Далекие острова. Трилогия (СИ) - Олег Будилов

— У меня была проверка из центрального госпиталя. Я конечно мог скрыть, но рисковал. При операции присутствовал штабной хирург. Мне показалось, что он обратил внимание на пулю.

Я кивнул. Если бы узнали, что мы стараемся скрыть случай самострела, нам бы всем не поздоровилось и мне в первую очередь. Сол это прекрасно понимал.

— Вы думаете я поступил не хорошо?

— Думаю, что это мог быть не самострел, — сказал я, — Слишком много с обеих сторон трофейного оружия. Вообще никогда не мог понять, как определить, кто выстрелил враг или ты сам. В любом случае, Вы сломали лейтенанту жизнь.

Доктор поднялся.

— Пусть разбирается контрразведка, если он не виноват, его отпустят. В конце концов я выполнил свой долг. Извините, Бур, но мне надо идти, много раненых.

Сол отправился в лазарет. На следующий день мне прислали другого лейтенанта.

После того, как доктор ушел на корабль, я еще не много посидел на скале, потом затушил огонь и вернулся на базу.

В кают-компании было шумно, все обсуждали игру. Очереди были расписаны на несколько часов вперед, и я понял, что делать здесь совершенно нечего, поэтому решил немного выпить и вернуться на судно. Неожиданно ко мне подсел комендант. У нас оказались общие знакомые, и он угостил меня коньяком.

Когда я вернулся на корабль, в кают-компании никого не было, только за роялем сидел Хал и подбирал, какую-то мелодию.

— Добрый день, — сказал я.

— Добрый день, — ответил капитан, не прекращая своего занятия, — что Вы сделали с доктором? Когда он вернулся у него была такая физиономия, словно Вы обвинили его в государственной измене.

Меня всегда удивляла способность Хала замечать подобные детали. Казалось ему не было никакого дела до разговоров и поступков окружающих, но он всегда оказывался в курсе того, что происходит на судне.

— Черт его знает. Похоже, я с ним грубо обошелся.

Капитан вопросительно поднял бровь.

— Как это?

— Он обвинил меня в том, что я бросил на Диком острове своих людей. По его мнению, я бессовестная, беспринципная каракатица.

— Ну, Вы конечно с этим не согласны?

— Нет, поэтому нагрубил в ответ. Кажется, сегодня нашей дружбе пришел конец.

— Как романтично. Нашей дружбе пришел конец, — повторил за мной капитан, — Вы случайно стихи не пишете?

— Нет, — огрызнулся я.

— Не расстраивайтесь, — капитан оторвался от рояля и посмотрел на меня, — таким людям, как Вы и я, суждено закончить свой путь без друзей, в полном одиночестве.

— Вы говорите ужасные вещи.

— В самом деле? Может быть. Садитесь, — сказал Хал, — я Вам немного поиграю.

Наше путешествие продолжалось. Погода стояла хорошая, настроение у морских офицеров было приподнятое, даже механик-лейтенант Лас перестал переживать из-за того, что проиграл в бильярд двадцатку. На базе «подскока» мне удалось купить несколько бутылок хорошего коньяка и теперь по вечерам, я «пропускал рюмочку» у себя в каюте.

Сол старательно избегал общения со мной. В кают-кампании он появлялся, когда приглашали к столу и даже отсел подальше, затерявшись среди морских офицеров, чем вызвал всеобщее недоумение и ядовитые насмешки. Я делал вид, что ничего не замечаю, церемонно здоровался с ним и неизменно желал приятного аппетита.

К моему большому удивлению супер-лейтенант Дос, за время путешествия, ни разу не провел учебную тревогу и на мои вопросы отвечал однозначно, что морина к походу готова и не за чем гонять людей без толку. Десантники изнывали от скуки. Не знаю, чем их занимали офицеры, но свободного времени у рядовых было более чем достаточно. Утром и вечером их выводили на прогулку на палубу, а все остальное время они просто сидели в кубрике. Мне это казалось странным, и я предлагал провести учебные стрельбы, спортивные игры или на худой конец политические занятия, но Дос мягко намекнул, что я лезу не в свое дело.

