Доказательства существования жизни после смерти - Алексей В. Фомин (сост.)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наша опытность может быть отнесена не только к нашей душе, но и к нашему разуму. К сожалению, разум склонен ограничиться только знаниями.
На личном опыте мы убеждаемся в том, что Бог вложил в нашу душу принцип справедливости. Мы стараемся быть справедливыми к другим и сами ожидаем и даже требуем справедливого отношения других людей к нам. Мы осуждаем несправедливость во всех ее проявлениях и охотно соглашаемся и даже преклоняемся перед справедливостью. Когда несправедливое признают и считают справедливым, все наше существо возмущается и негодует. Видеть несправедливость и молчать о ней или внутренне соглашаться с нею способны только трусы и негодяи.
Наша совесть соглашается с наказанием и лишением свободы преступников закона и огорчается, когда их оставляют на свободе. Мы не прочь, чтобы все злодеи были бы пойманы и привлечены к ответственности. Откуда у нас все это? Ни одна земная тварь не занимается и не интересуется подобными вопросами.
На личном опыте мы убеждаемся также в том, что Бог дал человеку чувство красоты, порядка, гармонии, стремление к возвышенным идеям и благородным целям, желание быть более чистыми, честными, добрыми и совершенными. Бог дал нам способность совершенствоваться, работать над своей личностью, поведением, характером, бороться с пороками, зная, что они разрушительны, и искать добра и добродетелей, ибо они созидательны.
На своем опыте мы также убеждаемся, что порочная жизнь и жизнь счастливая несовместимы, как огонь и вода. Возмездие за порок заключено уже в самом пороке. Поэтому Соломон говорит: «Можно поручиться, что порочный человек не останется ненаказанным» (Прем., гл. 11).
Напротив, святость – как целебный бальзам для души и тела. Когда святость овладевает нашим сердцем и становится главенствующим законом нашей земной жизни, тогда загробная жизнь становится для нас очевидной и радостной реальностью. Личный опыт убеждает нас и в том, что каждая потребность получает соответствующее ей удовлетворение.
Мы познаем с раннего детства, что физическая жажда восполняется водой, голод удовлетворяется пищей, холод возмещается теплом. Нечистота тела – неприятная, тягостная и опасная – легко устраняется мытьем. Нечистота души, осквернение совести, загрязнение чувств, ума и воображения требуют от нас внутреннего, духовного очищения: покаяния, избавления, освящения, перемены или возрождения сердца.
Есть свет, но есть также и тьма. Есть добро, но тут же, рядом, и зло. Есть в мире истина и ложь, радость и горе и т. д.
Не должны ли мы прийти к логическому выводу, что такие же антиподы, которые мы сами наблюдаем в мире физическом, должны быть и в мире духовном? Если мы видим, что есть начало плотское, значит, есть и начало духовное; первое начало – видимое, второе – невидимое. Если есть духовная смерть, значит, должна быть и духовная жизнь? Если есть греховность, то должна быть и безгрешность? Если есть временное, должно быть и вечное? Если есть тление, то должно быть и нетление? Если есть жизнь земная, значит, есть жизнь и загробная!
Личные наблюдения
Мы говорили о нашем личном опыте. Надо, однако, заметить, что опыт наш не представляет собою какого-то исключительного или весьма редкого явления. Напротив, наши переживания, чувствования и чаяния разделяет подавляющее большинство подобных нам, нормальных и здравомыслящих людей. Бытие Бога, бессмертие души и существование загробной жизни всегда были приемлемыми, желанными и реальными для всякого духовно прозревшего человека.
Ученые материалисты объясняют появление религии в людях только тем, что якобы наши предки находились под угрозой гибели от зверей, холода, голода, болезней и стихийных бедствий. Будучи примитивными людьми, они неспособны были объяснить происходящих явлений природы и вынуждены были выдумывать всякие сверхъестественные причины… Но спросим ученых: почему же сейчас, в культурный атомный век, когда наука и техника так далеко шагнули вперед и дали исчерпывающие объяснения всем явлениям природы, передовые люди, люди науки и великие мыслители продолжают верить в Бога и загробную жизнь?
Не находя на этот вопрос подходящего ответа, «ученые» обвиняют в этом современных религиозных «мракобесов», «обскурантов», «реакционеров» и других ярых «врагов науки, прогресса, культуры и просвещения…»
Такое объяснение вряд ли способно удовлетворить даже рядового колхозника. Те же из нас, кто стоят ближе к подлинной науке, культуре и просвещению, знают, что религия – дело сердца, а не головы. Поэтому чем ученее человек, тем религиознее он может оказаться. Знание и святость могут идти вместе, а иногда вынуждены идти противоположными путями. Наука основывается на разуме, а религия и святость – на свободе совести. Наука говорит, «что мы должны знать», а религия учит, «как мы должны жить»… У Паскаля, прошедшего путем личного опыта и наблюдения, есть такое подразделение людей: «Сперва – обыкновенный уровень людей, потом – люди образованные, затем – философы, удивление всех, и, наконец, люди святые – удивление философов».
Из наблюдения мы убеждаемся в том, что атеисты могут быть людьми высокоразвитыми и широко осведомленными и, при всем том, оставаться полными духовными невеждами. Это свое духовное невежество и созданное на невежестве отрицание Бога, души и загробной жизни атеисты пытаются обосновать на каких-то «научных доказательствах». В поисках этих доказательств воинствующие безбожники требовали от академика И.П. Павлова дать им «научные» факты, подтверждающие то, что «Бога нет»…
Ученый ответил: «Не могу сказать вам, что Бога нет, потому что сам еще не уверен в этом». Павлов, всемирно известное светило науки, не уверен в существовании Бога и загробной жизни, хотя верил в них. Спрашивается: откуда же такая уверенность в том, что Бога нет, у безбожных антирелигиозных пропагандистов, козыряющих большими, но пустыми фразами: «наука доказала… открыла… учит… говорит»? Отвечая на этот вопрос, можно привести правдивые слова Д.И. Белинского: «Для низких натур ничего нет приятнее, как мстить за свое ничтожество, бросая
