Ковчег для Кареглазки (СИ) - Наседкин Евгений

Сначала это было чувство жжения, быстро превратившееся в пламя, чтоб в итоге все же парализовать меня адской болью.

Егор стоял впереди, глядя на меня сумасшедшим взглядом — представляю, что он увидел. Маленькая козявка поднялась с земли и тоже уставилась на меня. И все забыли о чокнутой, которая уже распанахала беднягу Цербера. Конченая мразь выстрелила, и пуля прошила стену неподалеку от меня — хоть это сдвинуло Егора с места. Он подхватил меня, но стало только хуже.

— Нет, нет, оставь меня, — лепетал я непослушным языком. — Я труп…

Но он все же забрал меня, подхватив на плечо, а Милану поволок за собой, удерживая второй рукой. Я успел глянуть туда, где вышел мой дух. Острые шипы приставленной к стене бороны отблескивали сталью, и один стержень был темным — от моей крови.

Глава 23. У кого есть надежда — есть все

Плосконосый солдатик утащил выродка с ребенком. Тем лучше. Нет времени на пустые игрища с пальбой и проклятиями. Накатили сантименты, и из глаз сами собой покатились слезы. Почему жалко собаку? Главное ведь, чтоб цель была достигнута…

Тем же шампуром, которым заколол Цербера, Гермес разодрал предплечье. А затем еще, и еще — пока не выдрал вены, пустившие кровь фонтаном. Раскуроченную руку он засунул глубоко в кровоточащее животное, одновременно изливаясь в него и принимая обратно кровь Ковчега. Конечно, было бы лучше использовать шприц — но крыловская бледная поганка куда-то его забросила.

Гермес почувствовал, как сон опускает веки. И в то же время, он чувствовал, что это не смерть. Было еще что-то — вдохновение, озарение, сила — что убеждало в правильности происходящего. Нет, он не умрет. Не так глупо. Он взаправду избавится от уродства, станет избранным, предсказанным церковью Неофитов. Саморожденным богом.

В потемневшем сознании возник облик отца, отпускавшего его велосипед с горы — чтоб научить ездить, только не так, как умеют остальные дети, по ровному асфальту или грунту — нет — как сверхчеловека. «Андрей! АНДРЕЙ, ДЕРЖИ РУЛЬ РОВНО!» — кричал он. Вот чего хотел отец. Вот ради чего Гермес-Афродита получил столько переломов на той горе — и вообще в жизни… Он попробовал открыть глаза, но не смог. Только шептал губами, которых уже не чувствовал…

— Отец, теперь я достойна? Теперь, когда я новый — совершенный человек?!

Его сознание погрузилось в темную пучину, в то время, как ослабленное гнилое тело забилось в новом приступе, изрыгнув пеной и желудочной кислотой.

****

Только что они были безжизненными капсулами чуть больше метра длиной, уложенными на ангарный пол среди разобранной бронетехники, и вдруг их температура сильно возросла.

Черные оболочки заскрипели и разорвались, являя существ, ранее не существовавших. Проще всего было обозначить их как некий гибрид ящера и человека — вернее, морфа. Черные как сажа тела, двигающиеся как кошки, но способные и к прямохождению, с огромной клыкастой пастью на слишком крупной голове — без каких-либо органов чувств. Смесь гуманоида, насекомого и гада. Слепни. А может, они были предсказаны создателем ксеноморфов Гансом Гигером? Бесспорно, внешнее сходство присутствовало — если невероятный череп Чужого округлить, а туловище избавить от хвоста.

Проворные, как ласки, слепни рассыпались по ангару, набрасываясь на солдат. Несколько человек упали замертво с разодранными шеями. Военные были настороже и сразу же открыли огонь, но из-за скорости тварей попасть в них было тяжело. А когда выяснилось, что в отличие от старых привычных морфов даже попадание в голову не останавливало этих существ, это вызвало панику, и потери многократно возросли. В создавшемся хаосе Горин сам с трудом поймал на мушку одного из слепней, и нашпиговал его голову свинцом — но новорожденного монстра прямое неоднократное попадание не остановило.

