Время колесниц - Дмитрий Чистов

— Можешь не пересказывать мне молитву, составленную нашим общим божественным предком,— хмыкнул Белг. — Я выучил её наизусть в тот день, когда мне исполнилось шесть лет, и в тот же день я впервые взял в руки настоящее оружие. Выйдешь ли в ровное поле на поединок со мной, Хольдер? Если откажешься — не воин ты и не мужчина!

— Я не намереваюсь отказываться от поединка, мальчишка. Однако время и место его проведения изберу сам, — ответил ему патриарх воинов Ара, после чего покинул стену и неторопливо направился в свои покои.

Переборов накативший приступ бешенства, подталкивавший его немедленно идти на приступ, Белг благоразумно отвёл свою дружину от стен и разбил лагерь по другую сторону реки, решив дожидаться подкреплений. Рассылаемые им по всем направлениям отряды методично жгли один за другим окружавшие город посёлки, грабили и убивали не успевших бежать в Ар жителей. Подвоз продовольствия в Огненный Город был надёжно перекрыт, но среди его населения пока что не наблюдалось никаких признаков голода.

Так продолжалось ещё с неделю. Вечером очередного дня Белг решил выдвинуть войско поближе к Воротам Воинов. В его голове зрел ещё не оформившийся план, детали которого сам военачальник представлял себе довольно смутно. Следовало соорудить из дерева и земли напротив ворот особое укрепление наподобие башни. С его высоты лучники смогли бы вести эффективную стрельбу по засевшим наверху хольдерингам и прикрывать атакующих ворота товарищей; при случае можно также попытаться перебраться с верхней площадки такого укрепления прямо на гребень стены.

Когда же буквально из воздуха в прямой видимости от лагеря ургитов показалась дружина, над передовыми колесницами которой развевались штандарты клана тордингов, Белг поначалу даже усомнился в твёрдости своего рассудка; но затем, выслушав донесения приближённых и заметив, что враг находится в не меньшем замешательстве, он отдал приказ к атаке.

Тординги предпочли уклониться от решающей схватки, начав отступление к переправе. Лучшие из витязей бросились в погоню и неминуемо прижали бы врага к берегу, если бы не вмешательство некоей безымянной силы. Вызванная кем-то тьма спустилась на переправу, поглотив передовой отряд воинов Кера. Возничие не были в состоянии разглядеть дорогу даже на десяток локтей вперёд; воины потеряли из виду свои родовые штандарты. Появившиеся во мгле огни своим призрачным неверным светом подчиняли разум, заставляя следовать за собой. Так двенадцать колесниц угодили прямиком в зыбучие пески, расположенные в доброй лиге от злополучного брода.

Большая часть дружины всё же смогла выйти к воде, но значительно выше по течению, чем следовало. Они разделились на два отряда: один двинулся к броду вдоль реки и вскоре окончательно увяз в прибрежном болоте. Четырнадцати колесницам удалось отыскать ещё один брод и с грехом пополам переправиться на другую сторону. Те же немногие, кого ни мрак, ни предательские огни не сбили с пути, были встречены у переправы свирепейшими витязями из тордингов. Воины Кера не дрогнули: выбили они врага с переправы подобно тому, как выбивает затычку из бочки перебродившая брага; однако слишком велика оказалась цена одержанной победы. Во всяком случае, Белг справедливо рассудил, что она того не стоила. Его дружина форсировала реку. Некоторое время вожди пытались продолжать преследование, но вскоре остановились, в полной мере осознав бесполезность этой затеи. Время было упущено.

— Бал?

— Да, вождь.

— Как идут приготовления к похоронам?

— Почти всё уже сделано. Воины поднесли топливо к погребальным кострам и подыскали славное место для трёх курганов. Есть у нас и жрецы, и плакальщицы в количестве достаточном для проведения обряда.

— А имеется ли у вас хотя бы один пленник для жертвоприношения? Если не окропить кровью врага свежую могилу, трудным может быть путь душ умерших сквозь Долину Теней. Да и Араван будет недоволен: ты же знаешь, он любит жертвоприношения в свою честь.

— Есть двое пленников, но... — Бал замялся.

— Что значит «но»?!

— Один из них — то, что надо. Судя по татуировке — знатный тординг. К сожалению, во время боя на переправе ему проломили палицей череп, и хотя он и жив, но не приходит в сознание.

— Это плохо. Полудохлый витязь в жертву не годится. Он даже не осознает мига своей смерти: его душа и так уже наполовину по .Ту Сторону. А как насчёт второго?

— Второй — так себе матерьяльчик. Судя по всему, он — щитник или возница того витязя. Его заарканили, когда он, склонившись над бездыханным телом, пытался привести своего хозяина в чувство. Не уверен, что Аравану придётся по вкусу подобная жертва: мерзкий слизняк уже обделался от страха перед собственной участью. Ползает в ногах моих людей и лижет им сандалии, умоляя о снисхождении. Отвратительный тип: если так пойдёт, от его слез Бо скоро выйдет из берегов.

— А больше никого нет на замену? Бал помотал головой.

— Плохо. Если бы тординги стали лагерем, я бы послал парочку отважных юношей добыть пленника для церемонии. Но поскольку эти трусливые дети ящерицы предпочли бежать в Ар, да к тому же через неподобающие воинам Ворота Общинников, — на этом месте Белг сплюнул, тем самым выражая крайнюю степень презрения, — мы сегодня лишены возможности добыть подходящий экземпляр. Придётся довольствоваться тем, что есть. Идём, продемонстрируешь мне кандидатов!

Сотня ургитов работала не покладая рук до заката солнца. Они сравняли каменистую вершину округлого холма и возложили тела погибших на просмолённые поленницы. На середину утоптанной площадки доставили носилки с воином-тордингом, а потом приволокли его отчаянно упирающегося и истошно визжащего слугу. Приглашённый жрец хладнокровно раскладывал на плоском валуне походный набор жертвенных ножей из чёрного обсидиана, аккуратно протирая свои жуткие инструменты специально припасённой для этой цели тряпочкой.

— Ты кто таков будешь? — поинтересовался подошедший вождь ургитов, с брезгливой гримасой поддев скорчившегося на земле пленника носком сапога под рёбра.

— Меня звать Роног, — отвечал тот, обратив свой затравленный взгляд на высившегося над ним Белга.

— А кто твой господин?

— Господина нашего звать Хнеффл. — Зубы несчастного выбивали громкую дробь; он отчаянно кутался в свой куцый грязный плащик, с внутренней стороны которого виднелась пёстрая пушистая подкладка. — Его, то бишь господина нашего, каждый знает!

— Значит, твой хозяин — знатный тординг, не из последних в роду? — улыбнулся Белг.

— Да, да! — оживился Роног — Мой господин очень важный. У его семьи овец и свиней двенадцать дюжин загонов! С ним надо хорошо обращаться!