Жажда доверия. Умеют ли чудовища любить? - Аника Вишес

Внезапно ее кто-то нежно обнимает сзади за плечи и поворачивает лицом к себе. Развернувшись, она видит Германа. Его лицо спокойно и, кажется, излучает холодный слабый свет. Или это луна вышла из-за туч? Герман осторожно привлекает ее к себе и говорит, так тихо и спокойно, что все страхи отступают перед этим голосом:

– Я помогу тебе. Все будет хорошо. Все можно исправить. Все можно вернуть. Только верь мне. Только… люби меня.

Его лицо так близко, чувственные губы слегка приоткрыты. Она смотрит на них и не может отвести глаз. Он целует ее. Его поцелуй долгий и глубокий. Она растворяется в нем, тает, как мороженое в горячем черном кофе и внезапно, обняв его за шею, она чувствует резкую боль. Отдернув руки, она недоуменно смотрит на них. Из маленьких ранок, которыми сплошь покрыты ее ладони, сочится кровь. Она поднимает глаза на Германа и понимает, что он весь покрыт шипами. Его грудь и плечи словно усыпаны большими черными иглами.

– Я знала. Я всегда знала, что ты роза.

Кристина провалилась в темноту и очнулась в своей постели среди скомканных простыни и одеяла. Сердце колотилось, тело было липким от пота. Будильник светился в темноте и показывал 5:17 утра. Оставаться в кровати не имело смысла. Девушка была уверена, что больше не заснет. Тогда она зажгла неяркий ночник на прикроватной тумбе. В тусклом свете на комоде девственной белизной сияли розы.

«К черту их! Выброшу! Все равно от них никакой радости, только кошмарные сны».

С этими мыслями она принялась неспешно собираться на учебу в Университет. Подольше понежилась под душем, смывая остатки тяжелого сна, плотно и без спешки позавтракала, покопалась в шкафу, придирчиво выбирая, что надеть, поиграла с кошкой.

Уже перед самым уходом Кристина вспомнила о злосчастном букете, перенесла его в вазе на кухню, открыла дверцу под мойкой, где стояло мусорное ведро, и обнаружила, что оно забито с горкой.

«Еще один прощальный подарок от бывшего».

С трудом завязав слишком полный мусорный пакет, девушка поняла, что на цветы у нее просто не хватит рук, а ходить два раза к мусоропроводу и назад времени уже не было.

«Да чтоб вас!»

Оставив букет на столе, на кухне и прихватив мусор, девушка заспешила по своим делам.

На занятиях Кристина никак не могла сосредоточиться. Она постоянно мысленно возвращалась к своему сну. То вспоминала жуткое давящее чувство от подступающей тьмы, то мягкие горячие губы своего мнимого спасителя. Обычно даже самые яркие ночные грезы меркнут с наступлением утра, но эпизод с поцелуем, казалось, стал только реалистичнее при свете дня. Стоило ей чуть отвлечься от лекции, на минуту прекратить писать, как она снова чувствовала легкое дыхание Германа на своем лице, а затем его обжигающе-горячий язык у себя во рту. Сердце начинало биться чаще и по всему телу разливалось приятное чувство томления. Большого труда стоило прогонять прочь эти мысли и снова писать про зарождение стиля ампир, его развитие и затем вытеснение эклектикой.

В сумке завибрировал мобильный. Кто бы это мог быть? Кое-кто обещал позвонить, но говорить им было не о чем. Кристина аккуратно достала телефон и посмотрела на дисплей. Всего лишь сообщение от Ники: «Куда ты пропала? Надо встретиться».

«В 14:30 на нашем месте?» – она быстро набрала ответ и отослала. Этот день явно не создан для учебы.

К счастью, последнюю пару все равно отменили. Как это часто бывает, Кристине везло на подобные пустяки. Но было приятно сознавать, что она честно ничего не прогуливает.

В маленькой пиццерии, где подруги встречались днем после занятий уже не первый год и которую называли просто «нашим местом», Ника уже сидела за столиком и грела руки о чашку чая.

Кристина только успела подойти, как вдруг:

– Ты должна мне все рассказать! – Ника смотрела на нее в упор, не мигая.

– Вот это поворот! А где же «привет, подруга, как там твое разбитое сердце?» – девушка вопросительно приподняла бровь и улыбнулась.

– Я с радостью поговорю про твое разбитое сердце, но с условием, что потом ты расскажешь мне все о тех двоих из бара. И особенно об Алексе!

«Вот оно что. Значит, Алекс. Плохо, очень плохо, Ника».

– С Алексом у меня напряженные отношения. И уже давно. И если хочешь знать мое мнение, он не тот человек, который тебе нужен.

– С чего это ты взяла? Если кто-то не нравится тебе, это еще не значит, что он никому не подходит. К тому же все мы знаем, какой у тебя неуживчивый нрав. С тобой легче не поладить, чем поладить.

– Мне за мой характер и врезать, наверное, не грех? А что?

