Колодец - Сергей Гжатский

— Не ломай голову, шуряк, атланты всё-таки были не дураки. Пирамида как раз и посылает этот самый импульс ежедневно. Помимо всего прочего, она же и излучает нужные поля в необходимых пропорциях…

— Я так и думал, — удовлетворился Игнатов, — Пошли дальше?

Чем ближе они подбирались к Центральной Площади, тем непроходимее становилась дорога. Теперь их окружали сплошные развалины. Ожесточённые бои не оставили в этом квартале ни одного целого здания. Вместо них возвышались горы обломков, которые приходилось обходить с великой осторожностью, дабы не задеть чего и не обрушить махину на себя…

Внезапно путники наткнулись на небольшой, свободный пятачок пространства. Скорее всего тут некогда был разбит сквер с деревцами, лавочками и фонтаном. Теперь от всего этого осталась только ровная площадка. Но не она привлекла внимание путников, а с полдюжины дискообразных аппаратов на ней, примерно двухметрового диаметра каждый.

Диски, отсвечивая серебристыми боками, лежали на земле в различных положениях: два-три — на брюхе, некоторые зарылись в грунт рёбрами, ещё одна пара, смятая в гармошку, покоилась среди развалин. Ничего подобного путникам раньше не встречалось, поэтому оба испытали к неизвестной находке неподдельный интерес

— Это ещё что за колёса, Степаныч? — заволновался Игнатов, — Пойдём-ка, гля-

нем на них поближе…

Он первым устремился вперёд. Симаков еле поспевал за ним. Несмотря на больную ногу, шурин будто на крыльях летел.

— Кажется, я знаю, что это может быть, — заявил Симаков и Игнатов мгновенно

обернулся к нему.

— Что?

— Монеты из кармана великана! Он их обронил!

— Да ну тебя! Я серьёзно…

— А если серьёзно, то это — наша самая большая удача за время путешествия!

— Темнишь, Степаныч! По яснее нельзя?

— Потом, Костя, потом…

Четыре диска из шести оказались безнадёжно испорчены: два — разбились о камни, возможно, после падения с высоты, ещё два — сожжены выстрелами из энерголучевиков. Их закопчённые бока оказались пробиты насквозь, на землю высыпались оплавленные детали. Последняя пара, особняком лежащая на газоне, видимых повреждений не имела…

— Забодай меня комар и укуси меня корова, если диски — не летательные аппара ты! — вскричал поражённый Игнатов.

Забыв про вывих, он лихо запрыгнул на ближайший к нему диск, чья серебристая, слегка выпуклая поверхность отливала полированной гладью. В его центре выделялся круг с замысловатыми узорами и иероглифами вперемежку. Костя нагнулся, попробовал разобраться в непривычном рисунке, попутно гадая, правильно он угадал назначение аппарата или нет:

— Не возьму в толк, для чего диски предназначены? Может, они своеобразные воздушные радиоуправляемые торпеды? Что бы подрывать боевые крейсера противника прямо в воздухе? Да нет, вроде не похоже… Или они перевозят людей? Тоже что-то сомнительно!

Толщина диска в центральной части не превышает полуметра, а по краям — двадцати сантиметров. Человек никак не может в нём поместиться, даже в сидячем положении, да и кабины никакой нет. Просто стоять сверху — свалишься в полёте, больно скользкое покрытие… Ума не приложу, что это такое!

Симаков разрешил все сомнения шурина:

— И всё-таки ты прав, Костик! Врата подтверждают, что диски действительно являются одним из средств городского воздушного транспорта для индивидуального пользования горожан. Это летательные аппараты с мини-двигателями,

работающими на микро — волновой энергии!

Симаков подошёл к соседнему диску и осмотрел его со всех сторон.

— Нам конкретно повезло, шуряк. Мой аппарат тоже цел — целёхонек.

— А как их завести? Как управлять, знаешь? — обрадовался Игнатов и любовно, словно шею скакуна, погладил замысловатый геометрический орнамент под

коленями.

— Элементарно, Ватсон! Смотри и учись, мой юный друг!

Симаков запрыгнул на свой диск, шагнул в центральный круг и просто притопнул ногой в его середине. Результат не заставил себя ждать. Внутри аппарата тихо зажужжало и на поверхности за спиной Симакова разверзлась небольшая щель.

Из неё "выросло" ажурное плетёное сидение, наподобие дачного кресла-качалки, в подлокотниках которого были встроены кнопки и рычажки управления. Игнатов глаз с зятя не сводил, приоткрыв рот от изумления. А тот, как ни в чём не бывало, словно проделывал это не один раз, снял рюкзак, пристроил его сзади, привязав лямками к ножкам, и уверенно опустился в кресло. Он ничего не делал просто сел, но под ногами у него немедленно вспучилась поверхность, которая сформировалась в две педали, и между ними, будто нос у Буратино, вылез основной рычаг — джойстик с волнистой рукояткой на конце.

Симаков покрутился в кресле, усаживаясь по удобней, погладил подлокотники и рычаг, примеряясь к ним и поставив ступни на педали, обернулся к Игнатову.

— Запоминай, основной рычаг и педали составляют систему ручного управления

полётом. Все, что расположено в подлокотниках, относится к автоматическому

управлению… Оно нам ни к чему… Будем пользоваться ручником — проще, удоб-ней и надёжней… А теперь делай как я, вызывай кресло и всё остальное…

Игнатов всё схватывал на лету, поэтому без труда повторив манипуляции зятя, "вырастил" на горбу своего диска точно такое же как и у Симакова кресло с педалями и рычагом. Сняв рюкзак, он привязал его сзади к ножкам, после чего уселся на сидение. Поёрзал, потом ухватился двумя руками за рычаг:

— Я готов, учитель. Что дальше?

— Значит так… Переводишь рычаг в положение "вперёд от себя" — это взлёт, он же

подъём вверх! Рычаг "на себя" — вниз, посадка! Наклоны "влево-вправо" — соответствующие повороты… резче наклон — круче вираж! Усёк? Далее: правая педаль — "газ, ускорение". Левая — "тормоз, движение назад". Вот и вся премудрость. Запомнил? Попробуем?

Симаков слегка толкнул рычаг вперёд от себя и тут же взлетел вертикаль но вверх метра на три над землёй.

— Теперь нажимаю на газ! — крикнул он сверху и чуть-чуть надавил правую

педаль. Диск сорвался с места и набирая скорость и высоту бесшумно засколь зил в воздухе вдоль по улице. Метров через сто он плавно развернулся и понёсся обратно. Игнатов в восхищении даже привстал в кресле. Ему не терпелось проделать то же самое, но нужно было сначала получить разрешение учителя.

Симаков приземлился рядом и посмотрев на шурина, озорно улыбнулся.

— Видал?

— Ну ты мастак, Степаныч! — задохнулся от волнения Игнатов, — Без трениро- вки и вообще… Уважаю!

— Ерунда! Проще пареной репы. На "Урале" и то сложней. Теперь пробуй ты. Главное не суетись и не спеши.