Преданный дар: Избранные сихотворения. - Николай Позняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Рассекая могучею грудью…»
Рассекая могучею грудьюИзумруд Ионийских волн,Мы плывем по тому же безлюдью,Где Улисс направлял свой челн.
К морю, к морю походам гордым!Буйный ветер – угроза ль нам?Лишь созвучным поют аккордомСтруны радио в лад волнам.
1921«Выходил ли ты в горы, где ночь черна…»
Выходил ли ты в горы, где ночь черна,Припадал ли ты ухом к утесам гор?Над тобою раскинулся звезд шатер,Под тобою провалы, и нет им дна.
1923«Тихие сумерки Ниццы…»
Памяти брата
Тихие сумерки Ниццы,Теплый и ласковый мрак,Ровные мечет зарницыВ небо далекий маяк,
Стройные пальмы застылиСказкой о жгучей стране.Милый, проснулся не ты лиПри восходящей луне?
В дальних и светлых чертогах,Там, где прошедшие сны,Ждешь ли меня у порогаВ сумерках синей весны?
1924«Ты был со мной, и жизнь была легка…»
Брату
Ты был со мной, и жизнь была легка;Но ты ушел в неведомые страны –И тщетно я исплавал океаны.– Мне не догнать родного моряка.Из порта в порт, к заливу от залива,От островов к далеким островам.
1924«По странам, возлюбленным богом…»
По странам, возлюбленным богом,Где дышит привольнее грудь,Над морем, по горным дорогам,Лежит зачарованный путь.
Там манит к родному скитаньюДалекого моря простор,Там ветер над небом КампаньиСтремится приветливо с гор,
Там древние, темные аркиСтруной по долинам легли,Там розы, неслыханно ярки,Родятся из тучной земли,
Там полдни роскошные знойны,Там сладок под тенью приют,Там девы и юноши стройныИ звонкие песни поют.
1925 Италия«Запад гаснет медленно и ярко…»
Запад гаснет медленно и ярко,Вспыхнули по Корсо фонари.Скоро ночь в гостинице «Сан-Марко»,Ночь без сна до утренней зари.
Фетуччини, ужин у фонтана,Сладкое, шипучее вино.Ты со мной, и снова сердце пьяно,Злое горе ветром снесено.
В недрах Рима долгие прогулки,Старый Тибр и жуткий Колизей,Женский визг в пустынном переулке,Свет таверны, отблески ножей, –
В жизни всё минутно и неверно,Только день сегодняшний для нас.Буду долго имя «Одиерна»Вспоминать в передвечерний час.
Запад гаснет медленно и ярко,Вспыхнули по Корсо фонари.Скоро ночь в гостинице «Сан-Марко»,Ночь без сна до утренней зари.
1925 Рим«Узнаю тебя, сладкая мука…»
Узнаю тебя, сладкая мука,В старом сердце ожившая вновь.С каждым днем всё длиннее разлука,С каждым днем всё сильнее любовь.
Позабыть и забыться не в силах,Я слежу за морскою волной.Всё сильней и победнее в жилахРазливается солнечный зной.
Греют камни, и в сладкой истомеЯркий свет незаметно погас,И гляжу в затуманенной дремеЯ в бездонность любимую глаз,
И черты твои милые близки,И мечта обращается в быль.А кругом – площадей обелискиИ фонтанов прозрачная пыль.
1925«Под зов подземного гула…»
Под зов подземного гулаПроснуться на бой пора.Направь могучие дулаНа наглый собор Петра!
Как будут безумно яркиВосходы грядущих дней,Когда покачнутся аркиВ стоцветном дожде камней!
Где жизнь и любовь давили,Гасили святой пожар,Взметнутся столбами пылиОсколки столетних чар,
И грянет «ура» отрядов,И дрогнут небо и твердьПод медленный вой снарядов,Несущих былому смерть.
