Странные происшествия в бездымный день - Борис Привалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Завернув на базарную площадь, Гаи с удовольствием выпил у тетушки Шуры два стакана газированной воды с любимым кизиловым сиропом.
Тут же возле базара Гаи бросилась в глаза большая афиша с нарисованным на ней тигром: проезжий зверинец ждал посетителей.
— Звери — это хорошо, — громко сказал Гаи. — Звери умеют самораскрываться, они непосредственны!
Он с гордостью огляделся, но никто из окружающих на его слова не обратил внимания — афоризм повис в воздухе.
— Меня поймут через сто лет, — вздохнул Гаи и пошел в зверинец.
Вагоны-клетки передвижного зооцирка были выстроены большими квадратами — посетители бродили внутри этих загончиков, от зверя к зверю, обменивались мнениями, придерживали детей, которым хотелось завязать непосредственные контакты с представителями животного мира.
Появление экзотически одетого Гаи произвело большое впечатление на дошкольников. Особенно им понравились висящие до плеч пряди замысловатой прически и торчащая во все стороны — веером — борода.
— Обезьян! Обезьян! — закричал какой-то карапуз, протягивая конфетку.
— От мартышки слышу, — огрызнулся Гаи, но его окружили разнокалиберные дети, а за ними потянулись дедушки и бабушки.
— Говорящих обезьянов не бывает! — сказала какая-то рассудительная девчушка.
Но бойкий карапуз с конфеткой легко опроверг этот аргумент:
— В зоопалке все бывает!
— Уберите несмышленышей! — грозно произнес Гаи, обращаясь к бабушкам и дедушкам. — Продолжайте осмотр! Развивайте зоологические познания!
Но малышей не так-то просто было направить на пусть истинный: «говорящий обезьян» им явно пришелся по душе, и они не желали расставаться с цирковой достопримечательностью.
Гаи пошел к клетке с тигром, и дети побежали за ним. Гаи останавливался возле клетки с медвежатами — детишки тоже. Они показывали на него пальцами, дергали за джинсы, наиболее смышленые подпрыгивали, пытаясь ухватиться за волосы.
«Много внимания — это хорошо, — с беспокойством подумал Гаи, — но когда тебя путают с какой-то мартышкой… весь город узнает… смеяться будут… нужно это как-то прекратить…»
На двери одного домика-вагончика алела железная табличка: «ЗАПАСНОЙ ВЫХОД».
— Выход какой-нибудь всегда найдется, — затравленно пробормотал Гаи и вошел в дом-вагон.
Туник попал в похожий на купе маленький тамбур, из которого вели две двери. То, что обе двери были заперты, в первый момент обескуражило его, но тут он заметил, что английские замки дверей призывно поблескивают запорами-кругляшками.
«Интересно, почему же замки открываются отсюда, снаружи, а не изнутри?» — едва успел подумать Гаи, как рука уже сама открыла одну из дверей. Туник вошел в какое-то длинное помещение, похожее на коридор. Пахло конюшней. В соломенном кресле-качалке, спиной к Гаи, сидел человек.
— Большой привет! — сказал Гаи и услышал, как сзади щелкнул замок: дверь захлопнулась, видимо, от сквозняка.
«А замок-то открывается снаружи, с той стороны!»— с испугом вспомнил Гаи и вежливо спросил:
— Пардон, пардониссимо. Как отсюда выходят?
Человек в качалке обернулся, и Гаи увидел лицо большой обезьяны.
— Слава аллаху, что это не тигр! — пробормотал Гаи и, сложив губы трубочкой, засюсюкал:
— Ах ты, макакочка, ах ты, павианчик… утю-тю…
Обезьяна плотоядно зевнула, обнажив громадные желтые клыки.
«Пожалуй, я ее зря обозвал макакой, — подумал Гаи. — Может обидеться… Она, наверное, шимпанзе… или орангутанг… в общем человекообразное… старший предок…»
Шимпанзе по кличке Пусик, звезда передвижного зоопарка, был очень недоволен тем, что ему помешали отдыхать. Появление незнакомца рассердило его. Пусик слез с любимой качалки и направился к незваному гостю, чтобы посмотреть на него поближе.
Гаи испуганно попятился и случайно локтем включил на полную мощность болтающийся на шее транзистор. Воздух наполнили отчаянные звуки электрогитар. Пусик поскреб щеку, скривился — электрогитары вызывали у него зуд в коренных зубах. Если бы туник знал об этом, то сразу же переключился бы на другую волну. Но он был занят поисками спасительного выхода — какая-то небольшая дверца находилась точно против него. Правда, между нею и Гаи стоял Пусик. Гаи выжидал момент, который дал бы ему возможность прыгнуть в эту дверцу, всей тяжестью тела распахнуть ее или сломать.
Пусик боком подбежал к хиппи, сорвал у него с груди транзистор и шваркнул его о стенку. Стало тихо.
