Ангел-наблюдатель (СИ) - Ирина Буря
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заполучив в свое распоряжение не столь регулярного слушателя, Дара тут же и Макса посвятила во всю замечательность окружающей ее жизни. Лучезарно улыбаясь, морща носик и поигрывая ямочками на щеках, театрально поводя ручками, она поведала ему, что у нее самые лучшие на свете мама и папа, что они любят друг друга, а ее еще больше. Макс помрачнел. Она тут же добавила, что дядя Максим и тетя Марина ей тоже очень нравятся — точно так же, как тетя Таня и дядя Толя. И что мы все должны жить рядом и все время ходить друг другу в гости. Тут крякнул я. А дядя Киса, хоть всегда молчит, но очень добрый и хорошо бегает.
Короче, когда мы добрались до детской площадки в парке, наблюдателя сдуло. Я все это время молчал, предоставив Максу возможность ознакомиться, как следует, со всеми мыслями Дары. Судя по выражению его лица, озвучивала она лишь ничтожную их часть.
— Гм, — ошалело помотал он головой, практически рухнув рядом со мной на скамейку, когда Дара побежала к заманчиво безлюдной песочнице.
— Что — гм? — насторожился я.
— Это — не ребенок, — сглотнув, ответил он, — это — бомба замедленного действия. Атомная.
Отвечать на такое его замечание в его же присутствии было для меня, согласитесь, делом довольно скользким. Оставалось только его игнорировать.
— Ты мне одно скажи, — перешел я строго на деловой тон, — это она просто так болтает или целенаправленно на наблюдателя?
— Угу, — промычал он, прикрывая глаза, и подбородок у него дрогнул. — И очень успешно.
— А ну, покажи, — нетерпеливо велел ему я.
Увидев в его сознании взлохмаченную елку, на которой каждая иголка расщепилась в пушистый одуванчик, я расхохотался.
— Что смешного? — коротко спросил Макс, открывая глаза и уставившись на меня тяжелым взглядом.
— Так это же мне этот наблюдатель хвойной и смолистой колючкой представлялся, — давясь словами, объяснил я, — вот она и решила его пригладить.
— Ты бы сначала подумал, — мрачно проворчал он, — а потом ей такие образы подсовывал. Мы же так и не знаем, есть ли у него доступ к ее мыслям. — Покусав в раздражении нижнюю губу, он нехотя спросил: — И что теперь делать? Может, я подброшу ей мысль, что не стоит так активничать?
— Еще чего! — возмутился я. — Ставить ей в вину нечего — она просто разговаривает и даже к наблюдателю прямо не обращается. И, похоже, она — без какого бы то ни было нашего наущения и участия — нащупала-таки у него искомое слабое место. С какой стати ее теперь останавливать? — С меня вдруг слетела вся залихватская веселость. — Процесс, правда, тебе отслеживать придется, — буркнул я в завершение.
Просветлев лицом, Макс согласно кивнул. Опустив глаза и чуть поджав губы, чтобы они в снисходительную усмешку не растянулись. Гад.
Я же в тот же вечер позвонил Анатолию.
— Да-а, — тоскливо протянул он, выслушав рассказ о моем открытии. — Игорю бы такую идею подсказать. Хоть намекнуть. Но Татьяна, если узнает, со свету меня сживет. Ладно, — добавил он, помолчав, — я что-нибудь придумаю.
Ничего придумывать ему не пришлось — его Дара опередила. Каким-то образом она узнала, что о наблюдателе нельзя говорить — возможно, заметила, как я напрягаюсь при его появлении, но Гале стараюсь виду не подавать — но Игорю, единственному, она о нем рассказала. Хотя рассказала — пожалуй, слишком громкое слово; увидев однажды в сознании Анатолия и Макса, как переплетаются мысли Игоря и Дары, я сразу заподозрил, что им и слов-то никаких не нужно, чтобы ими обмениваться.
Так что они давно уже, наверно, знали, что у каждого есть невидимый спутник — чем-то похожий на часть их окружения, но не совсем. Возможно, они даже размышляли сообща, кто это такие и какое место они занимают в той картине мира, которую они себе уже выстроили. И, найдя способ вызвать у странного существа ответную реакцию, Дара тут же поделилась им с Игорем.
И вот тогда впервые и проявилось радикальное отличие между ними, которое позволило им впоследствии практически идеально дополнять друг друга и выступать единым фронтом против любого препятствия. Дара стала у них двоих блестящим тактиком, Игорь — стратегом; для нее естественной была немедленная реакция методом проб и ошибок, для него — глубокие размышления с тщательным анализом произошедшего и просчетом всевозможных вариантов на несколько шагов вперед.
И когда Игорь переходил все же к действиям, он — опять-таки в отличие от Дары — не признавал никаких обходных маневров и шел к своей цели прямо и решительно. В случае с наблюдателем это выразилось в том, что Игорь заговорил не только с ним, но и о нем. И Татьяна тут же взвилась под облака. У нее появилась навязчивая идея, что разговоры о Буках, как метко обозвали наблюдателей Дара с Игорем, проистекают из недостатка общения со сверстниками, и она принялась считать дни до того момента, как они пойдут в садик. Запретив нам с Анатолием каким бы то ни было образом поддерживать детские фантазии.
Опять пришлось нам с ним подпольные переговоры вести. Когда в ближайшую субботу он мне позвонил, я, вспомнив его многозначительный взгляд в конце рабочего дня накануне, даже не удивился. Слава Богу, мы в тот момент на улице гуляли — мне хоть было, куда отойти.
— С Дариной говорил? — спросил он, как обычно в последнее время, без всякой преамбулы.
— Нет еще, — досадливо поморщился я. — Честно говоря, даже не знаю, как к этому подступиться — чтобы она не решила, что я ей добро на открытые дебаты по наблюдателям даю. Особенно, с Галей. — Я поежился и раздраженно цокнул языком. — Умеет же Татьяна руки выкручивать…
— А ты ее поменьше слушай, — решительно оборвал он меня, как-то странно сопя. — Скажешь ей в понедельник, что Дарина пообещала тебе не приставать к Игорю с этим Букой — и все дела.
— Хорошенькое дело! — возмутился я. — А на ближайшей нашей встрече выяснится, что или я Татьяну обманул,
