Попадать, так с музыкой — 2 (неокончен) - Михаил Гуткин

Пока все эти мысли мелькали у меня в голове, комбат принял решение и отправился с капитаном на доклад к полковнику. Тем временем один из его сообщников в звании, как я рассмотрела, лейтенанта, неожиданно подошел ко мне.

— Товарищ лейтенант госбезопасности. Разрешите вас на пару слов.

Вот еще напасть! Что он от меня хочет? Мы отошли немного в сторону, и тут лейтенант злобно зашипел.

— Ты что, дура, нацепила парабеллум? Тебя же вот-вот раскроют. Не могла взять табельное оружие красных? Ты бы еще Вальтер прихватила!

Понятно, он принял меня за свою. Я благоразумно не стала его информировать, что Вальтер у меня тоже есть, а робко так возразила.

— Дело в том, что у девки, которую я вытряхнула из этой формы, было официальное разрешение на парабеллум. И по виду мы с ней были похожи. Только она выглядела чуть старше меня, но тоже блондинка.

— Все равно. Тебе что вдалбливали на занятиях? Не выделяться, быть как все, не привлекать внимания. Завтра же достань наган, а парабеллум спрячь. Да и форму лучше бы иметь армейскую, а не ГБ. Ведь говорили же, что в армии чекистов не любят. Сколько у тебя здесь бойцов?

— Никого нет, я одна. Нас ждали в месте прибытия и сходу стали стрелять. Мне чудом удалось уйти. Потом вот нашла бабу в форме и немного похожую на меня. Втихую ее пристукнула и переоделась. Только так и удалось выкрутиться.

— Так, значит у нас затесался предатель. Ты в какой группе была?

Единственный вопрос, на который я заранее заготовила ответ.

— Об этом поговорим, когда выполним задание и вернемся в школу.

Слава богу, что такой ответ лейтенанта удовлетворил, и он, наконец, успокоился.

— Ладно, об этом потом, а пока скажи, куда направляется полк?

— Понятия не имею. Из разговоров поняла, что идет на фронт на замену какой-то части.

— Ясно. Туда полк дойти не должен. Что предполагаешь делать?

— Была бы одна — вообще ничего. Только сбор информации, пока не удастся вернуться к нашим. А так, сколько у вас тут людей?

— Мы с капитаном и еще трое. В полукилометре отсюда еще взвод.

— Тогда подождем, пока не вернется капитан. Если они уговорят комполка, то станем во главе колонны и постараемся их запутать. А иначе нужно будет пристрелить полковника. Это я могу взять на себя, так как уже один раз с ним разговаривала, и он немного меня знает.

А вы, как только услышите выстрелы, попробуйте организовать здесь панику и надавите на оставшихся командиров, чтобы изменили маршрут. В темноте и в неясной ситуации весь полк либо останется стоять на месте, либо послушается вас.

— А как ты выберешься?

— Один раз уцелела, и второй раз сумею. Тут от бабы не ждут каких-либо хитростей, а учили меня на самом деле очень даже неплохо. Вывернусь. Да и темнота поможет. Вы с капитаном, главное, не подведите.

Лейтенант кивнул, и мы вернулись к командирам, которые ждали приказа. Наконец, вернулись комбат с капитаном. Комбат сказал, что приказано снова выслать разведку, а всем пока оставаться на месте. Я сказала, что у меня тоже есть информация и мне нужно переговорить с комполка. Слегка кивнула лейтенанту и поехала назад. Как только мы отъехали, я объяснила Леше и Косте, что говорила с переодетыми немецкими диверсантами, но не могла их задержать, потому что не была к этому готова. Ребята недовольно заворчали, но я их успокоила, сказав, что те никуда от нас не уйдут.

Как только мы добрались до штабных машин, я сразу же обратилась к полковнику и попросила вызвать начальника особого отдела. Почти тут же около нас возник старший лейтенант-особист.

— Товарищ полковник. В голове колонны находятся переодетые немецкие диверсанты. С одним из них вы тут беседовали. Капитан, лейтенант и три бойца. А дальше в полукилометре еще засада численностью до взвода. Их задача — не допустить дальнейшее продвижение полка. Про танки, полагаю, они врут. Просто хотят запутать.

— А с чего вы взяли, товарищ Северова, что это диверсанты?

— Это я вам потом объясню, товарищ полковник. А пока нельзя терять ни минуты. Их нужно срочно задержать. Но если вы хотите подтверждения, то можете проверить. Вы их окружите, а я тут несколько раз выстрелю, типа хочу вас убить. Мои выстрелы послужат для них сигналом к действию.

Полковник кивнул особисту и тот скрылся в темноте. Пока ждали, мне пришла в голову мысль, что немцы где-то все-таки не дорабатывают. По словам лейтенанта, учат всех диверсантов «не выделяться, быть, как все», а сами снабжают свои группы такими биноклями, которые в РККА днем с огнем не сыщешь. И скрепки необычные для документов используют. Чудики, одним словом. Минут через семь полковник повернулся ко мне и предложил стрелять. Я вытащила парабеллум и три раза пальнула в воздух. Почти тут же в голове колонны раздались выстрелы, которые, правда, быстро затихли. Еще через десять минут старлей вернулся.

