Разреженный воздух - Ричард К. Морган

Но поведенческий анализ Рис был безжалостен, и Милтон, наверное, об этом знал. Он ничего не сказал, даже не пошевелился. Просто посмотрел на меня так, словно я прямо посреди беседы отрастил клыки Тарсисского бродяги.

– Не расскажешь мне о нем?

– Откуда тебе известно это имя? – резко спросил он.

– Услышал от умирающего мальчишки на Гингрич-Филд. Ему это казалось очень важным, это было последнее, что он сказал перед смертью. Кто он такой, Милт?

Декейтер с трудом сглотнул.

– Призрак, вот кто он такой.

* * *

Мы поднимались по этажам «Крокус Люкс» на частном лифте. Вид на бонсай-центр города, на пыльную переделанную малоэтажку за его пределами. Я прищурился и увидел на востоке бескрайние просторы Гингрич-Филд. В других местах от самых окраин города уходили вдаль разноцветные пастельные тона округа Шельф – насколько хватало глаз, тянулось пестрое лоскутное одеяло из растениеводческих секторов, экологически чистых пастбищ и экспериментальных ферм по выращиванию нанорастений. А на юге пролегала жирная, словно графитовая, линия Стены, она была на целые километры толще сектора из Долины и грозно возвышалась на горизонте, словно гигантская волна, вот-вот готовая упасть и сокрушить под собой все. В Разломе можно кататься на любых лифтах до самого верха, взбираться на верхушки самых высоких башен, разницы нет, все равно останешься в ловушке здесь внизу, словно жук под стеклом.

– Это дерьмо с Идальго началось около трех лет назад, – сказал Декейтер, глядя на юг. – В общем, у нас было крайне прибыльное дельце в Сомбре – посторганическая исследовательская контора в области дизайна аэрожуков. Ну, знаешь, создай кодовую муху получше, уменьши минимальный вес жуков-наблюдателей, в таком духе. Солидный источник дохода, представитель КОЛИН с поддержкой Земли и мохнатой лапой в закромах местных флотских фондов. Вот только ни хера в тех лабораториях мы не исследовали.

– Я в шоке.

Он ухмыльнулся, в его улыбке не было особого юмора.

– Еще бы. Так, наша остановка.

Лифт замедлился и плавно остановился. Двери бесшумно разъехались в стороны, открыв двухуровневую гостиную, примерно в пять раз больше любого места, где я когда-либо жил. Большой письменный стол на верхнем уровне, рядом с окнами на западной стороне, обращенный внутрь помещения, на нижнем уровне – пара шезлонгов вокруг пустого круга под диспенсером бранегеля на потолке. В одном углу висел сотканный из пиксельного тумана портрет женщины в натуральную величину и в крайне высоком разрешении. Женщина – поначалу я принял ее за Ракель Аллауку – сидела на корточках и обнимала двух маленьких детей, мальчика и девочку, каждый из которых унаследовал узнаваемые усредненные черты и тон кожи Декейтера. Я увидел, как его глаза метнулись к изображению, затем он резко отвел взгляд, пересек комнату и жестом предложил мне занять один из шезлонгов. Я опустился в роскошное кресло с откидной спинкой из высококачественной мягкой обивки и кивком указал на портрет.

– Не знал, что у тебя есть дети.

– Считай, что нет. – Повернувшись ко мне спиной, он подошел к шкафу, достал бутылку, бокалы и поставил их на стол. – Ирени ушла в прошлом году, отвезла их в Брэдбери, чтобы побыть с каким-то дядей, который есть у нее в семье. Я посылаю деньги и получаю в ответ фотографии. Если хорошо себя веду, она привозит их сюда раз в пару месяцев.

– Тяжелый разрыв. Мне кажется, или она действительно очень похожа на Аллауку?

– Да. – Милтон откупорил бутылку, разлил. – Младшая сестра. Они не ладят. Что чертовски странно, так как они не так уж сильно отличаются, когда доходит до дела. Эх, надо было мне мозги полечить. Ведь я знаю Ракель лучше всех, но вот угораздило меня связаться с человеком, у которого та же кровь в жилах течет.

Я ничего не ответил. Он поднял бокалы. Протянул один мне, и я уловил насыщенный дымный аромат.

– Земной односолодовый, точно? Как там называется то дерьмо с острова Айлей, на которое ты постоянно наяривал? Ле Фрог? Ле Фрик[12]?

Я покачал головой.

– Господи Иисусе, Милт.

– Твое здоровье.

Я поднял бокал, мы чокнулись. Отхлебнул и почувствовал, как «Лафройг» обжег пару порезов во рту, о существовании которых я и не подозревал. Я все равно отдал должное напитку и затем осторожно поставил бокал рядом с шезлонгом.

– Однако дети выглядят великолепно. Должно быть, оно того стоит, верно?

Он посмотрел на меня.

– У тебя есть дети?

– Э-э-э… нет.

– Тогда заткнись нахер, ты понятия не имеешь, о чем говоришь. – Он плюхнулся в шезлонг напротив, расплескав немного виски при приземлении, выругался, переложил бокал в другую руку и облизал пальцы насухо.

– Итак, на чем мы там остановились?

– Миленькое дельце в Сомбре, лаборатория, в которой не проводят никаких исследований.

– Да, оно. У нас были несколько ручных квалпро, парней, которые хорошо выглядели на бумаге, но на самом деле они все перегорели, это неплательщики, которые так и не выполнили условия контракта и по уши увязли в долгах, пытаясь выплатить все штрафы из суда по соблюдению контрактов. Их можно подцепить по всему Разлому, достаточно внести пару платежей и пообещать пересмотреть сроки.

– Ничего не меняется, да?

Когда какой-нибудь квалпро сбегает в иммерсиве, это почти всегда благородный и невинный бедолага, которого обманом заставили нарушить свой контракт, иначе он бы никогда не выставил себя таким глупцом или слабаком, эти недостатки зарезервированы под уличных головорезов и одноразовых плохих парней. В реальности, разумеется, все обстоит немного иначе – то, что на Земле кажется довольно выгодной и непыльной работенкой, через пару лет грозит превратиться в настоящую кабалу, и многие квалпро не выдерживают и ломаются. И когда такое происходит, они, в отличие от опытных местных наемников или депортированных уголовников, часто становятся легкой добычей для стервятников с Нагорья. На горизонте каждой работящей девушки с сомнениями рано или поздно появляется жиголо и кутила с вампирскими замашками, других же поджидают откровенные мошенники, знающие каждую лазейку в системе Долины, в общем, обычное мясо к пиру. К тому времени, когда ребята из СК догоняют сбежавшего квалпро, тот обычно не просто уходит в самоволку и тоскует по Земле, он разорен и сломлен, лишен накоплений, ощипан и обобран дочиста, ушел в минус еще до того, как к его счету добавят штрафы и пени. Смотришь в их глаза после поимки и видишь не просто отчаяние, а полномасштабный ужас, люди медленно осознают, что упали с высоты в десять километров и теперь их ждет жизнь без ремиссии на дне Разлома.

– Ты меня вообще слушаешь, Хак?

Я моргнул.

– Разумеется. Подбираешь их всюду за гроши.