Детектив Уайклифф и охота на диких гусей - Джон Берли

Джозефу было на фото лет двадцать с хвостиком; это был плотно сложенный молодой человек. Он смотрел в камеру со старательной, если не сказать деланной, улыбкой на массивном лице. Младший брат, еще школьник, не сделал над собой и этого усилия, и глядел в объектив с абсолютным равнодушием. Он был словно слеплен из иного материала, чем брат, его тонкое, интеллигентное лицо выражало гораздо большее, чем у Джозефа, умение «жить и вертеться».

Винтовая лестница загудела от шагов, и Уайклифф услышал голос Фрэнкса в коридоре. Ну что ж, теперь недолго осталось. Через пару минут Уайклифф прошел по коридору к кабинетику и встал за спиной у Смита, который делал снимки с порога. Патоанатом Фрэнкс переворачивал тело для обследования. Он исподлобья глянул на Уайклиффа:

— Хэлло, Чарльз! Если это самоубийство, то кто-то спер пистолет. Он застрелен в височную кость чуть выше и позади уха — очень необычная точка и для убийства и для самоубийства. Если он сам себя застрелил, то вероятно, знал о том, что пуля может пройти через лобные доли, не причинив смерти. Поразительно, как много у людей медицинских познаний в наше время! Когда я начинал свою практику, мало кто из неврачей мог отличить челюсть от скулы. У меня ощущение, что народ занимается медицинским самообразованием, чтобы защищаться от глупых врачей. Выходное отверстие — порядочная дыра, как ты уже понял, конечно, из такого количества кровищи на ковре. Можно сказать, левой части черепа у него почти не осталось. Думаю, пуля потеряла скорость и сейчас валяется где-нибудь здесь на полу.

Фрэнкс продолжал медленно и мерно говорить, ни на секунду не умолкая. Он напоминал малыша — такой розовенький, лысенький и свеженький. Теперь он перевернул тело в новую позицию, и Смит снова защелкал затвором фотоаппарата.

— Похоже, он здорово увлекался марками. Люди с таким хобби редко кончают с собой, разве что их не загонят в бутылку… — Фрэнкс встал, отряхнул брюки на коленях и повернулся к Уайклиффу. — Ну все, теперь можете перекатывать его куда угодно. Скажи своим ребятам, что они могут начинать.

— А время смерти?

Фрэнкс провел пухлой ладонью по влажному лбу.

— Ну, он умер уже довольно давно.

— Может быть, вечером в субботу? Что-нибудь между закрытием лавки и воскресным утром?

Фрэнкс подумал.

— Угу, сорок с чем-то часов тому назад… Что ж, вполне возможно. Если посмотреть на вышибленные мозги и то, как они успели загустеть. Ладно, в любом случае, я поработаю над ним в лаборатории и перезвоню тебе.

Двое полицейских вынесли тело на носилках. По винтовой лестнице вытащить носилки было попросту невозможно, так что носилки выволокли через парадную дверь на Бир-стрит, где это действо сразу привлекло массовое внимание публики.

Фрэнкс оглядел опустевшую комнатку.

— Слушай, пришли пожалуйста мне в лабораторию этот кусок ковра — его надо вырезать. А кто будет присутствовать при вскрытии?

На всех сомнительных случаях смерти при вскрытии присутствует кто-нибудь из полиции.

— Сейчас сюда приедет Скейлс, я поручу это ему, — сказал Уайклифф.

Фрэнкс уехал, и теперь Уайклифф мог действовать в полную силу. То есть, размышлять.

Клемент, вероятно, сидел за письменным столом, когда застрелился — или его застрелили. Тело упало между столом и креслом, оттолкнув кресло чуть назад. Умер он уже лежа на полу. Если он до этого сидел, склонившись над своими марками, а кто-то неслышно вошел в комнату сзади, то Джозеф мог и не поднять головы. Возможно, ощутив появление в кабинете гостя, он только пробормотал приветствие, не оборачиваясь. И сразу же ощутил прикосновение холодного дула к голове — и тут же в голове его взорвалась вспышка, погрузившая его в вечное забытье.

Это все объясняет необычное расположение места вхождения пули — а значит, произошло убийство. Уайклифф попытался убедить себя в этом. А зачем было нужно кому-нибудь уносить оружие с места совершения самоубийства? Скорее всего, Джозефа застрелили из того револьвера на пляже, с тщательно стертыми отпечатками. Но если так, то зачем револьвер так неаккуратно прикопали на пляже в Сент-Джуллиот? Слишком уж неаккуратно.

Вот уж игра в «угадай-ка». Ясно было одно — его первоначальная идея о том, что некое тело было сброшено с набережной в Сент-Джуллиот, никуда не ведет.