Помог «особый калибр» — рядом стоящий сержант зарядил в бешеную тварь разрывными пулями, фактически снеся ей голову. Без голов они все-таки умирали. А этот сержант тут же был увлечен слепнем за безколесный санитарный уазик.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Полковник подхватил винтовку с «дум-дум» и завернул за «таблетку» — там три слепня рвали солдата на части. Он расстрелял тварей, но внезапно мощная лапа схватила его сзади. Иссиня-черный неоморф запустил когти в Горина, который со странной отрешенностью наблюдал за собственным потрошением.

****

Поверхность Апейрона представляла собой застывшую вулканическую лаву, сровнявшую равнины и расплавившую храмы. Поля Этернум прекратили существование, хотя в нескольких местах оранжевое вулканическое стекло треснуло, пропустив несколько чахлых ростков Вечных Цветов. Кристальный Пик обгорел, как и многие другие горы, каменная лестница расплавилась, став стеклянным искажением на скальной породе. Цистерна Плеромы была завалена колоннами и оказалась почти пуста — лишь на дне оставалось немного чернильной субстанции. Подземный Хрустальный зал был скрыт под завалами.

Черная дыра на небосводе превратилась в окаменевшую луну.

Абракс проиграл, и лишился всего. Спящие были остановлены — когда-то, кем-то. В будущем.

Афродита сопоставила расположение звезд, и поняла, что видит другое время. На месяц, на полгода вперед по часам Апейрона. 4439 год по человеческому летоисчислению — астрономические вычисления ей было удобней ориентировать по земному времени. В ином случае она удивилась бы своему умению определять время по изменению галактических процессов, но в этих видениях возможно было все.

На вершине Кристального Пика кто-то появился. Старые знакомые. В сторонке от покореженного Армогена находился Абракс — постаревший и обессиленный. К нему по очереди подходили офиане, их осталось несколько десятков, и он на ощупь выкалывал им глаза, а затем кривым ритуальным ножом грубо вскрывал ткань под грудиной, формируя складки для Гносиса. Ослепшие дети уходили, падали и ранились, спускаясь в цистерну, пока не заполнили ее до краев. Тогда там оказался и Суровый Бог.

Складка его всевидящего ока затрепетала, открываясь, и изумрудный свет охватил толпу испуганных существ, активируя их окровавленное, свежее Тайнозрение. Да, Абракс так просто не сдастся…

И словно в ответ на ее мысли, Верховный жрец развернулся и указал в нее перстом. Зеленый луч прыснул прямо на Афродиту, заливая ее ненавистью, пока она не стала захлебываться. И тогда она вернулась из видения, выпрыгнула, словно ошарашенная кошка из переполненной ванны.

Так, значит, это правда? Именно она, Афродита, станет причиной гибели Абракса и Спящих? Именно она победит Демиурга? Она — бог Саморожденный?

****

Придя в себя, Горин обнаружил, что он жив — и находится в медпункте Куба. На тумбе лежала рация, и из нее доносились обрывочные сообщения, указывающие на продолжение боев. Слава Богу, все нормально… Он попытался встать, но тело не желало подчиняться, а из ниоткуда возник Свинкин — очевидно, он все время был рядом, слушая фронтовые новости.

— Илья Андреевич, лучше не вставать…

Горин увидел, что низ под ребрами наглухо перебинтован. В памяти возник момент, когда слепень вспорол живот, и его передернуло — так, что санитар заволновался.

— Босс, я уколол морфий, и Вы можете подумать, что находитесь в нормальном состоянии. Но Вы одной ногой в могиле — давайте не будем рисковать?

Полковник кивнул. Обычные врачебные страшилки. Ладно, он может поваляться минут пять, пока не разбуркается. А пока что, вывод — слепни не инфицируют людей. Хоть что-то хорошее…

— Ваня, как я оказался здесь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ребята вынесли из ангара. Сразу в машину — и сюда.

— Брось счастливца в водку, и он вынырнет с селедкой! — рассмеялся Горин, чувствуя, как внутри что-то забулькало. — Значит, перебили этих чудовищ из коконов?

Свинкин замялся, закусив губу.

— Из ангара выбралось всего два человека. А эти слепые твари сейчас бегают по Илиону.

— ЧТО?! — Горин выпучил глаза, неуклюже гребя руками, чтоб подняться. — Дай встать — без меня тут все в одночасье развалится.