Грубая обработка - Джон Харви

— Все, — резюмировал Резник. — Хорошо?

Дивайн не мог больше сдерживать себя. Он отвернулся, опустил голову, провел рукой по волосам и опустил плечи.

— В мой кабинет, — обратился Резник к Линн, приглашая ее войти.

— Сэр…

— Теперь все в порядке?

— Да, сэр.

Для большей уверенности Резник оставался между Дивайном и Линн, пока была открыта дверь его кабинета. Когда она закрылась и Дивайн остался по другую ее сторону, он заметил, что Линн была почти такой же бледной, как и Марк, потрясенная тем, что сделала.

— Подождите меня, — сказал он.

— Хорошо, сэр.

Вернувшийся в комнату Кевин Нейлор стоял около двери, всеми силами пытаясь подавить очередной зевок.

— При всем уважении, сэр, он — свинья.

— Какое же это уважение?

— Уважение относится к вам, а не к Дивайну.

— Во многих отношениях он хороший детектив.

— Да, сэр, если вы так говорите.

— Об этом говорит количество арестов, а не я.

— Это что, главное, сэр, — аресты?

— Так сказали бы люди.

— А вы, сэр?

— Он детектив. Вы все детективы. Ваша работа состоит в том, чтобы обнаружить преступление, задержать преступников. Если вы хотите чего-либо другого, может быть, вам стоит опять надеть форму, взять участок для патрулирования?

— Вы этого хотите, сэр? Я имею в виду — для меня?

— Нет.

Они посидели некоторое время молча.

— А как вы чувствуете сами, Линн? Вам нужна перемена?

— Нет, сэр.

— Хорошо.

Резник встал. Встала и Линн. Он менее всего хотел бы потерять ее. По сравнению с грубым и высокомерным Дивайном, с Нейлором, с Пателем, она была самой одаренной. У нее не было усердия Пателя, но она обладала очень тонким чутьем.

— Не должно быть никакого повторения того, что произошло сегодня, — заявил Резник, пройдя с ней к двери. — Вы должны совершенно четко понимать, что произойдет, если последует что-то вроде подобной стычки.

Перед этим он не оставил у Дивайна никаких сомнений в том, что малейший неверный шаг приведет к тому, что из-под его ног ковер будет вытянут так быстро, что ему покажется, что он находится в одной из рождественских инсценировок сказки об Аладдине, организованной сетью кооперативных магазинов.

— Как обстоят дела в центре? — спросил Резник. Линн ежедневно смешивается с толпой покупателей, которые заполняют торговый центр, с заданием отловить шайку воров, которые еженедельно уносят из магазинов различных товаров на сумму более тысячи фунтов. Это не ошибка и не детские проказы, хотя такое тоже бывает. Это — запланированное воровство, хорошо организованное и весьма убыточное для хозяев магазинов.

— Я полагаю, что нет никаких шансов увеличить количество людей, сэр? Вы знаете, как много магазинов в центре. И эти люди, нем бы они ни были, знают свое дело. Иначе службы безопасности магазинов уже переловили бы их.

Резник открыл дверь кабинета.

— Я замолвлю словечко. Посмотрю, нельзя ли освободить некоторых женщин-полицейских от ношения формы.

Линн Келлог, улыбнувшись, прошла мимо него.

— Вы знаете, сэр, мужчины также делают покупки.

«День начался чертовски плохо, — думал Резник, сидя за рулем своего автомобиля. — Если бы Линн сжала пальцы в кулак, Дивайн, вероятнее всего, был бы в нокдауне и поднялся только на счет „восемь“». Он позволил себе улыбнуться по этому поводу, затем нахмурился снова, вспомнив о молодом Кевине Нейлоре. При первой же возможности надо поговорить с ним.

Перед ним на дорогу очень быстро выскочил красный «ситроен» самой последней модели, едва не сбив пешехода, прогуливавшего собаку. Когда он проезжал мимо, Резник заметил напряженное лицо водителя.

Гравий, выброшенный на дорогу с подъездной дорожки, подтвердил догадку Резника: или Гарольд Рой опаздывал на работу, или же ему очень хотелось уехать из дома. Он осторожно затормозил около гаража, плотно, но без шума, захлопнул дверь автомобиля и запер ее.

Мария отказалась от мысли поехать в город и пройтись по магазинам. За девять месяцев, которые они прожили здесь, она чувствовала, что уже исчерпала имеющиеся возможности. Ей надоели эти претендующие на исключительность магазины одежды, а перспектива покупки колготок у «Джона Люиса» или нового абажура в «Хабитате» вызывала у нее дрожь, стоило ей только подумать об этом. Может быть, ей побездельничать сегодня утром у себя дома, позвонить некоторым друзьям, после обеда поехать сделать прическу, купить у «Маркса» мидий и приготовить их в микроволновой печке.