— Ты мне за это ответишь! — вдруг чувствуя прилив необъяснимой отваги, сказал Гаи. — Думаешь, если ты обезьяна, так тебе и хулиганить можно?! — И он со всей силой стукнул шимпанзе по шее.
Шея была крепкая и мохнатая, как ствол пальмы. Но от неожиданного удара Пусик присел. И тут же очень деловито, почти без размаха, ударил Гаи в солнечное сплетение, а другой рукой сорвал с него рубаху.
Гаи хотел закричать, но у него от удара сперло дыхание, и он согнулся пополам, так, что его космы коснулись пола. Пусик попрыгал вокруг, потом так сноровисто лягнул туника, словно всю жизнь работал вышибалой в местном ресторане.
Пока Гаи взлетал, а затем планировал к противоположной стене, Пусик успел ухватить штанину джинсов и разорвать ее пополам.
Во время полета Гаи немного пришел в себя, а когда ударился о маленькую заветную дверцу и вышиб ее, то вздохнул облегченно. Он тотчас же захлопнул дверь перед носом Пусика, бурно торжествующего победу над человеком.
— Ну, горилла, ну, орангутанг, ну, шимпанзе, сукин сын! — потирая ушибленные места, бормотал Гаи. — За транзистор, за рубаху, за фирменные штаны ты мне особо ответишь…
Туник огляделся. Загончик, куда он попал, со всех сторон был огорожен массивной решеткой, маленькая дверца обшита железом. Сбоку от нее виднелся узкий тоннельчик-клетка, ведущий в глубь вагона. Угол загончика занимала какая-то темная куча.
«Силос, — с облегчением подумал Гаи, — корм для парнокопытных. Наверное, перепрел — запах какой-то странный».
«Силос» вдруг зашевелился. Гаи на всякий случай шагнул к лазу в тоннельчик. Вверху над входом в лаз была привязана решетка, которая, видимо, в случае надобности, опускалась — изолировала тоннельчик от клетки. Гаи дрожащими пальцами начал развязывать веревку, которая удерживала решетку.
Тем временем «силос» встал на лапы и превратился в гималайского медведя. Медведь покрутил головой и смело шагнул к тунику. Решетка уже была отвязана, но у Гаи не оставалось места для маневра, чтобы встать на четвереньки и, пятясь, влезть в тоннельчик — до медведя было рукой подать.
Тогда Гаи, одной рукой придерживая решетку, ударил себя по голой груди и закричал так истошно, что многие из детишек, гуляющих по зверинцу, заплакали, а звери инстинктивно поджали хвосты.
Медведь испуганно кинулся в угол.
— Ага! — радостно закричал Гаи, проворно становясь на четвереньки и задом втискиваясь в тоннельчик. — Вот что значит самовыражение!
Он опустил решетку и попятился в неизвестное будущее.
Гаи не было страшно. Его все время подмывало петь и кричать. Он чувствовал, что океан ему сейчас по колено, и в своем превосходстве над любым животным не сомневался.
Так, пятясь, Гаи выбрался к дневному свету, встал на ноги, осмотрелся. Клетка, в которой он очутился, пустовала. На полу валялись опилки и мелкие пучки соломы. Она была угловой — справа к ней примыкала вольера с медвежатами, обитателя клетки слева видно не было. А по ту сторону решетки гуляли посетители зооцирка! И тот самый карапуз, который предлагал Гаи конфетку, восторженно раскрыв рот, смотрел на него…
«Здесь меня увидит полгорода! — горестно размышлял Гаи Копенков, прикрывая голую грудь и стараясь забиться как можно дальше в темный угол. — И внимания привлекать нельзя — если я позову на помощь, начну кричать, непременно соберутся зеваки. Некоторые наверняка обрадуются, что наконец-то меня упекли в зверинец. Значит, надо сидеть и не рыпаться — ждать, когда придут дрессировщики или сторожа… И чего я полез в этот дурацкий «запасной выход»?
Гаи постарался как можно плотнее втиснуться в темный угол, соскреб опилки, солому и накидал их на себя.
Между тем посетители зоопарка то и дело останавливались у клетки, пытались разгадать, что за диковинный зверь прячется в полумраке.
— Зто говорящий обезьян! — вдруг громко закричал карапуз.
«Знать бы, чью жилплощадь я занял и что там написано на пояснительной табличке. Вдруг хозяина вывели на прогулку и он сейчас вернется?»— тоскливо подумал туник.
Через некоторое время, несколько освоившись в непривычной обстановке, Гаи сумел подметить одну важную особенность в поведении посетителей: они подолгу задерживались возле животных, которые, не обращая ни на кого внимания, спокойно спали, ели или прогуливались в своих клетках, а от грозно рычащих, раздраженных зверей Торопились отойти. Поэтому, заметив скопление зрителей возле своей клетки, Гаи замяукал таким омерзительным голосом, что зрители тут же разошлись.
