Убийство на верхнем этаже - Энтони Беркли

Далее, Джон Кросс, шофер, ставил машину хозяина в гараж, расположенный на другой стороне переулка позади «Монмут-мэншинс», когда заметил, что через стену, огораживающую двор дома, перелез человек, который потом побежал вниз по переулку; свидетель не нашел в этом ничего подозрительного и не бросился вслед за ним, но хорошо разглядел бежавшего: мягкая фетровая шляпа, пиджачная пара; телосложение хрупкое, похож на джентльмена; примерное время — 1.22.

Миссис Мейбл Джентри, по профессии экономка (попросту уборщица), проходила Стоунз-элли в самом конце и увидела человека, выбежавшего на Плэт-стрит по направлению к Юстон-роуд; с другого конца улицы она заметила, что он был в легком плаще и без шляпы; особенно подчеркивает, что без шляпы, потому что это не сочеталось с плащом; утверждает, что бежавший был невысокого роста, с широким, круглым, белым лицом, глаза испуганные; бежал очень быстро; примерное время — 1.38. (Примечание: объяснения свидетельницы относительно причин ее пребывания на Плэт-стрит в такое время противоречивы. Не исключено, что она находилась под воздействием алкоголя.)

Альфред Теннер, кондуктор автобуса, увидел бегущего человека из окна автобуса, следовавшего по Юстон-роуд. Человек появился сразу да Плэт-стрит и бежал в направлении Уоррен-стрит-стейшн; автобус ехал быстро, но человек некоторое время держался вровень с ним, и кондуктор хорошо его рассмотрел, поскольку подумал, отчего тот не впрыгнет в автобус, если так торопится; бегущий был без шляпы и старательно отворачивал лицо в сторону тротуара; телосложения хрупкого; одет в костюм из синей саржи, вполне приличный, но поношенный, плаща на нем не было, это точно; когда автобус обогнал бегуна, кондуктор рассмотрел его лицо, бледное, перекошенное от физического напряжения; как выразился свидетель, формулируя свои впечатления, это был «джентльмен, доведенный до точки»; дышал тяжело и, очевидно, был на пределе; свидетель наблюдал за ним, пока тот не свернул вниз по Тоттенхем-корт-роуд; примерное время — 1.32. (Примечание: свидетель — человек неглупый, наблюдательный, достойный доверия.)

Постовой-регулировщик Х-1158 Эдвард Лофти находился на посту на перекрестке Юстон-роуд, Тоттенхем-Корт-роуд и Хампстед-роуд. Движение было еще оживленным. Увидел бегущего человека. Медленно, до крайности изможденный, тяжело дыша, тот бежал вдоль Юстон-роуд по направлению от Юстон-стейшн; на Тоттенхем-корт-роуд он сверил; телосложение хрупкое; без шляпы, синий костюм, без плаща, лица разглядеть не удалось; на пиджаке правый карман вздут, примерный рост пять футов восемь дюймов; безусловно не рабочий, скорее клерк; двигался как человек молодой, но усталый; приблизительный возраст — не больше тридцати; точное время — 1.30; свидетель подумал, что бегущего надо остановить, но решил, что движение слишком интенсивно, чтобы можно было оставить пост, пренебрегая опасностью.

— Черт бы побрал этого недоумка. — Морсби сбился на неофициальную лексику.

— И вы хотите сказать, что все эти показания относятся к одному человеку? — спросил Роджер. — Два последних сходятся, но другие!

— Это вечная история. — Морсби был лаконичен. — Чаще всего нам везет еще меньше: редко попадается свидетель столь надежный, как этот кондуктор, не говоря уж о нашем брате полицейском.

— Значит, свидетель видел, как он перелез через стену. Это хорошо. Есть какие-нибудь следы?

— Да. Место, где он перелезал, нашли легко, но, увы, ничего полезного.

— И вы считаете, что эти показания — то есть те из них, которым можно доверять, — соответствуют данным Джима Уоткинса? Если я правильно запомнил его имя?

— Да, вполне. Он такой невысокий, аккуратненький. Вы бы приняли его за старшего продавца из дорогого магазина.

— Что ж, это приятная новость. А как с обыском? Появилось что-нибудь интересненькое?

— Увы, ни полпенни. Обшарил до нитки. Так что нет, ничего не нашли. Даже завещания.

— О? Значит, наследует племянница. Везучая девочка. Или все-таки есть старший брат? Я полагаю, вы нашли ее?

— Да, она живет в районе Теобалд-роуд. Секретарша. Нет, братьев нет, она единственный отпрыск. Но что касается наследства… — Морсби пожал плечами.

— А что такое?