Хотя достаточно уже того, что дома нет Гарольда.

Она снова стала листать страницы газеты, раздумывая, заварить ли ей чай или подняться наверх и принять ванну. Она не сделала ни того ни другого только потому, что раздался звонок в дверь.

Через окно она заметила рукав пальто из плотного материала в серо-белую елочку. В последние секунды, перед тем как открыть, Мария подумала, что, возможно, это вернулся грабитель.

Перед ней стоял высокий мужчина без головного убора, коричневый шарф небрежно завернут под воротник пальто.

От Резника не укрылись ни удивление, ни скрытое разочарование в ее глазах.

— Извините, — Резник изобразил что-то вроде улыбки. Она растерянно взглянула на него, придерживая рукой полы халата.

— Простите?

— Не тот, кого вы ждали?

— Ждала? — «Боже мой, — подумала она, — что же это я заговорила, как попугай».

— У вас такой вид, как будто вы ждали кого-либо…

— О да, моего мужа. Он уехал в спешке…

— Я думаю, что видел его.

— Ехал слишком быстро? Тогда это был он. В четырех случаях из пяти он возвращается, ругая себя последними словами за то, что забыл сценарий.

Резник сочувственно покачал головой.

— Понимаю. — И после паузы, не дождавшись вопроса, сам спросил. — Вы не хотите узнать, кто я?

Женщина глубоко вздохнула и кивнула.

Он достал бумажник и показал удостоверение.

— Резник? — переспросила Мария.

— Детектив-инспектор.

Она посмотрела в его лицо: у него были темные глаза, немного прищуренные, с сетью морщин, свидетельствовавших об усталости. Утром он побрился, но не очень тщательно: под левым ухом дорожка с пятнышками засохшей от небольшого пореза крови.

— В прошлый раз был просто полицейский, — заметила она.

Резник снова улыбнулся: теперь начиналась настоящая работа.

— Я как раз собиралась заварить новый чай, — сказала Мария, пропуская Резника в дверь.

Он предпочел бы кофе, но согласился на чай, без молока, с кусочком лимона. С каким-то странным чувством — фамильярности, что ли, он наблюдал, как женщина в халате движется по кухне, причем халат едва прикрывал колени и иногда оголял бедра. «Это натуральный шелк или имитация?» — пронеслось в его голове.

— Как чай на ваш вкус?

— Прекрасный.

Женщине было за сорок, и, если она хотела выглядеть моложе, ей требовалось другое освещение. Это совсем не трогало Резника, но он чувствовал, что ее это должно беспокоить.

— Говоря, что муж может вернуться, вы упомянули о рукописи. Он писатель?

— Писатель? Вы думаете, мы смогли бы арендовать такой дом, если бы он был писателем?

— А Гарольд Роббинс, Джекки Коллинз?

— Да-да, конечно. Но тогда мы жили бы где-нибудь в Латинской Америке, а не здесь, в Мидленде.

— Чем же он занимается? — Резник взял чашку с блюдечка.

— Гарольд? Он режиссер.

— В театре?

— Сейчас на телевидении. — Она помяла сигарету в пальцах, зажгла ее, затянулась и, отвернувшись, выпустила дым в сторону. — Он здесь по годичному контракту. Снимает телесериал.

— Почему здесь?

— Хороший вопрос. Все думают, что такие вещи делаются в Лондоне, но там больше приглашают друг друга на обеды, чем работают. — Она отогнала рукой в сторону сигаретный дым. — С тех пор как я начала сопровождать Гарольда в его поездках, я действительно увидела мир — Бирмингем, Манчестер, Саутгемптон, Белфаст. — Она поискала пепельницу, не нашла ее поблизости и стряхнула пепел на край блюдечка. — Теперь мы здесь.

Резник сделал еще глоток чая. Это была смесь «Эрл Грей» и еще чего-то, что он не смог определить. Для него чай был слишком жидким.

— Я никогда не знал, в чем заключается работа режиссера.

— Это, я думаю, также проблема и Гарольда. — Она смяла оставшиеся две трети своей сигареты и встала. — Кстати, откуда такой интерес к нему?

— Да так просто. Тема для разговора, — любезно ответил Резник.

— Я удивлена, что вы находите для этого время.

— Просто я думаю, что пытаюсь дать вам почувствовать себя свободно.

— В этом случае вам лучше совсем не касаться моего мужа.

— Извините.

— Да нет, ничего.

— Скользкая тема? — предположил Резник.

— Болото.

— О-о!

Мария продолжала смотреть на него. Галстук с красными и синими диагональными полосами не скрывал верхнюю пуговицу рубашки, которая держалась на одной ниточке другого цвета.