Ветер в твои паруса - Юрий Васильев

Рядом, в таких же рамках, Висели фотографии старых друзей капитана, погибших на войне.

- Разговаривать будем во время еды, - сказал Варг. - Поэтому надо подать на стол. Разносолов не ждете, но кое-что есть.

Он вынул из холодильника тарелку с мочеными яблоками. Потом немного подумал к достал запотевший графин с водкой.

- Разбаловала вас столица, - сказал. Павел. - К рюмочке прикладываетесь. Мне, к сожалению, нельзя: я за рулем.

- А я тебя и не уговариваю, - проворчал капитан, - Мы выпьем с Ниной. По наперстку.

- С удовольствием, - сказала Нина. - Под строганину, да?

- Под капусту, - вздохнул Варг, - Тут разве строганину сготовишь, в эдаком пекле? Вы умеете готовить салат из капусты? С яблоками и с клюквой. И с постным маслом, конечно.

- Наверное, - сказала Нина, - Я попробую.

Варг увел ее на кухню, показал, что к чему, потом снова вернулся в комнату. Сел напротив Павла.

- Ну, - спросил он, - что нового?

- Да ничего вроде.

- Как Татьяна?

- Живет. Что с ней случится.

- И то верно. С ней ничего случиться не может, потому что она, человек не тебе чета, у нее жизнь на серьезную ноту поставлена,

- За то и ценим.

- Правильно. Вы еще себе дачу не присмотрели? Положительные северяне в вашем возрасте уже о старости думают. Собаку заведешь. Не баловства ради, а чтобы соседских ребят в строгости держать. Не присмотрели?

- Нет еще, - рассмеялся Павел. - Не присмотрели. Что-то вы сегодня меня все воспитывать взялись, на путь истины наставлять. Только у вас это подучается неуклюже, капитан...

Они не виделись всего полгода, но сейчас говорили как люди, расставшиеся по крайней мере несколько лет назад. Вспоминали смешные подробности, история, о которых на Севере не принято говорить, настолько они в общем-то обычны и будничны. И все потому, что встретились посредине Москвы два северянина, которым очень вдруг захотелось домой.

- А помнишь, как у Вени самолет разрисовали, когда он из-за погоды на Лабазной заночевал?,

Еще бы! Я даже знаю, кто это дочка Вутыльхина, Катерина. Написала на фюзеляже: "Веня плюс Надя равняется любовь". А потом кто-то еще и сердце изобразил... Венька целый час тряпкой орудовал пока не отмыл.

Это я тоже помню, - сказала Нина. - Венька писал.

Она стояла в дверях и ела кочерыжку.

- Я смотрю, Веня держал вас в курсе, - улыбнулся Варг. - Ну как, готова еда?

- Почти... Сейчас я доем кочерыжку, потом побью капусту с солью меж двух

тарелок, она даст сок, мы его сольем, чтобы убрать горечь и вот тогда можно будет сказать, что еда готова.

- Неудобно как-то получилось, - сказал Варг, когда Нина снова ушла на кухню. - Я ведь давно собирался навестить семью Вени... Ты давно с Ниной знаком?

- Только сегодня познакомился.

- Тоже. Все некогда было?

Павел поморщился.

- Александр Касимович, это вам не идет, нотации читать.

- Да уж правда. Не идет. Только к Нине следовало бы поехать в первую очередь. сначала к ней, потом ко всем остальным.

"Что-то уж больно громко", - подумал Пасам себе ужасаясь, сказал:

- Милая девочка, кто говорит. Ноги у нее красивые.

- Дурак ты, - тихо проговорил Варг. - У Таньки твоей ноги покрепче... Ты в бутылку не лезь, слушай. Напомнить хочу, что мужики, народ жилистый, на полюс летаем, врагов колотим, а придет главный час в жизни, когда не храбрость нужна, не сила, а мужество нужно самое настоящее - тогда и выходит, что не всегда ты самый главный... А вот эти ручки наманикюренные, они не только на фортепианах играть могут, они и от края могут отвести. От самого края...

Павел удивленно посмотрел на Варга: никогда раньше не говорил таких слов.

- Ты многого не знаешь, Павел. Да и я тоже. Веня об этом только Наде рассказывал, упал с парашютом, когда врачи даже не скрывали, что он всю жизнь будет хромать, это в лучшем случае, а в худшем - будет прикован к кровати, ты представляешь, должно быть, какой виделась, ему эта колченогая жизнь, как страшно было привыкать к мысли, что все, хана, ковыляй себе и смотри под ноги, чтобы не загреметь костылями по лестнице.

Тут, знаешь, многие герои пасовали... А за год перед этим отец умер, мать в больнице с сердцем лежит. Одним словом, для оптимизма поводов мало.

