Фальшивая монета - Максим Горький

К е м с к о й (падая на стул). Ты... я не знаю что!..

Н а т а ш а (Яковлеву). Вы не смеете так грубо говорить с моим отцом...

Я к о в л е в (отшатнулся). Что? С кем?..

Н а т а ш а. Вы знаете, что он - мой отец...

К е м с к о й (вскочил, кричит). Наташа - зачем? О, боже мой! Это я должен был сказать - я! Я ждал момента... Это надо было сказать торжественно. Я готовился ко дню твоего рождения. А не в такую минуту, когда скандал, чужие люди кругом... и - вообще. Нужно шампанское! И подарок тебе...

Я к о в л е в (презрительно). Старый дурак.

Н а т а ш а. Не смейте, вы!..

К е м с к о й. Ты слышишь, Ната? Вот что ты сделала!

(Яковлев стоит у буфета и смеётся рыдающим звуком. Полина тихо подвигается к нему. Бобова, Ефимов, Клавдия - смотрят из двери. Глинкин у лестницы, взбивает волосы: у него вид человека, готового совершить подвиг.)

Н а т а ш а (гладя голову отца). Как это грустно всё, как нехорошо...

К е м с к о й (с отчаянием). Но ты сама виновата, что нехорошо! Я так обдумал всё... так внушительно... Сказать должен был я! Тогда всё было бы иначе. Был бы праздник.

Н а т а ш а. Молчите, отец.

К е м с к о й, Я двадцать лет думал о том, как это будет.

Н а т а ш а. Вы слишком долго думали.

К е м с к о й. И вот ты, дочь моя, отняла у меня лучший день жизни! Это - ужасно! Это... совершенно непоправимо...

Н а т а ш а. Весь город знает о том, что я - ваша дочь.

Я к о в л е в (орёт). Да! Весь! И я знал! знал! Всегда! Ха-ха-ха!

(Неожиданный крик его испугал всех. Молчание, слышен шёпот.)

Б о б о в а (шепчет громко). О, господи... Жалость какая...

Н а т а ш а (ей). Ты - иди вон! И чтобы носа твоего не видела я здесь...

Б о б о в а. За что?

Я к о в л е в. Позвольте! Я здесь - кто?

Н а т а ш а. Вон!

Б о б о в а. Ладно. Иду. (Кемскому.) О векселе-то не забудьте, барин. А вы, Наталья, - уж не знаю, как вас величать по батюшке... Вы моих уточек ели, да! Это не папаша стрелял, а я покупала, на мои бедные деньги, да-с! Не из лесу утки, а - с базара. (Идёт в кухню.) Прощай, Полина Петровна! Сожрут они тебя, как уточек моих сожрали...

К е м с к о й (держа дочь за руку). Какой ужас... Ты не знаешь, как всё это больно мне. Вычеркнут лучший день моей жизни...

Н а т а ш а (поднимая его). Идёмте.

П о л и н а (дотрагиваясь до плеча Яковлева). Послушай...

Я к о в л е в (отскочив от неё). Ты! Прочь! Змея! Кто ты мне? Все прочь! Теперь - я сам...

П о л и н а (кланяясь). Прощайте, добрые, люди... хорошие люди... (Идёт.)

Я к о в л е в. Куда?

(Полина остановилась, смотрит на него.)

Я к о в л е в. К любовнику? Уйди... Ползи, змея!

(Полина идёт, остановилась у окна. Все ушли. Глинкин - в комнату Ефимовых. Полина идёт назад, тихо и как-то неумело смеётся.)

Я к о в л е в (изумлён, отступает за стол). Это - что ещё?

П о л и н а (горестно, с иронией). Спаситель мой... Ведь ты - мой спаситель, да?

Я к о в л е в (смотрит на неё опасливо, бормочет). Ну? А - что же?

П о л и н а. Ты спас меня от гибели?

Я к о в л е в. И - спас! Куда бы ты без меня? На улицу? В проститутки?

П о л и н а. Да, конечно! А ты, добрый, пожалел меня, взял к себе, всё забыл, всё простил мне и меня заставил забыть всё, любил меня, нежил...

Я к о в л е в (не понимает её, готов растрогаться). Да, я к тебе всей душой, а ты...

П о л и н а (очень спокойно). Будь ты проклят, гадина! - вот моё прощальное слово! Будь проклят! (Идёт.)

Я к о в л е в (поражённо смотрит вслед ей, задыхаясь от злобы, от испуга, подошёл к буфету, налил из графина рюмку водки, выпил, налил ещё, тоже выпил. Закрыв глаза, откручивает пуговицу пиджака. Сел. Бормочет). Мне никого не надо... Освободил меня господь от вас, дьяволы. (Морщится. Снимает с глаз слёзы пальцем, рассматривает их, отирает палец о колено.) Никого у меня нет. И не признаёт меня господь за своего человека... не признаёт! (Поднёс палец к огню лампы, рассматривает слезу на конце пальца. Вытер слезу о волосы. Встал, подошёл к окну, кричит.) Палашка! Пелагея! Полина!.. (Высунулся в окно, опрокинул горшок с цветком, напутствует его.) К чёрту! Всё - к чёрту! (Подошёл к шкафу. Пьёт водку. Идёт к себе в угол. Клавдия из своей комнаты, за нею Глинкин. Клавдия взволнована, не находит себе места.)

Г л и н к и н (озабоченно). Всё-таки я хочу объясниться.

К л а в д и я (нетерпеливо). Оставь! Наталья - не жена тебе. Заносчива, капризна, театром бредит, а театр из моды вышел. Да и какое приданое даёт за нею Кемской? Дом этот? Дом этот - дешевле гроба...

Г л и н к и н (раздумчиво). Конечно, - Дуня Попова, это - идея.