Джон Скейлс, его заместитель, наконец приехал, и Уайклифф тут же послал его присутствовать на вскрытии тела. Прибыло еще трое из штаб-квартиры, которых сняли с других направлений работы. Уайклифф кратко их проинструктировал:

— Обойдите все дома по Бир-стрит. При опросе упор сделайте на промежуток времени перед тем, как магазины закрываются. Соберите сведения о Клементах и старайтесь не слушать пустых сплетен. Самый важный промежуток времени, который нас интересует — это время от закрытия магазинов в субботу до раннего утра воскресенья. Потом — куда-то девался младший брат Джозефа Клемента, вместе со своей машиной. Это, скорее всего, голубой «Макси», но все равно, наведите справки у дорожной инспекции и распространите сведения об этом автомобиле по всем постам.

Уайклифф прошел вместе с полицейскими до патрульной машины, где констебль вел по рации постоянные переговоры и руководил парковкой полицейских фургонов у здания старой таможни. Эти фургоны представляли собой полностью укомплектованные посты с телефонной и радиосвязью, для ведения ограниченных офисных операций и допросов. Очень удобная база для следователей, да и для добровольных местных свидетелей — в припаркованный посреди городка фургон нетрудно прийти с сообщением, если есть о чем сообщить.

А там, в доме, комнату Джозефа Клемента снова исследовали — теперь уже методически, сантиметр за сантиметром. Уайклиффу представилось странное и отчасти даже дурацкое зрелище: трое крупных мужчин с чрезвычайно сосредоточенным видом орудовали в малюсенькой комнатке. Диксон стоял на коленях, осторожно вырезая из ковра пропитанный кровью кусок, где лежала голова Джозефа; детектив-констебль Фаулер, сгорбясь, по-птичьи внимательно рассматривал ковер в поисках пули; сержант Смит угрюмо изучал различные поверхности на предмет обнаружения отпечатков пальцев, время от времени прерываясь, чтобы сфотографировать свои находки.

Уайклифф оставил их за этими вдумчивыми занятиями, выбрался на улицу и подошел к кафе напротив, где сегодня обедал. Оно было закрыто, но записка на стекле сообщала, что заведение будет снова открыто в семь вечера, ко времени ужина. Он постучал в стеклянную дверь, и через минутку из внутренних помещений к двери подошла толстуха. Она узнала Уайклиффа и отперла дверь.

— Я так и подумала, что вы вернетесь.

— Скажите, та девушка в голубом костюмчике — кажется, Стоукс? — где она живет?

— Слушайте, я видела, тут люди с носилками выходили. Кого это вынесли?

— Джозефа.

Ее глаза заблестели слезами.

— Ох, этого я и боялась! Бедный человек! Никогда никому слова дурного не сказал, мухи не обидел. А как это случилось?

— Все, что я знаю, это что он погиб от огнестрельного ранения. Так как насчет девушки?..

— Конечно-конечно! Она живет на Годолфин-стрит, прямо на углу. Это такой особняк, который переделали в многоквартирный дом. По-моему, номер пятнадцатый. Но вы его все равно не спутаете.

— Спасибо.

— Но я не уверена, что вы застанете ее дома. Она работает медсестрой в Хортон Рэдфорд, так что все зависит от того, в какую она сегодня смену.

Хортон Рэдфорд был частным госпиталем, довольно шикарным и дорогим.

— А что известно о Дэвиде? — Толстуха хотела выжать из него информации сколько только можно.

— Его я так и не встретил. Именно поэтому я хочу поговорить с девушкой.

Было четыре часа, дети как раз возвращались домой из соседней младшей школы. Небо налилось свинцом, и редкие крупные капли дождя уже расползлись кляксами на сером асфальте. Похоже, надвигался ливень, но судя по всему, Годолфин-стрит была недалеко.

Дом номер пятнадцать представлял собой солидный георгианский особняк, перестроенный под многоквартирный дом с сохранением прежнего фасада. Впрочем, внутри уже мало что напоминало о георгианской элегантности. На доске со списком жильцов Уайклифф нашел табличку «М.К. Стоукс» под номером третьим на втором этаже. Он взошел по лестнице и позвонил в дверь.

Он уже думал было плюнуть и уйти, когда дверь наконец приоткрылась на длину цепочки, и в щель он увидел лицо девушки. Глаза ее были припухлы, а волосы спутаны. Уайклифф предъявил ей свои документы.

Девушка колебалась, но так и не спросила, что ему нужно. Вместо этого она пролепетала:

— Подождите минутку.

Дверь закрылась опять, но через пару минут распахнулась вновь.

— Проходите.

Теперь волосы у нее были причесаны, и она была в домашнем платье. Комната, куда она привела Уайклиффа, была невелика, но казалась слишком большой для имеющейся тут мебели: пара кресел, стол, гардероб, книжный шкаф и телевизор. Высокое прямоугольное окно с мелким переплетом, оставшимся от старинного особняка, казалось пришельцем из прошлого века. Тут ощущался аромат женщины, но женщины, не слишком склонной к утонченности.