— Товарищ полковник. Двое задержаны, остальные диверсанты убиты. У нас легкие ранения получили три бойца.

— Вы уверены, что задержали именно диверсантов?

— Так точно, товарищ полковник. Проверил их документы.

Тут особист наклонился к полковнику и продолжил, заметно понизив голос.

— Признаки, полученные нами по ориентировкам, совпали.

— Хорошо, продолжаем движение. Задержанных доставите в особый отдел армии. Товарищ Северова туда как раз направляется. Составите ей компанию.

Ну, положим, я направлялась не совсем в особый отдел, но все равно это меня полностью устраивало. Я не удержалась и наклонилась к особисту.

— Что, нержавейка?

Старлей слегка дернулся, но потом сообразил, что я вполне могу быть в курсе дела.

— И она тоже.

— Вот и хорошо. Значит, я сделала все правильно. И еще, товарищ старший лейтенант. Обратите внимание на мой бинокль. У обычного армейца такого быть не должно. Это немецкий, цейсовский (надо все-таки выяснить, что это означает). Ими снабжают диверсантов. Мне его выдали со склада НКВД.

— Спасибо, товарищ лейтенант, это я учту на будущее.

Тут наглая я воспользовалась своим служебным положением и потребовала, чтобы мне передали все бинокли диверсантов — их, мол, следует сдать в НКВД. Старлей оторопел от моего требования, но, заметив кивок полковника, со вздохом согласился, и мой багаж пополнился тремя отличными биноклями. Зато в полку стало на пару мотоциклов и на несколько автоматов больше, что тоже было неплохо. Пистолеты ТТ для меня особый интерес не представляли — их достать не проблема.

Дальше наш полк двигался уже без приключений, если не считать небольшую перестрелку с остававшимися в засаде диверсантами. Но их при поддержке одного танка сопровождения очень быстро привели к виду, удобному для логарифмирования[7]. Пока нам было по дороге, я не удержалась и, договорившись с комполка, попробовала себя на трофейном мотоцикле. Оказалось вполне. И идет хорошо, и мощность больше, чем у наших. При случае надо будет где-нибудь «прихватизировать». Через двадцать километров я в компании команды, конвоирующей диверсантов, свернула к штабу армии, а полк двинулся дальше, на фронт. Удачи вам, бойцы.

13

Я вручила пакет командарму, ответила, как могла, на его вопросы и уже хотела, было, двигаться назад, как меня вдруг позвали к телефону, точнее к ВЧ. На другом конце был сам товарищ Жуков.

— Товарищ Северова. На обратном пути сначала поезжайте в 13-ю бомбардировочную авиадивизию. Там завтра будут судить трибуналом замкомдива по техническому обслуживанию, подполковника Шостака. Я знал его еще по Халхин-Голу как очень старательного командира. Поэтому хочу лично утвердить или не утвердить решение трибунала. Вам надлежит присутствовать на самом трибунале, а потом, взяв решение трибунала, вместе Шостаком и его конвоем выехать в штаб фронта. Вопросы?

— Вопросов нет, товарищ генерал армии.

— Тогда выполняйте.

Вот еще одна головная боль! Интересно, что же такого натворил там это Шостак, если его решили отдать под трибунал. Наверное, очень крупно накосячил, тем более, что у подполковника возможностей накосячить намного больше, чем, скажем, у капитана. Я связалась с командиром 13-й БАД и договорилась, что без меня заседание трибунала они не начнут. Теперь небольшая арифметика. Трибунал намечен на девять утра. Дорога туда займет примерно полтора часа. А сейчас час ночи. Значит, пять часов для сна у нас есть. Прекрасно. Мы с Лешей и Костей отъехали немного в сторону от штаба армии, вытащили многострадальный и слегка изрезанный парашют и залегли. Ух, здорово!

Для того, чтобы выспаться, нам хватило трех часов, поэтому в 13-ю БАД мы выехали даже раньше запланированного времени. Наверное, это было правильно, так как в утренние сумерки вероятность бомбежек меньше. Немцы воюют строго по расписанию — ночью предпочитают спать. В результате к семи утра вся наша компания уже была в авиадивизии. Я представилась комдиву и сразу пошла искать трибунальцев. Состав трибунала, насколько я поняла, был более или менее стандартным: начальник особого отдела, военюрист и комиссар дивизии. Я по привычке сунулась к начальнику особого отдела. Капитан-особист выслушал меня без особой радости, но и кривиться не стал. В конце концов, его дело обеспечить доставку подсудимого на суд, а потом, если что, привести приговор в исполнение. Если приговор хочет утвердить сам кофронтом, то капитану же проще. Сдал подсудимого мне, оформил, как положено, и свободен. Потом это уже будут мои заботы. Я попыталась выяснить, что же вменяют в вину подполковнику, но этого особист не знал — он просто выполнил приказ комдива. За подробной информацией можно обратиться к комдиву или к комиссару, но лучше подождать, так как на заседании трибунала обязательно все будет изложено самым подробным образом. Я решила послушать опытного человека и на время отстала со своими вопросами.