К л а в д и я. Дело - а не идея! Дуня - богатая. Глупая. (Стоит у двери в свою комнату, прислушивается.) А эти - всё о наследстве болтают, Лузгин - тёмный мужчина, хитрый... (Ломая руки, смотрит на стенные часы.)

Г л и н к и н. Я знаю, почему ты хочешь женить меня на Поповой, - за ней ухаживает Иванов, а у тебя с ним роман.

К л а в д и я (презрительно). Догадался! Роман кружить и с женатым можно. Ещё - интереснее.

Г л и н к и н (охорашиваясь перед зеркалом). Я женюсь, а Иванов рога будет наставлять мне.

К л а в д и я. Он - тебе, а ты - ему. Не всё равно, кто рога наставит, Иванов или другой...

Г л и н к и н (вздохнув). Всё-таки ты для себя стараешься...

К л а в д и я (вынув из кармана деньги, считает). Я - не монахиня. Это монахини не для себя живут, да и то... (Задумалась, закрыла глаза.) Как замечательно в кинематографе было! До слёз хорошо! Какое он сделал изумительное лицо, узнав, что жена изменяет ему! Какая страшная печаль была в его глазах! И губы - дрожат, дрожат... ах!.. (Глубоко вздохнула, стоит, заломив руки за шею, мечтательно улыбаясь.) Великий талант нужен для того, чтоб люди поняли без слов, как ты страдаешь...

Г л и н к и н (с досадой). Это - вздор... Страдать - просто...

К л а в д и я (горячо). Ну, уж нет! Бездарный артист, как бы ни страдал, а плакать не заставит. Удивительно это - кинематограф! До него настоящего искусства и не было.

Г л и н к и н. А - романы? Забыла?

К л а в д и я. Роман - неделю сосёшь, а тут - полтора часа, и готово, сыта по горло. (Пауза.) Где это - женщины наши? Разогнали всех старики...

Г л и н к и н. Женщины должны быть дома, это - домашние животные.

К л а в д и я (презрительно). Пошутил! Эх ты... (Подошла к двери, прислушивается.)

Н а т а ш а (сбегая один марш лестницы). Клавдия, принеси льду с погреба, - скорей... (Исчезает.)

К л а в д и я. Что ещё там? (Уходит в кухню.)

(Глинкин подошёл к столу, приподнял лампу - смотрит нахмурясь, щупает скатерть рукою. Ефимов, сияющий, полупьяный, ведёт за руку Лузгина, тот, прижимая ко груди толстый портфель, тоже улыбается, подпрыгивает.)

Е ф и м о в (восторженно). Уговорил! Сейчас он объявит наследников... всё скажет!

Л у з г и н (возбуждённо). Всё, всё скажу!

Г л и н к и н (скептически). По-моему - у вас обоих неладно тут. (Указывает на свою голову.)

Е ф и м о в. Это - и у тебя. Этим не хвастаются.

Л у з г и н. Где она?

Г л и н к и н. Кто?

(Лузгин, подмигнув ему, смеётся.)

Г л и н к и н (тревожно). Наталья, да? Разве - она? Слушайте, вы, чёрт...

К л а в д и я (с тарелкой в руках). Вы бы не шумели, кажется, Кемской захворал.

Е ф и м о в (с любопытством). Умирает?

Г л и н к и н (суетится, взволнован). Клавдия, зови Наташу, должно быть, это она - наследница!

Е ф и м о в (потирая руки). Н-неизвестно!

(Клавдия заинтригованно смотрит на Лузгина, который, сидя у стола, вынимает из портфеля пачки газетных объявлений, афиши и бормочет что-то.)

К л а в д и я (бежит вверх). Ой, интересно как!

(Стогов вошёл из кухни, встал у окна за буфетом, нахмурясь наблюдает за Лузгиным.)

Г л и н к и н (Лузгину). Это - зачем вам?

Л у з г и н. Мне? Мне не нужно.

Г л и н к и н. Это объявления?

Е ф и м о в (оттолкнув его). Не мешай!

(Клавдия сбегает с верха, за нею медленно идёт Наташа. Стогов, выступив из-за буфета, подходит к ней, отводит её к окну.)

С т о г о в (озабоченно). Будьте осторожны! Он или с ума сошёл, или разыгрывает какую-то скверную комедию.

Н а т а ш а (сухо). Сейчас узнаем... (Идёт к Лузгину.) Ну, что ж, нашли наследников?

Л у з г и н (вскочив). Да! Да! Нашёл! (Судорожно шарит в карманах.)

Н а т а ш а. Кто ж это? Кто они?

Л у з г и н (бормочет). Вы! Все! Сейчас...

Е ф и м о в. Как же - все?

Л у з г и н (нашёл в кармане золотую монету, высоко поднял руку, показывает её всем, кричит). Вот - оно! Наследство... Видите? Вот!

Г л и н к и н (привстав на носки, смотрит на монету, потом на всех, испуган). Позвольте... это что же? Это - он выиграл у меня! То есть, это, может быть, другая...

С т о г о в. Вы её... нашли, да?

Н а т а ш а (отвернулась от Глинкина, Стогову). Я не понимаю...

С т о г о в. Это... странная игра!

Л у з г и н (ухмыляясь, смотрит на ладонь свою, бормочет). Тут - на всё хватит... на всех! (Сжал руку в кулак, трясёт им, кричит.) Сына родного можно... как Авраам Исаака... убить можно... Христа продали на серебро, а это - золото... Зо-ло-то! Вот вам! (Наташе.) Тебе - первой! Бери! (Поёт.) "И будешь ты царицей мир-ра"...

(Наташа отступает от него.)

Л у з г и н (кричит). Сына родного - ради тебя...

С т о г о в (подошёл к Лузгину). Дайте взглянуть...