В прошлом походе мне досталась самая лучшая каюта — адмиральская. Она состоит из двух комнат: спальни и гостиной. Это очень удобно, если Вы проводите ежедневные совещания. В моей гостиной всегда толпились офицеры и, во время похода, она напоминала, если не проходной двор, то уж точно вторую кают-компанию. В этот раз каюта досталась лейтенанту Пуи. Не знаю почему ему отвели лучшие апартаменты, но офицеры разведки и контрразведки всегда получали все по первому разряду. Обычная двухместная каюта представлялась мне довольно уютной, поэтому зависти к лейтенанту я не испытывал. Совещаний он не проводил, но, за последнюю неделю, каждый офицер на корабле побывал у разведчика в гостях. Беседы были короткие, но видимо содержательные. О разговорах за закрытыми дверями офицеры старались не распространятся. Меня пригласили одним из последних. Каждое утро, до завтрака, я выходил проветриться. Как правило, офицеры свободные от вахты, в это время еще спали. Несколько раз я сталкивался на корме с лейтенантом Пуи. По утрам он надевал полосатый гимнастический костюм и бегал по палубе. Обычно мы учтиво раскланивались, желали друг другу доброго утра и расходились по своим делам.

В этот раз лейтенант остановился, чтобы отдышаться.

— Доброе утро! — сказал я.

— Доброе утро! Не спится? — спросил Пуи.

— Я всегда рано встаю.

— Может быть зайдете сегодня ко мне после завтрака, кофе выпьем?

— С удовольствием.

Лейтенант не много постоял рядом, стараясь держаться так, чтобы на него не попадал дым моей сигары.

— Как Вам нравится наш поход? — неожиданно спросил он, — всем довольны, каютой, питанием?

Вопрос был странный, никто никогда в армии не интересовался нравятся ли мне условия проживания.

— Все хорошо, спасибо. С окопной жизнью не сравнить.

— Да. Вы воевали с начала кампании?

Я был уверен, что Пуи читал мое личное дело и прекрасно осведомлен о моей карьере, наверно даже знает, какой коньяк я предпочитаю.

— Меня призвали спустя полгода после начала кампании, три месяца в учебном лагере, так что на фронте я пробыл около двух лет.

Лейтенант кивнул. Вообще я был старше его по званию и подобный допрос выглядел несколько странно, но в адмиралтействе я подписал бумагу, в которой обещал оказывать содействие офицерам разведки и честно отвечать на все вопросы. Манеры лейтенанта оставляли желать лучшего, но возможно он просто не хотел тратить время на глупые расшаркивания. Хитрый льстец, старающийся втереться в доверие, был бы намного хуже.

— Заходите после завтрака, — сказал Пуи, — угощу Вас хорошим кофе.

— Спасибо. Непременно зайду.

Утром я немного посидел в кают-кампании, слушая обычную болтовню младших офицеров. Лейтенанты рассказывали друг другу истории из жизни учебного лагеря, много смеялись. Все, что они говорили казалось мне довольно скучным, но у молодежи свои интересы и взгляды на жизнь. Морские офицеры разошлись, стюард убрал со стола грязную посуду. Являться к лейтенанту сразу после завтрака я посчитал невежливым, поэтому выждал полчаса и отправился в адмиральскую каюту.

Пуи тепло меня встретил, усадил за стол и предложил кофе с печеньем. В гостиной царила идеальная чистота. На стене висела карта Дикого острова, с пометками сделанными красным карандашом, на месте форта был воткнул маленький синий флажок.

Лейтенант сразу перешел к делу.

— Я хотел бы задать Вам несколько вопросов о том, как проходила высадка на остров. Расскажите, пожалуйста, как все было. Хочу услышать подробности из первых уст.

Я начал рассказывать. Когда мы дошли до места, где десантники нашли в штабе мертвого офицера, Пуи прервал меня.

— Скажите, господин супер-лейтенант, все-таки почему Вы провели высадку так, словно ожидали нападения. Насколько я понял, многие офицеры пытались отговорить Вас от боевой операции?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Я исходил из того, что за четыре года с экспедицией могло случиться все, что угодно, и не хотел рисковать понапрасну. Кстати, капитан Хал меня поддержал. А что касается офицеров, — я на минуту задумался, — теперь я понимаю, что многие знали о том, что адмирал Толь жив и ведет свою игру. К тому моменту, когда мы причалили к Дикому острову, многих уже успели завербовать. Я писал об этом в отчете.

— Меня вот что удивляет, — сказал лейтенант, — ведь Вы знали почти всех офицеров несколько лет, они прошли с Вами огонь и воду. Так почему же некоторые так легко пошли на предательство?

Мне трудно было ответить на этот вопрос. Предательство близких людей до сих пор оставалось для меня загадкой.

— Наверно у всех были разные причины. Лейтенант Бад получил возможность начать новую жизнь, лейтенанты Жен и Мас — почти безграничную власть и неожиданное повышение по службе, и я думаю, что всем без исключения обещали богатство и роскошь, которой они были лишены в обычной жизни.