Отцеубийцы - Мария Вой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Латерфольт отделился от остальных и выехал на коне на середину моста, остановившись перед ней. В исполнении Хроуста он был высок и крепок, не ерзал в седле и не суетился, а сидел со спокойствием мертвеца. Волосы его не сжег пожар Унберка, над головой вилось призрачное знамя, а лицо, хоть и нечеткое, не имело с Латерфольтом ничего общего, кроме узкого разреза светящихся белых глаз. Это было надменное, жесткое лицо, совсем не то, что она полюбила в пустошах Галласа. Вот каким Хроуст мечтал видеть Латерфольта… И наказал со всей жестокостью, когда тот не пожелал таким становиться.
«Убей их всех!»
Латерфольт медлил. Ни лука, ни сабли не появилось в его руках, конь тоже застыл. Тень словно дожидалась, пока подойдут остальные, – или раздумывала? Но это все были домыслы Шарки: своей воли у демона не было. Это Хроуст издевался над ней, как Редрих над Моррой.
– Ты убийца, – прошептала Шарка, не рассчитывая, что он услышит, но Хроуст неожиданно отозвался:
– Мы все убийцы. Рейнар передал королю Щит?
Шарка помотала головой.
– Значит, отдал его тебе?
– Проверь.
Демон вытащил длинную изогнутую саблю из ножен. Свора Шарки, тощая и слабая, оскалила на него зубы. Латерфольт погиб, защищая ее, а теперь его уродливая тень оборвет ее жизнь, прихватив своего еще не рожденного ребенка…
Но демон так и застыл с саблей в вытянутой руке.
– Ха! – услышала Шарка удивленное фырканье Хроуста, и егермейстер растворился в воздухе. – Даже сейчас ты мне перечишь!
Гетман выступил из мрака.
Нет, Шарка не забыла его. Но все же ей потребовалось время, чтобы узнать во всаднике того самого старика, которого она вечер за вечером ставила на ноги, который называл ее «дочкой», как отец, которого у нее никогда не было, который сделал ее для своих людей божеством во плоти. Сейчас лицо Хроуста пересекали ломаные черные линии, совсем как у Мархедора и Борбаса. Левый глаз светился, и даже из-под повязки на правом выбивалось свечение. Он был, как прежде, облачен в старый доспех, но одежда истлела, будто на мертвеце, а прикрепленные к наплечным пластинам рога растрескались. Вид Хроуста даже Шарку, давно привыкшую к ужасам Дара, заставил содрогнуться, а голос, ставший еще сильнее, чем раньше, едва не уронил на колени:
– Теперь и ты видишь, Свортек! Ни ты, ни они, ни даже я сам – боги вели меня в Хасгут, чтобы исполнить клятву! Они не дадут мне покоя, пока я не возьму то, что мне принадлежит!
– Ты пожертвовал всем, – отозвалась Шарка, когда голос Хроуста отгремел. – Всеми, кто за тобой шел…
Кирш ударил лошадь по бокам и несмело приблизился к ней. Петлич остался на месте; Шарке показалось, что тетива его лука ослабла.
– Да, – не стал спорить гетман. – Потому что так пожелали боги, которых оскорбили короли и их слуги, убив Тартина Хойю. Думаешь, я сам этого хотел, Свортек?
– Я не Свортек!
Хроуст дрогнул, оглушенный ее воплем, и Свора налетела на него, неуловимая и резкая, как порыв ветра. Шарка развернулась и побежала обратно по мосту к баррикадам, гадая, куда ее ударит стрела Петлича или призрачный меч хроустовых демонов. Но пока лишь перестук копыт нагонял ее; она обернулась быстро, как могла, чтобы увидеть Кирша с занесенным мечом.
Лошадь и ее всадник словно напоролись на невидимую преграду. Шарка лишь успела увидеть, как лицо Кирша исказилось в недоумении, и в следующий миг советник Хроуста вместе с лошадью распался в кровавую пыль. Она отскочила к каменным перилам моста, и конный демон Хроуста, который прошел прямо сквозь Кирша, пронесся мимо нее вперед к баррикадам. Шарка его не интересовала. Он даже не попытался развернуться к ней или замедлить бег. Повернувшись к баррикаде, Шарка поняла почему.
