Молот Люцифера - Ларри Нивен

Грузовичок тяжело покачнулся.

Грязь взметнулась вдоль обращенного вверх борта грузовичка и остановилась вровень с колесами. Гарри перекинул сумку через плечо и пошел вверх по склону. Тут же почувствовал как земля дрогнула под подошвами и сменил шаг на бег.

За его спиной под тяжестью грузовичка и сползающей массы грязи согнулись деревья. Корни вывернулись из земли, и грузовичок покатился, набирая скорость.

Гарри покачал головой. Вероятно, это его последняя развозка почты. Волку потеря машины придется не по нраву. Он начал взбираться по склону. Идти было трудно. Он шел и оглядывался. Ему нужен хоть какой-нибудь посох. Он увидел торчащее из грязи молодое деревце — гибкий ствол длиной футов в пять. Деревце было с корнями вырвано оползнем.

Когда Гарри выбрался на дорогу, идти было легче. Теперь он спускался вниз по склону. Путь предстоял кружной и неблизкий: к дому Адамсов. Тяжелая грязь отваливалась с ботинок, ногам полегчало. Дождь лил по-прежнему. Гарри все глядел вверх на склон: он боялся новых оползней.

— У меня в прическе фунтов пять воды, — проворчал он. — Зато не холодно. — Сумка была тяжелой. Будь у нее добавочный ремень, тот, что крепится к поясу, нести ее было б легче.

И вдруг Гарри запел:

От нечего делать пошел я гулять.Пошел погулять на лужокМечтая о долларе, так его матьЧтобы отдать должок.В моих волосах застряла золаА глотка суха как наждакЯ начал молиться, и в небо теклаМолитва, ну мать ее так…

Он одолел наконец скользкий склон и увидел рухнувшую вышку электропередач. Провода высокого напряжения лежали поперек дороги. Стальная башня была повержена молнией. Возможно, молнии били в нее несколько раз, верхушка вышки была перекручена.

Сколько времени прошло после падения вышки? И почему работники «Эдисона» еще не устранили аварию? Гарри пожал плечами. Потом он увидел, что столбы телефонной связи тоже повалены. Значит, когда Гарри доберется до чьего-нибудь дома, никуда позвонить он не сможет.

Возле пруда расположен был луг,Мать его так пополам,И тут я увидел сокола вдруг,Шедшего по волнам.— Ужасное чудо! — я громко вскричал.Как ты в воде не намок?!Хоть сокол мне, мать его, не отвечал,Я спел ему пару строк —Из древнего псалма (Его я училВ те дни, когда был щенком.)А сокол, ах мать его, в небо взмылИ обдал меня говном.И я на колени тогда упал,В небеса не смея смотреть.И тихо, мать его так, прошептал:«Свою я приветствую смерть».Смерть это то, что и надобно мне,Сто раз заслужил ее я «.А сокол, ну мать его, вспыхнул в огнеИ снова обгадил меня.

А вот и ворота фермы Миллеров. Никого не было видно. И не видно никаких свежих следов от шин на подъездной аллее. Гарри подумал, а не уехали ли куда-нибудь обитатели фермы прошлой ночью? Сегодня они наверняка никуда не уезжали. Утопая в глубокой грязи, Гарри пошел по длинной подъездной дороге к дому. По телефону от Миллеров не позвонить, но, может быть, они угостят его чашкой кофе. Может быть, даже отвезут его в город.

Горящая птица в небе плылаКак солнце. Как блик на волне.Мать ее трижды. Вот это дела…И хотелось зажмуриться мне.Крепко зажмуриться, так вашу мать,Только ведь я опоздал:Много ли проку глаза закрывать,Коль он всю башку обосрал?К священнику, мать его, кинулся я,Пожаловаться на это.Священник стрельнул, подлец у меняПоследнюю сигарету.О чуде священнику я рассказал, —(Священник лежал среди роз.)Дерьмо в своих волосах показал —И ублюдок зажал свой нос.Пришлось к епископу мне бежатьПоведать, что было со мной.Сказал епископ, мать его так:«Ступай-ка, дружок, домой.А дома сразу в постель ложись,Мать твою так и так,Проспись, мать твои, протрезвись,И голову вымой, дурак!»

Никто не отозвался, когда Гарри постучал в дверь дома Миллеров. Дверь была чуть приоткрыта. Гарри громко позвал, и по-прежнему ему никто не ответил. Он уловил запах кофе.