— Ну, она, видите ли, заявила, что не примет его буквально. Не знаю, могут ли ее принудить юристы. Говорит, что никогда не видела тетку и то, что слышала о ней, заставляет радоваться, что знакомство не состоялось. Говорит, что уверена: тетка и не собиралась оставлять ей свои Деньги и что где-то обязательно должно быть завещание; но даже если все отписано ей черным по белому, все равно она не возьмет ни пенни; не хочет оказаться в долгу, даже перед покойницей, перед человеком, который так гнусно обошелся с ее отцом; и на этом точка, — заявила она.

— Так-таки точка? — с живым интересом спросил Роджер.

— Похоже, что так. Она показалась мне чрезвычайно решительной молодой леди. Я постарался уговорить ее пока что присмотреть за теткиными вещами, квартирой и прочим, и на это ушла уйма высокопарных слов о долге, о моральных обязательствах и бог знает еще о чем, так что она занялась этим, пока, по ее словам, не объявится законный наследник.

— Чистая мелодрама, — прокомментировал Роджер. — Интересная девица эта мисс Барнетт-младшая. Если бы кто-то мне не известный, судя по всему весьма неприятный, помер и оставил при этом двадцать тысяч фунтов, я бы не стал разглагольствовать на высокие темы. Я бы от души порадовался. А вы?

— И я тоже, сэр. Но, знаете, о вкусах не спорят. А мисс Стелла Барнетт производит впечатление весьма независимой леди.

— И возбуждающей любопытство, — задумчиво проговорил Роджер. — Хотел бы я с ней познакомиться. Молодая женщина, способная махнуть рукой на двадцать тысяч фунтов, может оказаться мне очень кстати.

Бессердечного, как все сочинители, Роджера привлекали неординарные и своеобразные натуры, дабы использовать их в своих романах, и можно лишь удивляться, как редко ему удавалось отыскать что-то действительно нетривиальное или на худой конец хотя бы любопытное.

— Ну, это знакомство организовать довольно просто, мистер Шерингэм, успокоил его Морсби. — Она, насколько я знаю, находится там как раз в эту самую минуту. И сержант Эффорд тоже там. Так что, если бы я попросил вас отнести сержанту записку…

— Я с готовностью бы ответил, что буду в восторге, — улыбнулся Роджер.

Морсби взял со стола несколько фотографий и принялся засовывать их в конверт.

— Впрочем, мистер Шерингэм, не хотите ли взглянуть? — И он вытащил их из конверта.

Роджер взял фотографии, разглядел несколько смазанных и неинтересных пятен и осведомился, что это такое.

— Отпечатки пальцев Малыша. Мы нашли несколько на липких поверхностях — свечке и тому подобном. Как доказательства использовать нельзя, поскольку он был в перчатках, но выстроить обвинение они помогут.

— Каким же это образом?

— А вас ничто не удивляет, когда вы смотрите на них, мистер Шерингэм, а? — В голосе Морсби звучала насмешка. — Это просто странно. Я-то думал, вы сразу отмстите их изящество. Очень немногие из наших клиентов оставляют такие, но у Малыша руки как у девушки; кстати, он иногда это использует, переодеваясь женщиной, и получается на редкость убедительно.

— Чем крайне осложняет вам жизнь, — рассмеялся Роджер. — Не знаешь, кого искать, мужчину или женщину.

— Именно так. — Морсби снова засунул снимки в конверт. — Ничуть бы не удивился, если б выяснилось, что он и сейчас в женском обличье. Ну ничего, недолго ему осталось.

— Сорок восемь часов, — пробормотал Роджер. — У вас осталось всего два часа, чтобы выиграть пари.

— Значит, мне повезло, что вы его не приняли, не так ли? Вот, возьмите, сэр. Буду очень признателен, если передадите сержанту. Он поймет, что это такое.

Расплатившись с такси перед «Монмут-мэншинс», Роджер поднял глаза к окнам верхнего этажа. В этот момент в одном из них появилась швабра, энергично обмела оконный проем и убралась внутрь. Похоже, квартира мисс Барнетт подвергалась уборке, в которой давно нуждалась.

Однако Роджер поднялся наверх не сразу, а сначала пошел вдоль дома, до начала узкого переулка, и свернул в него. Не интуиция, а простая любознательность заставила его взглянуть на то место, где Малыш перелез через стену. С улицы он ничего не увидел, но напротив гаражей в стене обнаружилась дверь. Роджер дернул за ручку, и дверь отворилась. Изнутри она запиралась на задвижку, замочной скважины не было. Роджер вошел во двор и не обнаружил там ничего заслуживающего внимания.

Дверь квартиры номер восемь ему открыл не сержант Эффорд, а молодая женщина в комбинезоне и синем в белую клетку чепце, прикрывающем волосы от пыли.

— Я приехал из Скотленд-Ярда, — сказал Роджер, приподнимая шляпу. Это была правда, поскольку он действительно сейчас прибыл оттуда, но и неправда, если толковать широко. Однако лгать Роджер не собирался. Скажите, пожалуйста, здесь ли сержант Эффорд?