1925«Сегодня так шумны большие бульвары…»
Сегодня так шумны большие бульвары,Большие бульвары в огромном Париже.Бутылками виски уставлены бары,У столиков шепчутся странные пары,– А ты мне становишься ближе и ближе.
С минутою каждою всё лицемернейСтановится день, приближаясь к закату;Огни загораются в бездне вечерней,Сияют рекламы – и всё суевернейТоплю я в стакане родную утрату.
Когда-то кругом шелестели и пели,Как тонкие осы, веселые пули;Но весело шел я к намеченной целиПод солнцем палящим и в стуже метели –– И острые пули меня не кольнули.
А ныне я жму незнакомые руки,Слова говорю – и рождаются числа…О, сколько тяжелой скрывается мукиВ моей роковой, неизбежной разлуке,В усталых победах без всякого смысла?
1926«Я вхожу в пустынные храмы…»
Я вхожу в пустынные храмыПо ночам, в сиянье луны,На полу черчу пентаграммыИ тревожу заснувшие сны.
Обойду, осмотрю пороги:Не проник ли пришлец иной?И смеется месяц двурогий,Перемигиваясь со мной.
В этом старом романском храмеЯ давно брожу по ночам,Подружился с его друзьями,Видел тех, кто построил храм.
Даже в полдень в исповедальнеЯ сидел и писал стихи,Слышал шепот какой-то дальний,Отпускал кому-то грехи.
Меня люди боятся дико,Вероятно, их давит тьма.Помню, помню тот ужас крика,Когда сторож сходил с ума.
Почему? Я и сам усталыйВ этом храме и мне тепло.На земле – я гость запоздалыйИ не мальчик, чтоб делать зло.
1926-1930«Туманны дни. Болят и ноют раны…»
Туманны дни. Болят и ноют раны.Предвиденья судьбою не даны.Бредет один, сквозь горе и обманы,Наследный принц непризнанной страны.
Прошедшее – могила за могилой;Его мечты развеялись, как дым, –И только пес, такой больной и хилый,Бредет за ним по улицам пустым.
Его одежды выпачканы грязьюГлухих болот и городских трущоб.Вотще судьба созвездий яркой вязьюЕму в выси рисует гороскоп.
Не видит он, не чует вышней силы,Отцу молиться он давно отвык;Слова любви – ему давно не милы;Заклятий слов не вымолвит язык.
И он идет, забыв о воле вышней,И вечерами думает о том,Что на земле и он такой же лишний,Как этот пес с опущенным хвостом.
1928«Я видел сон лазури, волн и света…»
Я видел сон лазури, волн и света,Дробил ладьей прозрачное стекло, –И вольный ветер спел мне песнь привета,И солнце грудь лобзаньем обожгло.
Я слушал песни неги и отваги,Я жил у тех, кто выросли в волнах,Из темных недр колеблющейся влагиПодводных чуд вытаскивал в сетях.
Ночной огонь зачерпывал рукою,Смотрел с высот, как бьется пенный вал,В ущельях гор внимал потоков воюИ тайному дыханью вечных скал, –
И кончен путь. Иди к иным дорогам,Где юный бог не мечет ярых стрел.Твоя звезда горит в восходе строгом,И близок ты к таинственным порогам,Где будет вновь решаться твой удел.
1929«Всё прошло, умчалось легким дымом…»
Всё прошло, умчалось легким дымом,Лишь дорога в памяти легла:Губы прижимай к губам любимым,Обнимай горячие тела.
Не бессмысленно и не случайноНаши встречи посылает Бог:В каждом взоре брошенная тайна –Многих дней таинственный залог.
И склонясь к устам, чужим дотоле,Обнимая этот нежный стан,Твердо знаю: непреклонной волеРадостный подарок снова дан.
Ты подаришь счастьем иль бедою,Заведешь иль выведешь в пути?Всё равно; мы скованы судьбою,И вдвоем нам суждено идти.
1929-1930«Иди, живи. Извилистой дорогой…»
