а я при чем? Мне домой надо, пироги к свадьбе печь..."

- Павел, - позвала она.

- Я думал, вы уснули.

- Нет, я не сплю. Я думаю. Знаете, когда я сегодня подходила к дому и увидела машину, я представила себе, что вот ехал по дороге человек, очень торопился, а тут, у нашего забора ему под колесо попал ржавый гвоздь и лопнул баллон. Человек долго ругался, потом подошел к забору...

- ...и стал кричать на хозяев, чтобы они ли где попало ржавые гвозди, докончил Павел.

- Нет, не так. Он посмотрел, нет ли во собаки, потом прошел по аллее, пригнув голову, чтобы не выколоть глаза, поднялся крыльцо, увидел меня и маму, забыл что торопится, и попросил напоить чаем.

- А потом?

- А потом не знаю... Уехал, должно быть. Ехал и знал, что теперь всю жизнь будет просыпаться среди ночи, смотреть в потолок и думать, что лучше бы он не поднимался на это крыльцо. Лучше бы он проехал мимо. Он ведь и так проехал мимо, только вот теперь просыпается по ночам и курит...

Она сказала это и зажмурилась. Ей захотелось домой, к маме, уткнуться в подушку и плакать. Чтобы мама успокоила ее, сказала бы, что так нельзя. Так не бывает. Сейчас он свернет на Белорусское шоссе...

Она искоса посмотрела на Павла. О чем он думает сейчас? Ведь он не мог не понять...

Павел понял. Он чувствовал, как в нем начинает нарастать глухое раздражение. "Зачем она говорит все это: я не хочу на два часа. Может, я тоже не хочу. Сидит и рассуждает, видите ли, вслух. О том, что мир случаен, что можно проехать, пройти мимо, а у самой завтра свадьба. Венька бы ей за это всыпал. Ты не бойся, не переживай за меня. Я не буду просыпаться по ночам. Сейчас я сверну на Белорусское шоссе".

И вдруг он почувствовал страх. Самый обыкновенный страх, что ее не будет. "Чертовщина какая-то, - подумал он. - Еще не хватало! Ты хоть соображаешь, как все это выглядит? Неблаговидно выглядит, мягко выражаясь".

Он говорил себе все это и знал - говори не говори, а отпустить ее от себя он просто не может. Это внезапное открытие удивило его. Именно удивило, потому что все другие чувства просто стушевались перед этим непонятным ему состоянием.

И тут он вспомнил о капитане Варге. Это же надо! Чуть не забыл, что Александр Касимович сейчас в Москве, лечит свои болячки в каком-то институте.

- Нина, - сказал он, - мы обязательно должны побывать у капитана Варга. Вы ведь знаете, его дочь была невестой Веньки.

Нина подняла голову.

- И вы только сейчас вспомнили об этом? Теперь мы можем не успеть.

- Да плюньте вы на свои часы! - вдруг разозлился Павел. - Что за дурацкая манера, честное слово! До свадьбы еще далеко. Не помрут там ваши гости...

Павел знал Москву, как свою ладонь, и поэтому был обескуражен, когда, проехав улицу несколько раз туда и обратно, так и не смог найти нужный переулок. На помощь приодел молчаливый дворник. Он ткнул метлой куда-то в подворотню, Павел с опаской проехал под темными сводами, и они очутились в деревне... Огромный двор, скорее пустырь, сплошь зарос травой и лопухами, меж деревьев на веревках сушилось белье. И стоял один большой дом. Очень большой деревянный дом на каменном фундаменте, еще, должно быть, уцелевший от московского пожара.

- Старый бродяга. Он и в Москве сумел разыскать себе жилье по вкусу. рассмеялся Павел. - Ну-ка, поднимемся по этим скрипучим ступеням.

На двери Варга висела записка: "Ушел на базар. Скоро буду. Если не задержат дела".

- Лаконично, - сказала Нина. - Как вы думаете, дела его задержат?

- Вряд ли. Водку он не пьет, пиво тоже.

- Ну, тогда подождем.

Они спустились во двор и сели на скамейку. К ним подошла большая дворняжка, увешанная репьями, посмотрела просительно, потом улеглась рядом и задремала.

- Пока капитан выбирает на рынке говядину, - сказал Павел, - я расскажу вам о нем. Я много видел всяких моряков...

Он действительно много видел моряков, самых что ни на есть просмоленных, продубленных и прокуренных, таких, что за версту видно, - вот идет моряк божьей милостью, он сто раз тонул, выпил десять бочек рому, перелюбил всех красавиц во всех портовых городах мира.

- Так вот, все они салаги по сравнению с Александром Касимовичем Варгом. Этот милейший человек, родившийся в Твери, уже с детских лет был отмечен необычностью своей фамилии: Варг не мог стать ни аптекарем, ни бухгалтером, ни врачом, потому что бухгалтер Варг - это одно, а капитан Варг - совсем Другое.

Не знаю, из этих ли, а может, из других каких соображений, но Варг действительно стал моряком. И вот со временем под гнетом этой своей фамилии сухопутный человек, всю жизнь мечтавший развести где-нибудь на юге сад и виноградник, превратился в закоренелого морского волка. Но совсем в ином обличье: он не курил трубку, не носил бороду, не поминал всуе святую богородицу и Южный Крест, пил очень умеренно, чтобы не сказать не пил вовсе.

Зато он знал каждую мель и каждый перекат (если случалось заходить в устья рек) по всему северному побережью, знал навигацию лучше штурмана и мог собрать и разобрать все механизмы на своем буксире. Одним словом, моряк универсальный, настоящий, он скромно хвастался тем, что ни разу в жизни не тонул, не получал пробоин, не дрался в портовых забегаловках и, упаси боже, не видел Летучего голландца.

Вот такой он мужик - капитан Варг. Одна у него слабость - суеверен и сентиментален. В хорошем смысле. Морские традиции чтит свято, но трижды свято чтит те, которые придумал сам.

Каждый год, открывая навигацию, он уходил к песчаной косе за мысом Кюэль, ложился в дрейф и давал длинный, протяжный гудок. На берегу из дощатого домика старой метеостанции выходили люди с карабинами и отвечали ему тройным салютом. Тогда он спускал лодку и шел к берегу.

Когда-то, очень давно, а точнее, лет двадцать назад в этих местах разыгралась трагедия, подробностей которой не знает никто. Капитан, тогда еще механик на катере, случайно пристал к берегу - набрать пресной воды. На месте нынешней метеостанции стояла тогда крохотная охотничья избушка. Это, знаете, такое хитрое сооружение - вроде бы дом и вроде бы не поймешь что: в щели кулак пролезает, крыша течет даже в ясную погоду. В таких избушках на побережье летом обычно живут охотники-промысловики, часто - муж и, жена.

Капитан шел мимо и вдруг услышал писк. Открыл дверь. А там в ящике лежит куль, шевелится и плачет...

Как погибли родители девочки, так и осталось загадкой. Море есть море. Капитан привез ее в поселок и, в ожидании, не объявятся ли родственники, (взял внеочередной отпуск: катер как раз поставили на ремонт.

Родственника не объявились. Капитан в ответ на многочисленные советы отдать ее в детский дом говорил, что эту девочку подарило ему море и поэтому он должен ее вырастить... Ну это долгая история. О Наде я вам расскажу потом, если придется.