Итальянцы - Джон Хупер

Идеологическая неопределенность была признаком итальянской политики со времен основания республики в 1946 году. Христианско-демократическую партию (ХДП), которая при поддержке Ватикана доминировала в политике на протяжении почти всего периода холодной войны, почти невозможно было отнести к правым или левым. Часто говорят, что она придерживалась центра, но и это не совсем верно. В соответствии с католической доктриной она была чрезвычайно консервативна в социальных вопросах – во многих отношениях она была такой же реакционной, как франкисты Испании или последователи Салазара в Португалии. Несмотря на это, существовало объединение профсоюзов Христианско-демократической партии, и на заре ХДП некоторые ее члены, такие как Джузеппе Досетти, были истинными радикалами.

Если отличительной чертой христианских демократов была их идеологическая двойственность, то чертой итальянских коммунистов была умеренность. Величайший теоретик Антонио Грамши еще в 1930-е годы выступал за длительную «позиционную войну», то есть последовательное разрушение культурной гегемонии буржуазии, которое можно было воспринимать как прелюдию к революции, впоследствии заменившую ее. После Второй мировой войны последователь Грамши Пальмиро Тольятти поддержал политику сотрудничества с Христианско-демократической партией и пытался завербовать широкий круг людей из всех прослоек общества, особенно из мелких предпринимателей. После того как в 1956 году Хрущев обличил культ личности Сталина, Тольятти был первым из западных коммунистических лидеров, кто дистанцировался от Москвы, введя концепцию полицентризма, согласно которой у коммунизма есть много опорных точек, а не только Кремль.

К 1969 году у ИКП были явные разногласия с Советским Союзом. Через четыре года ее новый секретарь, сардинский аристократ Энрико Берлингуэр предложил тройной союз, или исторический компромисс, между коммунистами, социалистами и христианскими демократами, который служил бы оплотом против крайних правых во избежание событий, подобных тем, что произошли тогда в Чили и привели к свержению Сальвадора Альенде. Берлингуэр был также главным поборником демократического и по сути нереволюционного «еврокоммунизма», большая часть теоретических основ которого была заимствована из трудов Грамши.

Неопределенность и умеренность, пожалуй, являются сутью итальянской политики, хотя выглядит все не так. Лидеры партий и министры правительства осыпают друг друга руганью, объявляют ультиматумы и угрожают, так что большую часть времени кажется, что страна находится на грани кризиса, если не развала. Но под беспокойной поверхностью, как правило, всегда есть место примирению и здравому смыслу. Вопросы остаются спорными и потому допускающими переговоры. То же можно сказать и об итальянской жизни в целом. Неопределенность здесь ценится, точности и порядку, наоборот, не доверяют. Чтобы оставаться гибким, все должно быть запутанным или неясным, а лучше запутанным и неясным одновременно. Именно поэтому возникла необходимость создать одну из самых странных должностей, которые когда-либо занимал политик.

4. Зеркальный зал

Маленькая девочка на пляже: «Сколько времени?»

Мужчина в шезлонге: «Кто знает? Правды не узнает никто».

Роберто Кальдероли – одна из самых возмутительных фигур на итальянской политической сцене за последние десятилетия. Однажды он сказал, что держал в доме тигра, но ему пришлось избавиться от него, когда тот съел собаку. Высокопоставленный представитель Лиги Севера, среди прочего он известен тем, что провел свинью через площадку, отведенную под строительство мечети, и тем, что отозвался о футбольной команде Франции, проигравшей в финале чемпионата мира 2006 года, как о состоящей из «негров[16], мусульман и коммунистов». В том же году Кальдероли потерял пост министра в правительстве Сильвио Берлускони. Это случилось во время яростных протестов в мусульманском мире по поводу публикации в датской газете карикатур на пророка Мухаммеда. Во время телевизионного интервью он расстегнул свою рубашку, чтобы показать, что на нем надета футболка с изображением одной из этих карикатур. Три дня спустя с большой неохотой Кальдероли покинул Кабинет министров.

