Промысел Господень: Летописи крови - Евгений Таранцев

Теперь слушай и запоминай каждое наше слово. Каиниты «Ахерона» должны были умереть только за то, что приняли наше попущение за признак того, что им дарована вседозволенность к свершению своих дел без оглядки на судьбы всех вампиров. И наказанием за грех гордыни стала их смерть в последний миг перед прозрением. Они первыми поняли, что есть порядок, и стали возносить ему молитвы, минуя нашу волю. Но порядок глух к чьим бы то ни было словам, он просто есть, холодный и бездушный. Не он существует для нас, а мы для него. Твои братья забыли или не поняли это. Вот почему нам пришлось наказать их. Единственное, что мы не смогли учесть, было твое рождение. Кровь, влившаяся в твои жилы, слишком долго бурлила в свободных телах. Их мысли поразили ее своей греховностью. Они испортили ее.

Мы дали шанс твоим братьям самостоятельно встать на путь исправления. Но они не поняли посланных им сигналов. Хотя нам показалось, что не захотели понять. Это был испытанный прием, но почему-то сейчас он не сработал. Что ж, искать причины происшедшего нам более неинтересно. Впредь мы будем карать без промедления.

Ты спрашиваешь о нем? Мы ответим, хотя при упоминании этого имени наши сердца обливаются кровью. Нам больно видеть, как лучший из каинитов сжигает себя в пламени отступничества. Но меч уже обнажен и занесен над его головой. И этим мечом суждено стать тебе. Нет, хватит вопросов. Время говорить ушло, мы намерены только действовать. Чувствуется приближение большой катастрофы. Порядок может быть нарушен. Ведь ты понимаешь, что допускать этого нельзя? Отлично, дитя, мы не ошиблись в тебе.

Но, к сожалению, мы уже не в силах исправить то, что сделал ты своими необдуманными действиями. Но мы можем простить тебя, что наверняка сделает твою смерть несколько легче. Решать тебе, на чьей стороне ты предпочтешь остаться.

Пойми же наконец, что любой грех против порядка должен быть наказан. Вы все, нарушившие правила, идете своими непохожими путями. Но финал каждой дороги упирается в двери, за которыми наш мир ожидает хаос. В этом случае нам нет дела до того, кто и как может открыть ворота в бездну. Мы должны оградить мир от коллапса, и мы сделаем это в любом случае. Но искупление может заслужить даже бунтарь, иначе и быть не может. Так что, дитя, мы надеемся, ты примешь правильное решение. Выбери наконец, на чьей ты стороне.

Стокер внимательно наблюдал за тем, как одно за другим на песке появляются письмена каинитов, из которых складывается послание Патриархов. Он запоминал каждое слово, впитывая крупицы дарованного чуда. Прямой диалог с повелителями был дарован именно ему, что само по себе могло быть расценено как величайшее благо. Но стоило ли ради этого балансировать на тонкой грани между существованием тела и благостным покоем души.

Когда песок успокоился, сообщая о том, что более слов не будет, Стокер завел руку за спину и из-под рубашки достал пистолет, который был с ним всю дорогу. Он покрутил оружие перед глазами. В стволе мирно ждал своего часа последний заряд. Каинит мог поднести холодный ствол к виску или засунуть его в рот, нажать на курок, и тогда один удар начиненного сильным концентратом аргентума снаряда покончит со всем. Однако стоило ли тогда тащиться по пустыне, умирая от жажды, чтобы вот так просто уйти. Стокер криво ухмыльнулся.

Если Патриархи ждут ответа, они получат его. И более действительно не стоит терять время в пустых беседах о смыслах жизни. Или же о ее полной бессмысленности. Вот его решение.

Как он мог не понять такой простой истины раньше. Что, какая сила, чья воля держала его в узде, мешая прозреть. Под чью дудку он мог плясать всю свою жизнь, упуская из виду такие элементарные вещи. И сейчас, когда они ждут слов, нет ничего более естественного, чем просто промолчать. Встать и пойти своим путем.

Стокер видит каплю крови, дрожащую под ветром. Он направляет ствол «шрека» перпендикулярно земле, жерлом накрывает каплю и спускает курок. Гулкий выстрел разлетается по пустыне. Маленькие вулканчики силикатной пыли взметаются вверх и медленно оседают. Каинит далеко отбрасывает бесполезный пистолет и падает на спину, бессильно раскинув в стороны руки и ноги. Его глаза устремлены в небо.

Скоро должно наступить утро.

Утро наступило. Палящие лучи солнца, преодолев миллионы километров, ровным потоком струятся сквозь атмосферу, накаливая силикат до того состояния, когда отдельные крупицы превращаются в жидкость, тут же застывающую и превращающуюся в стекло. И эта сперва вязкая, а затем сгущающаяся субстанция служит отличным отражателем, направляя свет обратно в космос. И только фигура каинита, одиноко бредущего по пустыне, находится в стороне от этого процесса. Она существует вне данной реальности, явно выказывая свое полное безразличие ко всему окружающему.

Стокер неторопливо идет, оставляя за спиной километры песка и слепящего света. Его шаг легок, практически невесом. Ноги едва касаются земли, оставляя лишь намек на полноценный след. Может показаться, что каинит парит над пустыней, играя с силами притяжения в одному ему известную игру. Он бодр, сила бурлит в его жилах, он не знает усталости. Ведь впереди его ждет еще очень многое. Он верит, что дойдет.

Старика разбудил шорох, раздавшийся за спиной. Он поднял голову и начал пристально вглядываться в окружающий мрак. Но плотная ночь стала отличным прикрытием для незнакомца, пришедшего из глубины пустыни.

Забытое ощущение опасности заполняет собой пространство, отведенное человеку на небольшом пятачке синтетического полового покрытия, уложенного поверх силикатной насыпи. Старик протягивает руку, чтобы нащупать холодную сталь оружия, припрятанного неподалеку. Но голос из темноты предвосхищает его порыв.

— Не стоит, я не причиню тебе вреда.

Старик мучается сомнением, но все же рука останавливается на полдороге, оставив оружие в стороне.

— Мне кажется, что я уже слышал твой голос… не могу припомнить, когда и где.

— Это было очень давно, старик.

— Да, наверное.

Незнакомец делает шаг вперед, входя в зыбкий круг света, порожденный простой пьезогорелкой.

— Позволишь?

Старик кивает в ответ.

— У вас один голос на всех. Быть может, тогда был не ты…

— Возможно, а может быть, именно я.

— Ты молод.

— Это просто внешность. Ты не поделишься водой?

— Я думал, что в этом нет необходимости.

— Кое-что сильно поменялось. Ты здесь один?

Старик садится, упираясь спиной в тюки с поклажей.

Из нагрудного кармана он достает узкий портсигар, закуривает сам и протягивает сигарету пришельцу.