Мафия Стелленбоша. Внутри клуба миллиардеров - Питер дю Туа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И африканеры, и африканские националисты относились к капиталу с подозрением, поскольку по природе своей не принадлежали к капиталистическому классу. Однако и те, и другие, попав в него, эксплуатировали его по полной программе. Первый экономический конгресс народа, состоявшийся в 1939 году, наметил коллективный курс, согласно которому африканеры получили возможность захватить контроль над большей долей экономики. Решение проблемы "бедных белых" теперь виделось в частном предпринимательстве африканеров. По итогам конгресса и на основе теории народного капитализма были созданы ключевые институты, в том числе финансовый дом Federale Volksbeleggings (Федеральные народные инвестиции), в функции которого входило предоставление венчурного капитала. В 1943 году банк предоставил кредит Антону Руперту для создания табачной компании Voorbrand, предшественницы Rembrandt и, в конечном счете, современной Remgro. Десятилетие спустя Руперт вновь обратился к капиталу африканеров, чтобы совершить крупнейшую покупку своей компании, которая создаст огромное богатство для семьи в последующие десятилетия. С его помощью он приобрел британского производителя сигарет Rothmans. Капитал был предоставлен в виде займов от финансовых институтов африканеров, созданных национализмом и необходимостью.
Позднее, в эпоху апартеида, африканерский деловой мир процветал, поскольку государство создавало защищенную среду для развития белых предприятий. Но с приходом демократии ситуация вновь изменилась, и политика нового правительства, направленная на преобразования и расширение экономических прав чернокожих, привела к тому, что африканерскому бизнесу пришлось адаптироваться к новым политическим и социальным ограничениям. Возможно, как ни странно, им это удалось с блеском. По словам Гилиоми, африканерские предприятия времен апартеида стремились избавиться от своего этнического характера, чтобы в новых демократических условиях привлечь клиентов из разных расовых и языковых групп, и к концу XX века они добились больших успехов как в плане роста, так и в плане расовой диверсификации.
Возможно, ирония заключается в том, что африканерский капитал - который в определенных политических сферах позже стал называться "белым капиталом" или "белым монопольным капиталом" - расцвел после того, как его освободили от апартеида. Компания Naspers процветала, Sanlam росла в геометрической прогрессии, появились новые предприятия, такие как PSG. Сценарист и автор Клем Сантер предлагает свое объяснение этой вновь обретенной оживленности, утверждая, что африканеры стали настоящими бенефициарами демократических преобразований: когда в 1994 году в ЮАР пришла демократия и африканеры внезапно утратили свое привилегированное положение в обществе, они были вынуждены искать себя сами, не имея больше возможности полагаться на государство и его сети для достижения успеха. И они сделали это "фантастически хорошо", по словам Сантера, который приводит в пример впечатляющий рост компаний, принадлежащих африканерам, на JSE и предпринимательскую деятельность, процветавшую по всему региону. Он называет этот феномен "великим походом в бизнес" - коллективное сознание, создавшее успешную коммерческую сеть среди африканеров. Африканцы получили свободу благодаря созданию равных условий для игры. Необходимость - мать изобретения. Право собственности сковывает его", - сказал Сантер.
Антон Руперт быстро стал частью небосвода новой Южной Африки. Мандела увидел в Руперте друга и однажды посоветовал своему министру финансов Тревору Мануэлю обратиться к Руперту, чтобы тот помог зарождающейся демократии найти выход из экономического тупика, в котором она оказалась. Мандела назвал Руперта "сверхтяжелым промышленником" и считал, что у него есть видение и социальная совесть. Пока существуют люди калибра и целеустремленности доктора Руперта, Южная Африка никогда не будет страной без надежды", - сказал он.
Однако настроения изменились с тех пор, как АНК провел ту знаменательную выборную конференцию в Стелленбосе в 2002 году. Сегодня многие представители нового порядка не видят успех капитала в том же свете. Некоторые клеймят многих видных белых бизнесменов, таких как Руперты, которые вырастили свои корпоративные империи из семян африканерского капитала, как захватчиков земли и агентов западного империализма, которые эксплуатировали черное большинство на протяжении многих поколений.
После интервью на PowerFM Йоханн Руперт подвергся нападкам за отсутствие социальной, политической и исторической осведомленности, а также за снисходительное отношение. Его мысли и взгляды на предпринимательство и успех, а также тот факт, что его бизнес способствует росту пенсий работников и приносит миллиарды в виде налогов, просто потерялись в шуме возмущения, которое вызвала передача.
Но, как и в большинстве спорных аргументов в Южной Африке, в популистской критике бизнес-баронов страны и стелленбошской мафии есть доля истины. Трудовой режим в стране был построен на предложении дешевой черной рабочей силы, причем горнодобывающая промышленность извлекала огромные выгоды из эксплуатации рабочих. В сочетании с резервированием рабочих мест, образованием банту и контролем за притоком населения была создана экономическая среда, которая к середине 1960-х годов сделала белых южноафриканцев одной из самых богатых групп населения в мире. В 1966 году журнал Time сообщил, что Южная Африка переживает огромный бум; газета Rand Daily Mail заявила, что страна "переживает избыток процветания"; а Financial Mail назвала период с 1961 по 1966 год "баснословными годами".
И все это в условиях, когда чернокожие южноафриканцы были не только отстранены от создания богатств и экономического развития, но и лишены политических прав. Все это не было забыто.
Помимо того, что в Стелленбоше с 1994 года находится непропорционально большое количество крупных корпораций, принадлежащих африканерам, он всегда занимал уникальное место в африканерской легенде. Именно в этом городе впервые была зафиксирована идентичность "африканер"; И именно в этом городе был основан университет, в котором была заложена большая часть интеллектуальных и законодательных основ, на которых строилась расовая сегрегация. Университет выпустил целую череду премьеров времен апартеида, включая его главного архитектора Хендрика Вервурда, и сегодня он по-прежнему является университетом, который выбирают многие представители зажиточной элиты страны.
Но для многих южноафриканцев Стелленбош вызывает лишь представление о привилегированности белых африканеров, разжигаемое популистской политикой, в которой фраза "привилегия белых" в Twitter тесно ассоциируется с "белым монопольным капиталом".
Стелленбош всегда находился в центре политической и культурной жизни африканеров; он был инкубатором апартеида как идеологии и воплощением стремления африканеров к образованию на родном языке африкаанс. Малан возглавил борьбу за сохранение колледжа Виктории (предшественника современного Стелленбошского университета) в качестве высшего учебного заведения, которое оказалось под угрозой, поскольку правительство Союза продвигало планы по созданию Кейптаунского университета. Малан был соавтором манифеста, составленного комитетом, состоящим из представителей африканеров со всей страны, которому было поручено обеспечить дальнейшее существование колледжа Виктории. В манифесте содержалась ставшая знаменитой фраза о том, что Стелленбош "стоит за идею" ("Zij staat voor een idee!"). Эта "идея" стала