Он вернулся в составе следующего правительства Берлускони, заняв пост, которого, насколько мне известно, никогда не существовало ни в одном другом правительстве в мире. Кальдероли стал министром упрощения. Пост, который он занял, исчез из следующего Кабинета министров под руководством Марио Монти, но портфель министра остался и был доверен парламентскому заместителю министра. Следует заметить, что имелось в виду упрощение в законодательной сфере в случае Кальдероли и в бюрократической – в случае его последователя. Однако их назначение обращает внимание на важную особенность Италии, а именно на то, что все в ней чрезвычайно запутанно.

«Итальянский свод законов, – замечают авторы недавнего исследования, – представляется лабиринтом даже для самого дотошного юриста из-за своей запутанности и объемности». Никто точно не знает, сколько в нем законов. В свойственной ему манере, играя на публику, в 2010 году Кальдероли устроил костер, на котором сжег, по его заявлениям, 375 000 законов, упраздненных его министерством. Самый старый из них датировался 1864 годом. По разным оценкам, количество действующих законов в период работы Кальдероли варьировало от 13 000 до 160 000, и это не считая тех, что прошли через законодательные органы регионов и провинций. Правительство заявило, что в результате работы министерства объем законодательства уменьшился примерно до 10 000 статей. Однако это все равно почти в два раза больше, чем в Германии, и в три раза больше, чем в Великобритании.

Но если законодательство в Италии сложно, то методы его исполнения и применения еще сложнее. Начнем с того, что в Италии пять разных национальных полицейских структур. Кроме государственной полиции имеются полувоенизированные карабинеры и финансовая гвардия (налоговая служба, которая занимается борьбой с уходом от налогов, отмыванием денег и патрулированием итальянских территориальных вод). Затем есть полиция исполнения наказаний, офицеры которой охраняют тюрьмы и транспортируют заключенных, и наконец, государственный лесной корпус, ответственный за патрулирование лесов и национальных парков. Кроме того, существует множество провинциальных и муниципальных полицейских сил. В общей сложности работников правоохранительных органов в Италии больше, чем в любой другой стране Европейского союза[17]. Поле для пересечения полномочий, соперничества и путаницы вполне достаточное.

То же можно сказать, причем куда в большей степени, и о местной бюрократии. Согласно исследованию, проведенному союзом фермеров – Confederazione Italiana Agricoltori, на работу с бумагами и прочие отнимающие время формальности средний итальянец тратит примерно 20 дней в год. Например, раньше итальянцы должны были обновлять свои паспорта ежегодно. Да и сейчас им приходится раз в год покупать марку, чтобы их документы оставались действительными.

Чрезмерная бюрократия часто является ответом на коррупцию, ее идея в том, чтобы предотвратить взяточничество и обмен услугами. Долгое время утверждалось, что в этом причина легендарной индийской волокиты и, без сомнения, одно из объяснений итальянской. Но каков бы ни был исходный замысел, в результате он часто способствует коррупции, а не ограничивает ее: столкнувшись с административными препятствиями, потерявшая надежду жертва лезет в карман в попытке убедить чиновника пойти коротким путем. Чиновники, разумеется, прекрасно знают об этом и иногда сознательно создают еще бо́льшие трудности в надежде, что их умаслят.

Нефтяное месторождение Темпа-Росса в Базиликате было открыто в 1989 году. Но только 23 года спустя правительство дало зеленый свет добыче нефти – после того как консорциум разработчиков собрал около 400 официальных разрешений. Так как в Италии четыре уровня власти – национальная, региональная, провинциальная и муниципальная, любой относительно крупный проект почти неизбежно требует утверждения не на одном уровне, а на всех четырех. Но крайне маловероятно, что городской совет, провинциальные власти, региональный руководитель и центральное правительство – все окажутся одной политической ориентации, поэтому капиталовложение, которое приветствуется на одном уровне, может не встретить одобрения на другом. Иногда не удается достичь консенсуса, даже если предприятие имеет полную поддержку правительства в Риме. В 2012 году многонациональный поставщик газа BG отказался от постройки гигантского терминала сжиженного природного газа около порта Бриндиси после 11 лет борьбы с властями разных уровней. К тому моменту компания успела вложить в этот проект около 250 млн евро.