Том 14. М-р Моллой и другие - Пэлем Вудхауз

��Опять этот вздор!

��Это не вздор. Трезвый, взвешенный шаг.

��Ты уже говорил мне, что хочешь получить у меня три тысячи фунтов, чтобы вложить в дело. Только я тебе их не дам.

Фредди брезгливо отмахнулся. Пэр королевства, поедавший в данный момент truite bleu,[55] застыл в восхищении, не донеся вилку до рта. Такого он от тощего не ожидал. Видимо, тощий ухватил быка за рога; и пэр от всего сердца пожелал ему удачи. Незадолго перед тем он опознал в лорде Блистере члена своего клуба, чья манера есть суп была ему глубоко неприятна, и теперь страстно жаждал, чтобы тощий хорошенько ему всыпал.

��Поберегите свое золотишко, дядя Родни!�� сказал Фредди, сожалея вдогонку, что не решился на �барахлишко�.�� Не позарюсь я на него. Своих денег девать некуда.

��Что?!

��Буквально некуда. Если не сейчас, то через парочку дней. Поверните-ка ваш жбанчик на десять градусов, норд-норд-ост. Замечаете, там, за столиком, павлин сидит? Не тот, который с прыщами, а другой. Богатый американский финансист.

Лорд Блистер осмотрелся кругом.

��А, так это же Моллой! Фредди удивился.

��Вы знакомы?

��Разумеется. Он ведет операции с бумагами, которыми я владею.

��Чьи они?

��Видит Бог, не знаю, почему это должно тебя беспокоить, но принадлежат они концерну по добыче и переработке нефти �Серебряная река�.

��О Господи! Вы их у него купили?

��Да, купил.

��И я тоже.

Лорд Блистер вытаращился на него.

��Кто, ты?!

��Собственноручно.

��Да с каких радостей у тебя вдруг нашлась?..

��Заначка, чтобы расплатиться? Крестная кое-какие пиастры завещала. Сумма не убийственная, но хватило, чтобы профинансировать подписку. Теперь вам ясно, что я по Щусмиту слезки ронять не собираюсь? Через месяц-другой десять тонн у меня на полке среди сувениров будут валяться. Моллой это гарантирует. Кто такой Шусмит, я теперь вообще могу забыть, а �Шусмит, Шусмит и Шусмит� � тем более. Удивительно,�� пустился он в размышления,�� какие только ярлыки не шьют себе эти адвокатские конторы! На днях познакомился с одним субъектом в клубе, и он рассказывал, что работает на �Хогг, Хогг, Симпсон, Бивэн, Мэргатройд и Мерриуэзер�. Я говорю ему: �Однако! И как же они себя чувствуют?�, а он мне отвечает, что они все перемерли еще в восьмидесятых, и делом заправляет некий Смит. Что я хочу сказать? Ахал бы дядя, на себя глядя. Вы меня поняли?

Облик и поведение лорда Блистера переживали существенное обновление. И хотя говорить о том, что сделался он ласков и нежен, было бы, пожалуй, преждевременно, он перестал смотреть на Фредди так, как если бы тот был носителем бубонной чумы, застигнутым за обшариванием его карманов. Разница между восприятием племянника, потерявшего работу и таящего в себе угрозу обратиться за содержанием, и племянника, подписавшегося на ценные бумаги баснословно процветающей нефтяной компании, обозначается изящно, но очень внятно. В качестве примера можно указать на то, что бережливый по натуре человек, ведущий счет каждой копеечке, осведомился у Фредди, не хотелось бы ему к кофе ликера. Он слегка поморщился, когда Фредди ответил утвердительно, поскольку ликер в �Баррибо� стоит недешево, однако обходительности не растерял. Пэр, поглощавший всю сцену, так же выпучив глаза, как сорок лет назад, наблюдая за безмолвным движением кинокадров, на этом месте решил, что драма исчерпана, и вновь принялся за свою truite.