И вот эта девчонка, пигалица, можно сказать, шестнадцать лет едва исполнилось - она ни на шаг от него не отходила, ездила с ним по курортам, по врачам, в Саратов к какому-то знаменитому профессору-костоправу одна отправилась... А главное, она заставила Веню поверить, что он будет летать. Понимаешь? Своей детской верой заставила, своим недетским мужеством. Тут, Павел, ни убавить, ни прибавить... И я свою дочь такой же вижу. Хочу видеть.

Варг замолчал. Павлу вспомнилась фотография Нины над Венькиной кроватью, его слова: "Это... любовь на всю жизнь" - и то, как яростно торговал он у знакомого охотника медвежью шкуру, потом, заплатив за нее месячным запасом спирта, долго выколачивал на снегу, ревниво осматривал, нет ли где залысин; как упаковывал в ящик, предварительно обернув заранее припасенными тряпками. И это делал Веня, который не успевал купить себе шарф или зубную щетку, для которого всякие хозяйственные заботы были пыткой...

- Вот какие пироги, Павел... - Варг ходил по комнате, переставляя с места на место свои сувениры. - Вот такая ситуация... Ты когда домой возвращаешься?

Только теперь Павел вдруг сообразил, что Варг уже несколько месяцев на "материке", что он и знать не знает ни о Танином отъезде, ни о его назначении в Ленинград, и даже когда поддразнивал его, говоря о даче и видах на будущее, имел в виду действительно будущее, которое всем им, северянам, видится где-то в далеком пенсионном возрасте.

- Когда отпуск кончается? - снова спросил Варг, но в это время Нина позвала его на кухню.

Когда отпуск кончается? - повторил про себя Павел. - Да уже кончился. Все. Амба. Вышло время летних отпусков на шесть месяцев. Теперь будут обыкновенные, как у всех советских служащих. И будет он по вечерам слушать сводку погоды, будет каждый рай вздрагивать, когда диктор скажет, что на Чукотке оттепель, идет дождь. Если это случится весной, его приятель, пастух Эттугье, снова погонит свое стадо по обледеневшему насту, поспешит в распадок Эргувеема, где с осени припасены на этот случай корма. Если диктор скажет, что на Чукотке сильный ветер, переходящий в штормовой, он увидит, как срывается с пологой сопки возле Певека сумасшедший "южак", от которого нет защиты, кроме разве самой простой - не выходить из дому. А если а диктор... Да к черту эти метеосводки, он ими сыт, он будет теперь любоваться туманной перспективой Невского и бликами солнца на Адмиралтейской игле...

Вот только сказать об этом Варгу он не может. Никак не может. Дернуло его со своими расспросами. Лучше бы он продолжал говорить о Нине. Ему хочется слушать эти разговоры о Нине, ему приятно, что он так говорит о ней...

- Посмотрим, посмотрим, что вы тут наготовили, - сказал Варг, входя вслед за Ниной в комнату. - Ну-ка, Павел, хоть ты и непьющий нынче, налей нам по стопке.

Нина стояла в коротком фартуке, должно быть, Надином, с засученными рукавами, и держала на вытянутых руках поднос. Вид у нее был трогательный и торжественный.

- Только уж не судите строго...

Павел встал и взял у нее поднос.

Ему вдруг очень захотелось грохнуть его об пол. Чтобы нелепым этим поступком вернуть себя к действительности. К фактам. К машине за окном. К приказу, что лежит у него в кармане. К завтрашней Нининой свадьбе, к своей ленинградской квартире, где ждет его выбранная им женщина, - вернуть себя ко всему этому, потому что в эту секунду, когда вошла Нина, он очень явственно представил себе, что вот сейчас возьмет ее за руку и уведет. Совсем уведет. К себе. Уведет на глазах у Варга, и Варг не удивится.

- ...А вот когда идет горбуша где-нибудь в крохотной речке - это, это, доложу я вам, Нина, зрелище! - рассказывал между тем Варг, потчуя Нину остатками привезенного еще с Чукотки балыка. - Это неправдоподобно. Представьте себе...

- Капитан, - перебил его Павел. - Я расскажу это Нине по дороге. Нам пора. Склянки пробили время.

Он шутливо взял под козырек.

- Ну, чепуха какая! - разволновался Варг. - В кои-то веки...

- Нам действительно пора, - сказала Нина. - Но я буду заходить к вам, Александр Касимович. Вы позволите?

- Конечно же, Нина! А ты? - Он повернулся к Павлу. - Ну, с тобой мы увидимся скоро. Я ведь их обманул, ты знаешь? Пенсия пенсией, но зачем же человеку умирать в этом лопушином дворе? И вот я еду обратно, буду теперь капитаном порта.

Он проводил их до машины.

- Павел, почему вы не сказали капитану, что не вернетесь? - спросила Нина, когда они отъехали.

- Не успел.

- Ой, нет! Вы боитесь, что он, будет переживать? Мне кажется, он особенно не будет. Ведь он домой едет... А вам что, правда очень нужно в Ленинград?

- То есть как это - нужно? Ничего себе вопросик...

- Да вы же удерете! Вы приговорены к Северу, вы сами еще не понимаете.