Он в нерешительности постоял мгновение, затем вытащил из сумки пару писем и экземпляр» Эллери Квинс Мистери мэгэзин»и держа их словно верительные грамоты, открыв дверь вошел в дом. Он пел — еще громче, чем раньше:

Проспавшись, помчался к приятелю я,Ах мать его три-четыре!(Он был преклонных годов свиньяПо имени Джон О'Лири).Плача в свинарник к нему я влетелИ прильнул к его пятачку.Джон, так его мать, на свой окорок селИ поднял свою башку.А супруге Джона под пятьдесят,Эй, мать вашу, слышите вы?Она родила на днях поросят —И все как один мертвы!Я терся щекой об его пятачок,Рыдая, мать в перемать.И вот улыбнулся, очухался ДжонИ что-то стал понимать.Но его голова со стуком глухимНапрочь слетела с плеч.Супруга Джона ударом однимСумела ее отсечь.Потом она отшвырнула тесак,Не замечая меня.«Господи», — крикнула (мать ее так!)«Дождалась я этого дня!»

Гарри оставил почту на столе в гостиной, там где всегда оставлял ее в День Хлама. Потом направился в кухню, на запах кофе. Он продолжал громко петь: чтобы не приняли за грабителя. А то ведь могут встретить и выстрелом из ружья.

Я брел сквозь город «Страна раба»Меж придурков и подлецов.И все, с кем сводила меня судьба,Мне харкали гной в лицо.Милость господня и благодатьИногда нас приводят в смятенье.И мы застываем, так вашу мать,Раскрывши рот в удивленьи.Господних замыслов смертная плотьНе в силах понять конечно,Но если кого возлюбил господь,То это уже навечно.

На кухне было кофе! Горела газовая плита, и на ней стоял большой кофейник, а неподалеку три чашки. Гарри налил себе полную чашку и запел с триумфом:

Я это знаю, мне дан был знак.Ни от кого не скрою,Что происходит, мать его так,Когда я голову мою.Я не шучу, говорю всерьез:Там где было говно,Вода, стекая с моих волос,Обращается вдруг в вино!Бесплатно я это вино раздаю(Пусть до отвала пьют!)Людям, за жизнь познавшим своюОдно лишь: тяжелый труд.Ведь если почаще вино хлестать,Поверишь, что все же естьВ подлунном мире, так его мать,Любовь, доброта и честь.И пусть упивается, мать их так,Те, кто нужной поражен,Но не пинают встречных собакИ не мордуют жен.

Гарри обнаружил вазу с апельсинами. Целых десять секунд боролся с искушением, потом взял один. Идя через кухню к задней двери, Гарри очистил его. И вышел из дому — к расположенной за домом апельсиновой роще. Миллеры — коренные уроженцы здешних мест. Они должны знать, что произошло. Они должны быть где-то поблизости.

Чудо если дар посылаемый нам,Добрый подарок небес,И кто-то шествует по волнам,И мир этот полон чудес.Душа у людей далеко не чиста —В дерьме с головы до пят.Люди распяли когда-то Христа,Но я-то еще не распят!Не надо смерти бояться и ждать,Прозрев я вам говорю.И ежедневно, так вашу мать,Я голову мою свою!

— Эй, Гарри! — крикнул кто-то. Крикнул откуда-то справа. Меж апельсиновых деревьев, проваливаясь в вязкую грязь, Гарри пошел на голос.

Джек Миллер, его сын Рой и невестка Цицелия, впав в полную панику, занялись сбором урожая помидоров. Они расстелили на земле огромный кусок брезента и складывали на него помидоры — так подряд, не разбирая, как спелые, так и наполовину зеленые. — Если их оставить так на земле — пропыхтел Рой — они сгниют. Отнесите их в дом… Быстрее. Вы должны помочь нам.

Гарри посмотрел на свои заляпанные грязью ботинки, на почтовую сумку, на набухшую от воды форму. — И не пытайтесь задержать меня, — сказал он. — Это бы противоречило установленным правительством правилами…

— Ладно, — Рой спросил: — Скажите, Гарри, что происходит?

— А вы не знаете? — Гарри сделалось страшно.

— Откуда мы можем знать? Телефон не работает со вчерашнего дня. Электричества нет. Телевизор не работает, этот проклятый телевизор не… Извини, Цисси. Радиотранзистор не ловит ничего, кроме атмосферных помех. А в городе так же?

— Не знаю, как в городе, я там не был, — сознался Гарри. — Мой грузовичок сдох — в паре миль отсюда к дому Джентри. Еще вчера. Я провел ночь в его кабине.