Ну, это была полуправда – Алекс никогда не бил ее, а лишь однажды очень грубо и угрожающе с ней обошелся. Но за эту несправедливость Кристина до сих пор его недолюбливала. Правда, бывали и еще напряженные, неоднозначные моменты, связанные с ним. Но об этом она не хотела говорить, боясь быть непонятой. Поэтому нужно было что-то другое.

– И он очень неразборчив и беспорядочен в связях, – тут уж она не врала.

Герман пару раз оговаривался на эту тему, и Кристина это запомнила.

– Бывают такие моменты, когда я сама не прочь тебя прибить. Что же касается второго, то мне это только на руку, – Ника хитро улыбнулась.

– Похоже, решение уже, принято и мне тебя не разубедить.

– Пожалуй, что так.

– Тогда расскажи мне, как продолжился вечер после моего ухода. Что же там такого произошло, что я, не успев сесть, уже слышу «Алекс, Алекс, Алекс»?

В это время подоспела официантка. Кристина заказала легкий салат и зеленый чай с кусочком вишневого чизкейка. Ника тем временем продолжала:

– Честно говоря, мы не долго сидели после того, как ты уехала. Кстати, с чего это вдруг ты так сорвалась и куда?

– Не хотела, чтобы мне читали нотации о моем неверном выборе и его плачевных последствиях, – Кристине было немного стыдно за свою импульсивность тем вечером и она, чтобы не смотреть на подругу, придирчиво изучала свой маникюр.

– Это Герман сказал про выбор? Но он же прав, -Ника «умела подбодрить».

– Знаешь, иногда от того, что кто-то прав, легче не становится.

– Ему тоже, судя по всему, от твоего ухода легче не стало. Откровенно говоря, подруга, ты неслабо нам подгадила своим внезапным бегством.

– Это еще почему? – искренне удивилась Кристина.

– Когда ты ушла, Герман к нам за стол больше не вернулся. Он сначала молча пил на баре, а потом, довольно быстро, и вовсе собрался уходить.

– А, ясно. И обожаемого Алекса забрал с собой, да? – девушка ехидно улыбнулась, кажется, догадываясь о своей «вине» перед подругой.

Но ответ был неожиданным и совершенно сбил ее с толку.

– Нет. Алекс вообще-то уехал сразу за тобой, должно быть. Помнишь, когда ты сорвалась, как ненормальная и помчалась к выходу, они оба ведь последовали за тобой. Вернее, Герман за тобой, а уж Алекс за ним. Кстати, они не любовники часом?

– Нет, они братья. Дальше, – Кристина слушала внимательно каждое слово и смотрела на рассказчицу, не отрываясь.

– Братья?

– Расскажи до конца.

– Да, так вот. Назад в бар вернулся только Герман. Один. Погрустил немного, взял твой номер телефона и ушел, – Ника тоскливо взглянула в окно и отпила из своей кружки.

– И ты дала ему мой номер?! – от возмущения Кристина даже слегка подалась вперед.

Она хотела получше разглядеть эти бессовестные глаза, которые смотрят себе в окошко и делают вид, что ничего особенного не случилось. Ника была теперь спокойна и невозмутима:

– Да, а что, не надо было? Странные у тебя друзья детства, которым нельзя давать твой телефон. Ты им денег должна?

– Нет. Просто не стоило, – Кристина чуть успокоилась.

– Почему?

– Чтобы прошлое осталось в прошлом.

– Ты любила его? – Ника взглянула ей в глаза так прямо и открыто, что врать было бессмысленно.

– Сложно сказать теперь точно. Я… не знаю.

– А он тебя?

– Да. Должно быть. Но это было давно.

– Это не было давно. Я думаю, это длится до сих пор, – лицо подруги было предельно серьезным.

– Невозможно. Он просто приехал меня подбодрить.

– Вы ведь не были вместе, так? Ты сама сказала, что вы не расставались. Из этого следует, что вы и не встречались, как парень и девушка. Но он хотел, так? – она буравила Кристину взглядом, похожим на рентген.

– Сложно сказать, чего конкретно он хотел. Мы всего раз говорили об этом. Слово «встречаться» там не фигурировало.

– Ладно, не хочешь говорить – не говори. Но мысль такова. Кто-то очень неглупый однажды сказал, что дольше всего живет непрожитая любовь. Чувство, которому не дали развиться и перегореть.

– На что это ты намекаешь?

– Я намекаю на то, что ничего в нем к тебе не изменилось сильно с тех пор, как вы по неясной мне причине расстались. И я не могла не дать ему твой номер. Ты уж сама разбирайся с ним. Это ты что-то такое о нем знаешь, из-за чего считаешь его не тем человеком. Тебе и решать, как быть. Но я не могла взять это на себя, видя, как он смотрит на тебя, как терзается твоим уходом и прочее. К тому же, кто ищет, тот всегда найдет. Не через меня, так через кого-то еще он все равно нашел бы тебя. Ведь, как я поняла, он не знал наверняка, где ты будешь тем вечером. И все же…