Оттуда, со стороны площади, на Хроуста мчалось другое воинство. Редрих все же выбрал ему форму – и оказалось, что Шарка еще способна испытывать ужас.
Конный всадник Хроуста развеялся как дым, когда прямо сквозь него пролетел сотканный из черно-золотого Дара грифон. Он слабо напоминал себя настоящего: морда вытянулась, клюв покрыли ряды острых клыков, а меж длинных рваных крыльев восседал всадник. Именно таким она видела его в воспоминаниях – молодым, сильным, выше и крепче любого мужчины, кого ей довелось встречать. Редрих придал Рейнару резкости и жесткости, как Хроуст Латерфольту. Лицо заострилось, понурые плечи гордо расправились. Глаза, сверкнувшие на Шарку из-за крыла грифона, не имели ничего общего с усталыми глазами Рейнара цвета болота.
Грифон остановился рядом с Шаркой, но Рейнар не повернул к ней головы. Взгляд демона был обращен к Хроусту, который снова скрылся в облаке тьмы. Перед ним проступал из пустоты Латерфольт. Грифон и конь топтались на месте, примериваясь друг к другу, пока в руках всадников возникали сабли и мечи – держаться за седла им не было нужды, и хозяева вооружали их всем, что только могли себе представить. Названые братья, расставшиеся врагами. Герцог и герой, которым прочили одну и ту же корону. Сыновья, убитые назваными отцами…
Вокруг Редриха собирались и другие тени. Не отставая от Хроуста, он призывал героев прошлого. Златопыт, Римрил и Лотто, тоже на грифонах, даже сам король Теобальд, Свортек и многие другие, кого Шарка не могла знать, бросали призрачным Сироткам и хиннам молчаливый вызов.
Рейнар первым бросился вперед, и Латерфольт погнал коня на него.
В мечущемся мраке Шарка следила за взлетающими и опускающимися клинками, пока не поняла, что этот бой может длиться вечно. Стоило одному отсечь другому руку, как на ее месте мгновенно возникала новая. Латерфольт наискось ударил грифона саблей; будь тот настоящим, его голова отлетела бы в реку вместе с ногой Рейнара. Но клинок лишь разрезал мрак, и тот мигом собрался воедино. Рейнар выбросил вперед руку, пронзил шею коня и грудь Латерфольта. Демону хватило пары мгновений, чтобы оправиться от удара и снова наброситься на врага с обеих сабель.
Редрих и Хроуст равны по силе, поняла Шарка, и Голос в ее голове оглушительно рассмеялся, затмив собой все остальное. Она вдруг обнаружила, что и сама смеется, когда меч Рейнара в очередной раз снес призрачную голову егермейстера, а тот, растворившись и появившись снова на том же месте, рассек герцога от плеча до бедра, не причинив тени никакого вреда.
От смеха уже болели ребра и скулы, но Шарка не могла остановиться. Великаны Хроуста оттеснили Рейнара от Латерфольта, но встретили сопротивление уже от грифонов и рыцарей Редриха. Шарка вжималась в камень, пока прямо перед ней мир превращался в одно рваное уродливое пятно.
Хохот не смолкал – и Шарка распробовала в нем искреннее, восторженное удовольствие.
Свортек был доволен: двое тиранов наконец встретились. В мире не осталось ничего, кроме них двоих с ненавистью и болью, причиненной за годы войны, об истоках которой никто уже толком не помнил. Даже теперь они никак не могли выйти из этого круга.
– Довольно!
Тени на мосту послушно рассеялись все до единой. Редрих и Хроуст, дрожащие от усталости, пялились друг на друга в окружении горстки своих людей. «Жалкие», – процедил Голос.
– Петлич! – крикнул Хроуст и взмахнул рукой. Но Петлич не тронулся с места; лук в его руках дрожал. Гетман обернулся: Сиротки толпились позади, но, как и Петлич, не спешили на зов. Шарка не могла разобрать их лиц, но чувствовала: увиденное лишило
